Читать книгу 9+1 - Алексей Астафьев - Страница 10

Тугинская

Вероника Тугинская, обаятельная на вид женщина неопределенного возраста, сидела перед монитором домашнего компьютера, закинув нога на ногу с засунутой между ними ладошкой, а другой водила по тексту письма курсором.

«Я очень люблю баб. Как матерей, как сестер, как прекрасных созданий этого света. Пожалуйста, простите меня, я не желал вас обидеть или каким-то корыстным образом использовать. В моем спаме нет ничего опасного и грязного, чем можно было бы вас замарать. Мне 65 лет. Мое уважение к вам, равно как и ко всем женщинам – безусловно, и таковым останется до конца дней. Я не сержусь на вас. Всего хорошего!».

Вероника думала: «Да что же это такое? Баб он любит… пердун старый! То ли он в самом деле мерзопакостный сукин сын, то ли безмозглый кретин. А вдруг он… Ну, не знаю… не знаю, не зна-ю…».

Она вышла из полученных в отправленные и открыла свое письмо этому типу. «Знаешь что, козел драный? Засунь свое предложение себе в зад! Понял?»

Вероника поспешно закрыла страничку. Смаковать такое совсем не хотелось. Пальцы правой, заканчивающиеся крепкими гелиевыми ногтями принялись нервно отстукивать «Старого барабанщика». Вероника порывисто встала, сильно крутанула стул по часовой и уверенно двинулась на балкон. Там раздобыла пульверизатор и принялась самозабвенно опрыскивать цветы. Через пять минут все встало на свои места. «Кем бы он ни был и какие цели не преследовал, – думала Вероника, – для меня не так важно – мне с ним детей не крестить, но, – тут для большей вескости она подняла указательный палец вверх, – мне нужно спокойствие и чистая совесть!»

В приподнятом расположении духа Вероника плюхнулась на стул, изобретая оправдательный ответ. Через полчаса сочинение, претерпевшее двенадцать редакций, было отправлено. А ее авторша, довольная собой, освободившись от психологического балласта, уселась на унитаз сбрасывать более грубые фракции. Компанию в этом нелегком, но отчасти приятном и несомненно полезном труде ей составил легкий как перышко Сергей Довлатов, рассказывающий о своих безумно веселых похождениях в пушкинском заповеднике. На самом интересном месте, точнее – на самых интересных местах – как в тексте Довлатова, так и в процессе облегчения, раздался неожиданный и требовательный звонок в дверь. Вот такой: ДЗЗЗЗЗЗЫННН-ДЫННН. У Вероники, естественно, началась диалектическая паника. Естественная для такой ситуации в целом и для женщины-блондинки, уделяющей каждое утро 45 минут макияжу, в частности. Ей хотелось сделать все в лучшем виде и как можно скорее, но по закону чьей-то подлости и вселенского чувства юмора вышло по-другому. На том месте, где обычно толстел рифленый рулон нежнейшей трехслойной бумаги, торчал тощий кругляш серо-коричневого предательского картона, означавший мягкий провал финального этапа фекалокросса. Картонку она бы ни за что не использовала в качестве подтирки, если бы не повторный, еще более чудовищный по накалу беспардонный звонок. Обязательно стоит упомянуть о низкой эффективности и физической непривлекательности использования круглого картона в гигиеническом обслуживании человеческого таза, в особенности его женского формата. После третьего звонка Вероника переступила через черту хаотичной безысходности и через собственные кружевные трусики и наспех завершила интимную гигиену ажурной красной тканью. Это было что-то! Первоклассный материал для супер-шоу «Ночь пожирателей рекламы». Причем рекламировать можно сразу несколько предметов – туалетную бумагу, влажные салфетки, нижнее белье, сантехнику и многое другое в рамках востребованной креативности и допустимой испорченности.

Лязгая ключом входной двери, Вероника услышала удаляющиеся по лестничной клетке шаги. Тот, кто создавал удаляющиеся шаги, услышал лязганье ключей и обернулся.

– Здравствуйте.

– Да, здрасьте, – несколько смущаясь от пережитого, приветствовала Вероника.

На ней было легкое платьице чуть выше колен. Оно сексуально трепыхалось на сквозняке на манер…

– Вероника Сергеевна Тугинская?

– Да, это я.

