Читать книгу За демократию: местная политика против деполитизации - Александр Замятин - Страница 7

Ранее мы говорили о демократии так, будто это понятие не нуждается в дополнительных пояснениях. В действительности вокруг демократии есть много путаницы, и нам необходимо хотя бы бегло разобраться в истории этого понятия, чтобы уловить его утраченное содержание и понять, почему в современной России так и не появилось самостоятельное демократическое движение.

К концу холодной войны многие стали понимать демократию как альтернативу и противоположность «коммунизму» – советской части мира. Демократия стала включать в себя сразу всё хорошее: свободу, права человека, самоопределение, конкуренцию, изобилие и т. д. – в противоположность всему плохому, тоталитарному. Поэтому, в частности, за постсоветскими антикоммунистическими движениями и партиями в России закрепилось самоназвание «демократы», хотя никакой преемственности с какими-либо демократическими партиями и мыслителями у них не было, скорее даже наоборот. По сей день в широком употреблении понятие «демократия» в России ассоциируется с либерализмом, как будто одного без другого не бывает. Эта пара, в свою очередь, также подразумевает безальтернативную приверженность капитализму.

Однако любому, кто хоть немного знаком с историей идеи демократии, известно, что её связка с либерализмом является совсем недавним изобретением и большую часть жизни они находились во взаимном напряжении. При этом «демократия» появилась гораздо раньше, чем либерализм, идея разделения властей и тем более концепция прав человека. В академических кругах термин «демократия» вызывает нешуточное смятение: распространённое сегодня понимание демократии сильно отличается от того, что вкладывалось в это слово ещё 100 лет назад, и тем более не соответствует исходному древнегреческому определению демократии как правления народа или правления бедных62. Учёные периодически пытаются искусственно ввести более удачные термины для того, что сегодня принято называть демократией63, но они никогда не приживаются. Похоже, что сами трансформации, которые переживает понятие демократии, сообщают нам что-то важное о нашей политической истории.

Тем временем у демократии есть собственное содержание, отличное от обычных либеральных ценностей – свободы слова, собраний, совести, самовыражения – и даже от привычных конституционных принципов – разделения властей, выборности, верховенства права. Сама по себе демократия означает политическое равенство, то есть отсутствие выделенных социальных групп с особыми властными возможностями в принятии решений по вопросам, касающимся других.

Приведём пример. Представьте, что вы и ещё четыре человека оказались на острове, на котором есть ферма, способная дать вам тепло, крышу над головой и инструменты для добычи еды. Вы впятером должны определиться с тем, как её использовать, кто на что может претендовать. Если вы согласились, что ферма и все её блага (но не будущие продукты) принадлежат вам в равных долях, то есть вы управляете ей на равных началах, то вы выбрали демократию. Это означает, что ни у кого из вас нет особых прав на принятие решений по её использованию и каждый вынужден договариваться с остальными. Ясно, что даже впятером придерживаться этого принципа будет непросто, потребуются те или иные механизмы (возможно, те же выборы и разделение властей), не говоря уже о стране с десятками миллионов граждан. На этом основании один из величайших защитников демократии Жан-Жак Руссо считал, что у неё нет шансов в огромной Франции в отличие от его родной маленькой Женевы.

Существует много других риторических способов сомневаться в демократии, но самый распространённый звучит так: разве где-то уже удавалось установить политическое равенство? Ответ заключается в том, что демократия нормативна – это идеал, а не конкретный способ организации общества. И это отнюдь не делает её бессмысленной. Например, мы все разделяем запрет на насилие, и несмотря на то что ни одному обществу в истории не удавалось полностью искоренить убийство человека человеком, мы считаем, что к этому нужно стремиться и изобретаем разные способы понижения уровня насилия, потому что таков наш идеал. Точно так же демократия в исходном смысле политического равенства является идеалом (который, впрочем, разделяют не все).

Пример с фермой провоцирует множество непростых вопросов: сохранится ли демократия, если добровольно перераспределить доли в управлении и, скажем, отдать свою часть плодородных наделов в обмен на часть плодов с них? Будет ли голосование большинством справедливой процедурой принятия решений по спорным вопросам, если четверо договорятся подавлять пятого? Как быть, если кто-то откажется от постоянного участия в управлении фермой, но оставит при себе свою долю, тем самым ухудшив качество жизни остальных? Из-за этих и многих других практических вопросов демократия представляется безусловно сложным идеалом, но это ещё не говорит о её недостижимости. Как мы увидим, главным препятствием на пути демократии всегда были не технические трудности, а социальные группы, которые по естественным для себя причинам относятся к демократии враждебно. Во многом их стараниями на сегодняшний день мы практически утратили из виду нормативный горизонт демократии. Никто уже не помнит о том, что демократия – это не просто средство (выборы и различные либерально-конституционные премудрости), а политическое равенство, которое имеет самостоятельную ценность наравне со свободой и стремлением к счастью.