Читать книгу Падение в небеса, или «Все будет хорошо!» - Алексей Доброхотов - Страница 9

* * *

Они зашли в маленькое кафе, приютившееся в каком-то глухом переулке, где гостей обещали попотчевать чем-то грузинском. Об этом красноречиво вещала вывеска «Кухня Кавказа» с изображением изогнутого бараньего рога.

– Садись. Угощаю, – радушно пригласил Николай своего маленького друга занять место за круглым столиком, стоящим возле пыльного окна, – Это событие следует отметить. Чем-нибудь вкусненьким.

– Хочешь отпраздновать очередную победу? – поинтересовался Дмитрий Кириллович.

– Ты даже не представляешь масштаб моего достижения. Мы прорвались на строительный рынок. Понимаешь это? Влетели. Ракетой. Можно сказать, вонзились в самое мясо.

– И как тебе это удалось?

– Как говорят французы: ищите женщину. Всего три встречи и я – потенциальный зять генерального директора большого строительного треста. Вот так, – самодовольно раскинулся на стуле победитель. – И всё, благодаря тебе, – добавил, многозначительно кивнув головой.

– Мои поздравления, – сухо молвил малыш, устраиваясь напротив, в тенечек, куда яркое солнце не могло дотянуть свои жаркие щупальца.

– Заказывай, что хочешь.

– С меня кофе достаточно. Я ел недавно. Спасибо.

– Ты, как будто, не рад.

– Почему? Рад. У тебя получилось. Молодец. Можешь собой гордиться.

– Так в чём дело? Всё. Началась работа. Нормальная. Понимаешь? Засучай рукава и вперед с песнями. Сидеть будет некогда. Поэтому быстренько пьем кофе и побежали.

– Ага. Только, давай без меня.

– Это ещё почему?

– Я тебе уже говорил об этом. Раз десять. Но, ты, как-то, меня не слышишь. Или не хочешь слышать. Не тем, ты, занимаешься. Вот почему. К чему это всё?

– Я тебе отвечал на это. Раз десять. Заработаем денег, станем свободными и будем делать, что захотим. Это что, не понятно? – Николай взял в руки меню, – Ты, что будешь? Шашлык, хачапурю или люля-ке-бабу?

– Мне бы чего попроще. Ватрушка есть?

– Как скажешь. Мне всё равно. Ватрушку, так ватрушку.

Подошла официантка славянской наружности:

– Что будем? – поинтересовалась, с любопытством рассматривая меленького усатого человечка, – Может вам детский стульчик подать?

– Спасибо. Так обойдусь, – поблагодарил Дмитрий Кириллович.

– У вас тут ватрушки есть? – переключил её на себя рослый товарищ.

– Есть.

– Свежие?

– У нас все свежее, – нагло соврала официантка.

– Тогда два кофе и две ватрушки, – кратко распорядился гость.

– Кофе каких?

– Два каппучино, – тут же последовало уточнение.

Девушка чиркнула ручкой в блокнотике и удалилась, видимо, выполнять заказ.

– Сколько бы ты денег не заработал, свободным, ты, никогда не станешь. Это иллюзия, – заметил маленький друг детства.

– Почему это?

– Потому это. Это обман навязанный человечеству. Обладание большим количеством денег не делает человека свободным. Всё как раз с точностью наоборот. Чем больше денег, ты, будешь иметь, тем менее свободным будешь становиться. Сам себя закабалишь. Ограничишь. Заточишь в золотую клетку.

– И каким это образом?

– Тут всё зависит от того, что понимать под «свободой», – продолжил Дмитрий Кириллович, – Если «свобода» от голода и холода, то есть такое понимание, какое дается на физическом плане, то – да, деньги позволяют её достичь. Освободить тело от голода и холода. Если под «свободой» понимать нечто большее, как, например, свобода от кабалы своего тела, свобода образа мыслей, свобода сознания, – то нет. Тут извини. Потому что сознание человека ограничено сферой его интересов. Что его заботит, о том он и думает. Если его заботят голод и холод, то он думает о деньгах. А если его заботят иные вопросы, то деньги его, собственно говоря, не очень сильно волнуют. Они отодвигаются на второй план.

