Читать книгу Падение в небеса, или «Все будет хорошо!» - Алексей Доброхотов - Страница 7

Иван Иванович очень любил стричься. Но волосы его росли не так быстро, чтобы он мог получать это удовольствие каждый день, или даже раз в неделю или хотя бы раз в месяц. Волосы его росли так, что ему удавалось повторить эту приятнейшую для него процедуру только через полтора – два месяца. Ему чрезвычайно нравилось, когда теплые пальчики парикмахерши, а это должна быть непременно молоденькая девушка, касались его пролысоватой головы и шустро бегали по ней, цепляя прядки реденьких волосёнок, легонько их вытягивали, подцепляя расческой, и подрезали острыми ножницами. В эти моменты он зажмуривал глазки, и ему представлялось невесть что, но чаще всего что-нибудь эдакое озорное и, конечно же, в отношении этой молоденькой парикмахерши. То будто бы он чрезвычайно понравился ей, настолько, что она, наконец, не смогла больше сдерживать нарастающую внутри страсть, пригласила его к себе домой на чашечку кофе, где после легкого ужина набросилась на него, как дикая кошка, и овладела им раз десять подряд, не меньше. То будто бы он, наоборот, вдруг, произнёс такое, что она сразу же согласилась посетить его скромное жилище, в то время, конечно, когда супруга находилась на даче. И вот он уже балует её всевозможными удовольствиями, купает в джакузи, угощает ликёром и вообще приятно проводит время, исполняя все её маленькие прихоти. Ведь он мужественный и сильный, как Аполлон, а она страстная и ненасытная. Но, настает утро, пора расставаться. Она плачет, не желая покидать его, а он поглаживает её по головке, целует и отеческим тоном, полным мудрости и благородства говорит: «Ничего, скоро снова увидимся. Возможно, сегодня же, вечером». Она успокаивается и уходит, полная желания моментально вернуться по первому его зову.

На самом деле, Иван Иванович никогда даже не пытался заговорить с мастером во время сеанса. Он просто сидел и, молча, воспринимал приятную для него процедуру. Как кот, которого слегка почесывают за ушком. И пока он вот так представлял себе что-нибудь эдакое, стрижка неожиданно заканчивалась, по причине отсутствия чего-либо ещё, что можно было бы как-то подцепить и подрезать. Тогда он вставал с кресла, сухо благодарил, и с видом, выражающим явное недовольство, расплачивался точно по счету. После чего уходил отращивать волосы с тем, чтобы вернуться.

Два месяца пробегали незаметно. День за днем, как один день: работа, дом, телевизор, магазин, ужин, завтрак, работа, дом, сон. И всё. Ничего примечательного. Можно даже не задумываться, что делать завтра. Заранее известно. Встал, умылся, поел, оделся, поехал на работу. Вечером вернулся, разделся, умылся, поел, посмотрел телевизор, лег спать. И только когда волосы немного подрастали, в душе возникало легкое волнение от предстоящей встречи с той, что шаловливыми, смелыми пальчиками пробегала по его голове, отрезая от неё маленькие клочочки.

Никто из обширного окружения Ивана Ивановича даже не догадывался о том, что в этом успешном и уважаемом человеке живет такая маленькая, неказистенькая страстишка. Настолько ничтожная и смешная, что о ней даже стыдно кому-нибудь рассказывать. Хотя, казалось бы, что может быть проще? Иван Иванович обладал достаточно большим капиталом для того, чтобы иметь возможность в любой момент пригласить молоденькую девицу в свой кабинет, поставить её позади себя и заказать ей на весь день почесывание головы. Так нет. Не приглашал. Не смел. Стыдился. Боялся признаться даже себе самому в такой пустяковой слабости. Предпочитал пережидать эти два месяца, пока не отрастут волосы достаточной длины, дающие пристойный повод для получения такого маленького удовольствия.

А тем временем, пока росли волосенки, вокруг его головы кипели поистине нешуточные страсти, куда масштабнее какой-то там косметической процедуры. Дело в том, что Иван Иванович, вот уже двадцать лет, возглавлял один из крупнейший строительных трестов Санкт-Петербурга. И даже почти на половину являлся его собственником. Так уж случилось, что он занялся этим делом еще до пресловутой «Перестройки». Сначала стал директором государственного предприятия, затем успешно поучаствовал в его приватизации, да так и остался на своем месте, продолжая заниматься тем, что лучше всего умел делать – строить типовые панельные дома для жителей города.

Иван Иванович считал себя человеком достаточно солидным и порядочным. Он не являлся приверженцем какой-либо религии, ибо вырос и получил воспитание в атеистическом духе в эпоху развитого социализма, однако определенные представления о морали и нравственности, почерпнутые из «Кодекса строителя коммунизма», помнил и пытался в меру сил и возможностей их придерживаться, почитая за общечеловеческие, непреходящие ценности. Поэтому он не позволял себе никаких непристойных глупостей, предпочитая хранить физическую верность своей жене Екатерине Павловне и, тем самым, правильно воспитывать единственную дочь, переживавшую бурный период девичьего становления в окружении грехов и соблазнов, хлынувших на Россию из развращенной Европы. Правда только этим обстоятельством и ограничивалось его воспитание. На большее у него не хватало ни времени, ни сил, ни большого желания. Остальным, как говориться, занималась жена. Потому как это её женское дело заниматься детьми. Его же, мужское, работать и приносить пользу обществу. Иначе говоря, дома строить, деньги зарабатывать и в семью давать, сколько надо.