– Меня к вам… э-э-э… то есть я хотел… Вообще-то я Игорь. И я – курьер. У меня груз для ваших соседей из девятой, но их дома нету… может возьмете на хранение, я просто запарился уже…

– Очень приятно, Игорь, я – Вероника, можно без отчества и фамилии, вы зайдите… чего в дверях-то стоять, – и в довесок добавила, – холодно, сквозняк, бр-р-р.

Веронике Игорь понравился сразу. Вероника Игорю тоже. Игорь поднял с пола огромных размеров клетчатую капроновую сумку на молнии и мелкими шажками, толкая поклажу вперед коленями, вошел в прихожую. Вероника протиснулась между ним и стенкой, чтобы прикрыть дверь. В этот момент личные пространства смешались, проявив себя повышенным сердцебиением и неровным дыханием.

– А откуда вы знаете мое имя?

– Там внизу висит список жильцов, ну я и прочитал. Да вы не беспокойтесь, у меня есть документы и…

– Ой, бросьте вы… это совсем ни к чему, я ведь вижу, что… а хотите чаю?

– Представляете, я после вас хотел забежать в кафе – горяченького чего-нибудь попить, а вы мысли мои прочитали. Только вот стесняюсь немного, неудобно как-то.

– Пфф… Что здесь неудобного? Все мы люди – братья и сестры, и …, – тут Вероника подумала, что сморозила глупость, но Игорь не изменился в лице в худшую сторону, и она продолжила, – проходите на кухню, а руки вот здесь мойте, полотенце на двери – синее…

– Спасибо… – Игорь силился сказать нечто внушительное в знак почтения, но как назло, нужных слов не подбиралось и он, задействовав одновременно все мимические фрагменты лица, нерешительно прошел в ванную.

Вероника ринулась на кухню. Смахнула крошки, достала пару приличных чашек, шоколад, конфеты, печенье.

– Вероника, я зайду в туалет?

– Да, конечно, – по-свойски ответила хозяйка и тут же скорчила жуткую гримасу и моментально побагровела от стыда.

Картина, представшая Игорю в туалете, была диковинна. В унитазе вперемешку с какашками плавали изящные трусики и картонка от туалетной бумаги. Видимо следовало все это слить – да и делу конец, но рука застыла на рычажке – а вдруг засорится? Писать прямо на стринги не хватало смелости. Стоять и размышлять дальше становилось подозрительным, и он решился. Двумя пальцами вынул трусики и прилепил их на краешек унитаза, затем вытащил картонку, разорвал ее на мелкие обрывки и нажал на слив. Быстро схватил трусы и поднес их под напор слива. Прополоскал их в холодной воде вместе со своими руками, очистив от мелких фрагментов кала. Выжал трусы и вытер руки об свои носки. И только после этого приступил к мочеиспусканию, неотрывно глядя на жгучую интимную деталь женского белья, лежащую безо всяких сомнений на самом сексапильном предмете домашнего обихода – сливном бачке. Тут как назло накатило чувство вожделения. Накатило как цунами. Писать в таком состоянии неудобно и проблематично – диаметр унитаза становится слишком мал. Он же не увеличивается (!) и совсем не имеет никакого понятия о пропорциях и солидарности! Единственный способ не обоссать все вокруг – это как можно ниже опустить прибор и скукожить крайнюю плоть до образования небольшого переходничка из уретры. Так, во всяком случае, струя становится более-менее управляемой. Покончив с естественными потребностями в нестандартных обстоятельствах, Игорь протяжно выдохнул и в такт качнул головой. Было ясно – он молодец и справился со всем на «отлично». Теперь оставалось всего ничего… объяснить Веронике, что он обнаружил в плавающем дерьме ее трусишки, а затем, из чувства признательности простирнул их в унитазе.

Вероника тем временем изнемогала в муках позорной невыносимости. Не зная как себя повести с застрявшим в туалете мужчиной, она кусала фалангу указательного пальца, сильно жмурила глаза и часто вздыхала. Наконец-то раздался щелчок замка двери, из-за которой с туповатой улыбкой на лице вышел Игорь. В правой руке он держал темно-красный комочек мокрой ткани.

– Вероника, вы видимо, – Игорь, смущаясь, поднял брови «домиком», – обронили… я и подумал, что… в общем если вы хотели это выкинуть, то лучше не туда…

Вероника торопливо выдернула стринги, сказав, что все это пустяки, не заслуживающие внимания и что он напрасно беспокоится, так как подобного добра у нее хватает. Вконец запутавшись, она жестом пригласила пройти на кухню.