– Так, я тебе и предлагаю отодвинуть их на второй план. Потом. Когда они у нас с тобой будут. Для того чтобы что-то отодвинуть, нужно сначала поиметь то, что отодвинуть, – откинулся на спинку стула Николай Михайлович, весьма довольный своим умозаключением.

– Ты снова меня не понял, – вздохнул коротышка, – Скажи, тебе будет жалко потерять то, что тебе с таким трудом удалось добыть?

– Конечно.

– Вот видишь. Значит, ты, не захочешь терять деньги, если они у тебя появятся. Ты будешь думать о том, как бы тебе их сохранить и даже приумножить. Ты не будешь уже думать о чем-то другом. Потому что если, ты, начнешь думать о чем-то другом, то сразу начнешь терять свои деньги. Вот тебе и ловушка. Вот тебе и кабала. Едва только, ты, в неё вляпаешься, так тебя тут же начнут окружать сплошные обязательства, которые предполагают либо получение этих самых денег, либо их сохранение. Для того, собственно говоря, всё и делается, чтобы образовать эти самые обязательства. Стоит тебе их на себя принять и, ты, уже не свободен, ты, уже из них больше никогда не выскочишь. Ты, влипнешь в них, по самые уши, как муха влипает в мёд. Еды много, а улететь невозможно. Вот и получается, что не, ты, деньги схватил, а они схватили тебя. Схватили и держат. Кто же их бросит? Если, ты, их бросишь, то их вмиг пригребут другие. Ничего не оставят. Выбросят тебя на обочину. Это же страшно остаться, вдруг, нищим. Вот и получается, что сначала безумная гонка, а потом беспросветное бдение. Жадность и Страх воцарились над Миром. Жадность и Страх вместо Любви и Добра. И кто, спрашивается, в этом виноват? Кто нам это всё нам подарил?

Девушка принесла кофе с ватрушками.

– Ну, и кто нам это всё подарил?

– Я много читал в последнее время. И вот, что выходит. Россия во времена Петра не была единым государством. На территории современной России тогда была два государства: Московия и Великая Тартария. Упоминание о Великой Тартарии сохранилось только на английских картах 17 века. Все сведения о ней из истории начисто стёрты. Ничего не найти. Но она была. И занимала громадную площадь: от Тихого океана, то есть всю Сибирь, и до Волги. Так вот, Петр правил только в Московии. И никакого окна в Европу он не прорубал. Романовы уже тогда были ставленниками этой самой Европы в Московии. Так сказать, были смотрящими за отдаленными провинциями. Вот он и захотел, чтобы и его вотчина стала похожей на эту самую Европу, на этот золотистый фантик, прикрывающий собой обыкновенное дерьмо, – малыш подтянул к себе чашечку и стал медленно, размешивать маленькой ложечкой сахарный песок, – Ты посмотри, что было у нас, и что было у них. У нас: поля, храмы, деревянные города, в которых приятно жить людям, духовные устремления. А у них: каменные города, похожие на тюрьмы, заводы, инквизиция, послушная паства, согнанная в стадо. О чём это говорит?

– О чём? – одарил Николай ясным взором маленького собеседника чуть возвышавшегося над краем стола.

– О том, что в России люди испокон веков жили совершенно иными ценностями, – уточнил тот, – Они жили, находясь ближе к Богу. К истинной своей Природе, к пониманию сущности своего предназначения. Ближе к тем непреходящим ценностям, о которых мы, благодаря радениям Петра, сегодня почти все поголовно забыли. А Запад всё это время жил только своим брюхом, товарами, деньгами, страхом и послушанием. Петр распахнул ворота перед чем? Перед этим самым страхом и послушанием. Перед товарами и деньгами. Перелил, так сказать, церковные колокола в пушки и думал, что сотворил великое благо. Развернул, так сказать, сознание народа в сторону подлости и корысти. А разве этого было русскому человеку нужно? России-то он не знал. Не понимал её. И не хотел понять. Он вообще русским не был по своему рождению. Ну, что в ней такого просвещённого в этой Европе? Всеобщая жажда наживы? Желание каждого прибрать к рукам побольше денег? Знание о том, как наилучшим образом сотворить себе капитал в ущерб другому?

