Читать книгу Триумфы и драмы русских балерин. От Авдотьи Истоминой до Анны Павловой - Александра Шахмагонова - Страница 6

Но что же Истомина? Для нее смерть возлюбленного явилась страшным ударом. Да, она вела себя порою вольно, да, она иногда стремилась вызвать в нем ревность, но… она любила его, насколько сильно, известно ей одной. Кто она? Даже не жена. В свои 18 лет она осталась – нет, не вдовой, она осталась одна, среди сонма поклонников, и с невероятным шлейфом пересудов, касающихся дуэли, в которой она сама винила себя.

Напомним… Даже отец ее погибшего возлюбленного совершил поступок, кому-то, быть может, не совсем понятный. Он просил государя не наказывать строго и убийцу его сына, и секундантов, поскольку сын дрался – страшно сказать – за какую-то простолюдинку, девицу низшего сословия. Сценическая слава не давала никаких сословных преимуществ.

Она не видела сочувствия среди окружающих, среди коллег и тем более среди руководства. Впереди были новые работы на сцене, и нужно было сжать в кулак свое горе, чтобы по-прежнему блистать перед зрителями, которые посудили-порядили, да и забыли о дуэли: им важнее было «терпейн» – наслаждение от игры балерины.

А наслаждаться было чем. На Западе, как всегда, выдумывают свое первенство то в одном, то в другом событии. Так, выдумали, будто итальянка Мария Тальони на лондонской сцене впервые вставала на пуанты в 1830 году.

Что такое встать на пуанты? Это фактически встать на носок! Первой в России и во всем мире это сделала на сцене Авдотья Ильинична Истомина несколькими годами раньше, совершив революцию в балете.

А уже в 1818 году балерину ждали новые роли. Жесткий и суровый учитель Шарль Дидло начал реанимировать свой любимый балетный спектакль «Зефир и Флора», в котором Истомина участвовала и раньше, но не на первых ролях. И вот теперь настало ее время сыграть заглавную партию прекрасной Флоры.

Может быть, горе обострило все чувства, желания, стремления, может, оно заставило сжать в кулак нервы, укрепить волю к победе, но первый успех в роли Флоры стал прологом новых успехов. Замелькали на афишах названия новых балетных спектаклей – «Африканский лев», «Калиф Багдада», «Евтимий и Евхариса», «Дезертир», «Лиза и Колен», «Кора и Алонзо, или Дева Солнца», «Роланд и Моргана» и многие другие.

В начале 1823 года ей посчастливилось играть партию Черкешенки в спектакле, написанном по мотивам поэмы Александра Сергеевича Пушкина «Кавказский пленник».

Пушкин узнал об успехе спектакля и любезной ему балерины в Кишиневе, где находился в командировке по линии Коллегии иностранных дел, официально выдаваемой за ссылку. В письме от 30 января 1823 года он просил брата Льва Сергеевича:

«Пиши мне о Дидло, об Черкешенке Истоминой, за которой я когда-то волочился, подобно Кавказскому пленнику».

Что касается участников «четверной дуэли», которая к тому времени не состоялась еще как четверная, то наказания были весьма и весьма незначительные по тем временам, когда поединки, по существу, приравнивались к преступлениям. Александр Якубович был сослан на Кавказ, где проявил себя отважным воином и был отмечен самим Алексеем Петровичем Ермоловым, камер-юнкера графа Александра Петровича Завадовского выслали из России, и он уехал в Лондон, ну а Александр Сергеевич Грибоедов наказания избежал и сам уехал на Кавказ, не в силах, как уже говорилось выше, находиться в столице, где его мучили воспоминания о жестоком убийстве Шереметева.

Убийстве? Да, в обществе сочли содеянное Завадовским именно хладнокровным и расчетливым убийством. Он стрелял, когда противник уже сделал свой выстрел, стрелял спокойно, с короткой дистанции и, по мнению знатоков дуэли, уж если решил убить противника – в этом праве ему никто не отказывал, на то и дуэль – мог убить его наповал выстрелом в сердце – в голову стрелять было не принято, – он же нанес смертельную рану, в результате которой Шереметев уходил из жизни с большими мучениями и при полном сознании. То есть на таком коротком расстоянии у стрелка выбор был…

Точно такой же жестокий выстрел произвел слывший метким стрелком и Дантес, правда, существует мнение, что он нанес несмертельное ранение. Торопился, несмотря на то что был одет в кирасу – были такие бронированные защиты у кирасир, – боялся выстрела Пушкина, слывшего метким стрелком, ну и поспешил. А остальное довершили врачи…

Впрочем, до поединка Пушкина с омерзительным французским франтом оставалось еще двадцать лет… ведь четверная дуэль была в ноябре 1817 года, а убийство Пушкина одетым в пуленепробиваемую кирасу Дантесом произошло в январе 1838 года.