Читать книгу 9+1 - Алексей Астафьев - Страница 3

В последнее время я все чаще чувствую себя странно. Будто бы всматриваюсь в себя со стороны. Всматриваюсь-всматриваюсь, вслушиваюсь, смотрю в зеркало, не просто так, а во все глаза смотрю и… не узнаю. Я совершенно теряюсь в такие моменты. Не то чтобы становится страшно… скорее любопытно. Что можно ожидать от этого человека? Кто он такой? Кто задает эти вопросы? И куда подевался тот я, что никогда не впадал в такие странности?

По мере движения времени эти состояния приняли более устойчивые формы. Так, словно во мне начало расти что-то новое. Какой-то новый воспринимающий орган. Он все ставит под сомнение. И вместе с тем не вносит ни беспокойства, ни разделения. Будто бы сомневаться во всем вполне естественно. Память при этом стала регулярно вытаскивать на поверхность картинки далекого детства и позабытых времен юности. А еще запахи. Например, как пахнут руки, после помывки в дворовой луже. Или острый уксусный аромат ржаного хлеба, открывающий себя при повышенной температуре тела. Разные вещи являлись и исчезали. Никакой специальной причины для их возникновения не находилось. Они не имели ни системы, ни понятной классификации, ни видимых оснований. Порой я пытался хоть как-то осмыслить это. Получалось редко. Чаще всего мысли разбегались как тараканы на включенный свет. И я, сквозь едва приоткрытые глаза, лишь констатировал их хаотичное бегство, не в силах ухватить хоть сколь существенный контекст. В лучшем случае удавалось перекинуть шаткий мостик через ущелье сознания в неизвестную, пульсирующую в темных тонах шарообразную структуру. Она надвигалась на меня, увеличиваясь в геометрической прогрессии с гулким, нарастающим монотонным звуком, который в своей заключительной стадии становился устрашающим и жутким. Так я вспомнил свои детские кошмарные сны. Я забыл про них уже давным-давно, где-то с начала подключения памяти. Как будто их и не было. А теперь вспомнил. А ведь они преследовали меня не один год. Животный ужас, которому я подвергался под их воздействием, был такой исключительной силы, что я орал и дергался как при акте экзорцизма, а биение сердца походило на пулеметную очередь. Самое странное в них то, что как бы я не пыжился – мне не удается описать их понятнее. Они неимоверно реалистичные и вместе с тем почти беспредметные. Я думаю, они ближе к тому месту, из которого мы вышли и куда со временем вернемся. Это некая граница миров. Трудности перехода.

Общее направление новых переживаний можно оценить так. Нечто во мне растет и крепнет, а то, что до сей поры управляло моим телом – сдает территорию. Так, словно всю ткань моей жизни решили распустить как старый, ныне не модный свитер. И теперь скручивают в плотный шерстяной клубок. Для чего? Я иначе стал глядеть на мир. На старые дома при въезде в город – я с детства их не видел такими. На диван, на котором сижу, на его вмятины, зачатые людьми, которых уже нет на этом свете. На разбросанные по всей комнате детские игрушки. На фонарный столб за окном, на его унылую подпорку с правой стороны, на мутный свет его лампы – я стал находить свое отражение в этой конструкции, прежде всего, в унылой подпорке, и это, как ни странно, особенно приятно. Куда бы ни посмотрел – вижу множество раздельных предметов, но все они как будто слиты воедино прозрачной всепроникающей субстанцией. Как заливное из множества ингредиентов. Они отпечатываются в моем сознании и уходят куда-то, оставляя за себя вкус тихой печали. Вначале я силился вникнуть в их значение и разгадать символику. Но оставил это занятие. Оно лишь нагоняло безысходную грусть и усталость и шло вразрез с естественным течением воли. Мне бы хотелось считать, что идет некая грандиозная реконструкция глубинных устоев. Что со временем все разрозненные пазлы сложатся в цельную многомерную композицию и сольются с обыденным восприятием, непредсказуемо, но впечатляюще расширив его границы. Случается, что я начинаю верить в это. И ждать наступления перемен. Пока я жду, в голову приходят разные мысли. Но по-хозяйски доминирует мысль о смерти. Интересно! А те люди, которым через день или час суждено умереть, может так же как и я ощущали перемены к лучшему и были через край переполнены жизнью? Может быть, они так же на все сто были уверены, что самое настоящее и увлекательное только начинается! А раз так – смерть еще за горами! Иначе – к чему такие прелюдии? Не может быть! И тут – хлоп… И тебя нет. А почему бы и нет? Да нет и все! Все…

Помню, как возвращался с беременной женой с юга. Вторые сутки пути, позади две тысячи километров, впереди каких-то пару сотен. Морось, грязь, туман, августовская непроницаемая ночь. Казалось бы – будь осторожен! Езжай аккуратнее – на безопасной скорости, ведь в итоге разница во времени ничтожно мала!? Но нет! Какая-то неукротимая сила вжимает педаль газа в пол! Сто пятьдесят по узкой, извилистой и холмистой дороге, ориентируясь на стоп-сигналы таких же баловней судьбы, как и я. Каково! Ни тебе обочины, ни разделительной не видно. Ехал и думал – вот так неужели и умирают люди? Неужели так вот и вклинивается нечто и жмет гашетку до отказа. Неужто едут люди, думают о смерти и умирают? Не доезжая десятка миль до дома. Умереть за 10 шагов до олимпийской ленточки. Каково это? Думали ли они о смерти в этот миг?

Я не против смерти. Но очень не хочется умереть так ничего и не поняв в жизни, будучи живым. Не страшно умереть. Страшно и обидно умереть неотесанным чурбаном. Страсть как не хочется пропасть зазря. Тому мне, который сейчас пишет эти строки, глубоко наплевать на то, что с приходом смерти все тайны могут открыться. Чего ради ломать голову, чтобы так ничего и не узнать о ней? Я неоднократно балансировал на грани жизни и смерти. Казалось все – приплыл… finita la comedia! И каждый раз перед смертью я думал о пройденном бессмысленном отрезке пути, который так же нелепо и обрывается. Кто знает – быть может именно эта мысль и возрождала меня, авансируя к свершению чего-то достойного начатой жизни? Или нет?

Так или иначе, но я благодарен за мою жизнь тому, кто имеет антисмертельную причину на это. И если случается уклониться в сторону, ссылаясь на человеческую слабость и ища утешения в кривых дорожках, то штопаная рана, онемевшая и смертельно белая сжимает в своих тисках мою малодушную праздность… Разве за этим ты еще жив? И вся шелуха летит прочь, обнажая главный вопрос. Кто есть я?

И вот я ищу ответ на мою жизнь. Почти как в кино «Трасса 60». В нем главный герой встретил исполнителя желаний. Мне же посчастливилось узнать человека, с помощью которого я вспомнил прошлые жизни. Их всего девять. А сейчас соответственно идет десятая, которая, сквозь собственную призму описывает предыдущие.

Последовательность не хронологическая, а та в которой они на меня свалились. Я не углублялся в специальное изучение исторических документов тех времен и народов во избежание искажений чувственных образов. Однако по этой же причине я рискую показаться профаном в кругу знатоков истории и потомственного уклада. Но мой приоритет – не внешнеисторический аспект, а внутриличностный. А раз так – решено. Как говорила моя бабушка: «Дурак не поймет, а умному ни к чёму».

Сходство персонажей с реальными людьми маловероятно, но возможно и лишь в лицеприятных местах. Там же где начинается неприязнь – заканчивается частный сектор и рождается социальная форма художественного замысла. И только.