– Да-да, я только руки сполосну, – вопрошающе поднял хозяйственные руки Игорь.

– Да-да, конечно, полотенце на двери – синее…

И вот они уже за столом – сидят и пьют свежезаваренный зеленый чай вприкуску со сломанным вкривь и вкось шоколадом. Говорят о работе Игоря, о неразберихе в погоде, о фильмах Кэмерона и Тарантино и о нескончаемо надвигающихся со всех сторон концах света. Беседа вышла легкой и естественной, словно они давным-давно знакомы. Вероника до того расслабилась и осмелела, что позволила себе напомнить о туалетном казусе. Смеялись до слез…

– Игорь, так не честно – вы знаете крайне интимную историю обо мне, а я таковой обделена. С вас причитается…

И Вероника в подтверждение серьезности своих слов включила сверла коварных пронзительных глаз на медленные, но верные обороты. Игорь сразу понял – выбора ноль.

– Что ж… Я отплачу вам сполна.

– Надеюсь.

– Сами убедитесь.

– Может начнете уже…

– Сейчас.

– Хватит время тянуть!

– Не в этом дело, просто не знаю как начать…

– Бросьте свои дворянские приличия!

– Все! Я готов! Вероника, вы знаете, что еще делают мужчины, когда справляют нужду, малую нужду в общественном туалете?

У Вероники округлились глаза. Она сказала «Вау» и просияла широкой улыбкой.

– Все мужчины?

– Почти. Девяносто процентов.

– Боюсь предположить… И что же? Очень интересно… Речь идет только о писсуарах?

– Преимущественно да, ввиду удобства фиксации данного факта. Но не принципиально – унитазы тоже годятся.

– И это именно в общественных туалетах?

– Я полагаю, что не только в общественных, но утверждать не могу по понятным причинам – я же не имею доступа к собственным туалетам частных лиц. Но судя по себе – скорее да, чем нет.

– Как-то подозрительно… У вас что – плохая память?

– Вы абсолютно правы. Лично я уже давно от этого отучился и поэтому уже не помню – делал ли я это дома… Наверно, да. Сдаетесь? А то мы так…

– Сдаюсь! Хотя постойте… я все-таки рискну – вы пукаете!

– Я-я-я!?

Игорь поднес кулаки к лицу и закатился диким хохотом, Вероника тут же присоединилась. Когда удалось отдышаться, Вероника уточнила:

– Говоря «вы» я имела в виду всех мужчин, лично вы – нет, вы же свое отпукали. Или я ошибаюсь?

Парочку накрыла новая волна смеха. Наконец Игорь вытер слезы и сказал:

– Вариант, конечно, интересный, но увы… на девяносто процентов не тянет. Максимум – на десять.

– Ммм… – качнула головой Вероника, – так это ни те ли десять, которые не делают то, что делают девяносто?

– О! Как быстро вы все плюсуете! Но нет! Эти десять наоборот входят в девяносто.

– Ладно, говорите. Сдаюсь!

– Девяносто процентов мужчин, когда справляют малую нужду… плюют в писсуары и унитазы.

– Плюют?

– Плюют.

– Зачем?!

– Точно не знаю… вероятнее всего это проявление самости, своеобразный мужской тест-драйв или как у собак зубы показать, невзначай как бы. А может, чтоб просто затянувшуюся паузу заполнить…

– Паузу? А! Вы подразумеваете задержку?

– Да-да! – обрадовался Игорь. – Именно задержку!

– Здорово! А вы чего бросили?

– А на кой оно мне? Дурацкая привычка! Не хочу быть ее рабом!

– Ай да сила воли…

Они болтали и болтали, и это бы еще невесть сколько продолжалось, если бы не курьерский телефон.

– Алло… Здравствуйте! Не переживайте, скоро буду, я уже направляюсь к вам.

Игорь и Вероника слегка испуганно и с сожалением посмотрели друг другу в глаза, осознавая завершение приятной встречи.

– Что ж, кажется мне пора, спасибо вам за все, Вероника…

– Пожалуйста… Игорь.

Игорь быстро обул кроссовки, накинул ветровку и с чуть виноватой миной произнес:

– Был очень рад познакомиться… Всего хорошего!

– Счастливо, – махнула рукой на прощанье Вероника, захлопнула дверь, стянула платье, полюбовалась собой в высокое зеркало, подумала «все только начинается…» и с загадочным видом отправилась в душ.