– От чего же в ущерб? Может, как раз, наоборот, во благо, – возразил рослый приятель.

– Какое тут может быть благо? Благо в чём? В том, чтобы один помыкал другим только потому, что него больше денег? В этом заключается благо? – обтер бумажной салфеточкой маленький философ свои усики, испачканные кофе, – Вот что, спрашивается, совершил Петр? Разрушил мир Любви и Добра, и распахнул ворота перед Страхом и Жадностью. И кто он после всего этого?

– Тебя послушать, так он просто монстр, – усмехнулся собеседник.

– А кто же он, по-твоему? Благодетель?

– Ну, и не монстр. Вон сколько ему памятников наставило благодарное человечество.

– А что в этом хорошего?

– А что в этом такого плохого?

– Да, то, что чтут не те ценности, вот что, – заключил Дмитрий Кириллович, – Произошла подмена понятий. Обман, если хочешь. Глобальный обман планетарного масштаба. Всем просто мозги промыли и запудрили. Сначала промыли, а потом запудрили. Даже в Писании сказано: «Не собирай себе сокровищ на Земле». Но кто этому следует? Все думают только об одном – о собственном пузе. Сколько всякого разного и умного уже было высказано по этому поводу, и всё – безтолку. А сколько ещё будет высказано! И, думаешь, это кого-нибудь изменит? Ты скажешь: кому интересно сидеть голодным и думать о вечном? Отвечу: никому. Все хотят сидеть в тепле и холе. Пить кофеек с ватрушкой. Рассуждать о бренности бытия. Никто не хочет работать в поте лица своего, добывая себе хлеб насущный. Так ведь?

– Конечно, – с готовностью согласился Николай, кусая эту самую ватрушку.

– Вот все и бросились за деньгами. Ринулись, как тараканы на приманку. И что с ними будет потом? Потом через эти деньги они все станут послушными и покладистыми, либерально настроенными демократами, достойными членами потребительского общества, которых затем можно будет легко и просто отправить на бойню. Всех поголовно. Как это уже ни раз случалось, чему примером служат первая и вторая мировые войны. Вот что с ними будет потом, – малыш назидательно вознес над столом пальчик, – А всё почему? И всё по какой причине? А всё потому, что они не понимают, что есть такое человек. Человек, как таковой. Кто они, собственно говоря, по своему рождению? В чём их суть и в чём смысл их жизни.

– А ты понимаешь? – ехидно заметил Николай Михайлович.

– Да. Я понимаю, – твердо заявил малыш, – Я понимаю, что человек это не тело. Вернее, тело – это ещё не человек. Это всего лишь физическая оболочка человека. Маленькая фронтальная сущность, если хочешь. Человек – это гораздо больше, чем тело. Человек – это, прежде всего – Сознание, Дух и Душа. Это проявление Высшей Сущности, или, если хочешь. Это некий энергетический частотный потенциал, работающий здесь и сейчас на определенной частоте созвучной частоте этой Высшей Сущности или частоте Бога.

– Ну, ты, и вылепил, – усмехнулся рослый товарищ, смачно кусая ватрушку, – Сам-то понял, чего сказал?

– Потому и сказал, что понял. Убери этот частотный потенциал из человека и его не станет. Останется одна оболочка. Зомби. Зверь. Тварь дрожащая. Да, и та проживет не долго. Россыпится, как сухая кучка песка. И что в результате у нас получается? Человек заботится об этой кучке песка, вместо того, чтобы забоится о своем частотном потенциале. Всю жизнь гонится за деньгами, вместо того, чтобы повышать частоту вибрации этого потенциала.

– Как это повышать? Через что?

– Через Сознание, через Творчество, через Единение с Богом. Через Нравственность, если хочешь. Это единственное, что отличает человека от обезьяны. Уровень сознания. Уровень Нравственности. Именно он, как творческая сила, ведёт человека к созданию того, чего раньше до него на Земле не было. Это же так просто. Только начни что-то созидать, и ты с неизбежностью столкнешься с пониманием этого.

– Занятно, – почесал голову Николай Михайлович.

– Более чем занятно, – едва не подпрыгнул на месте Дмитрий Кириллович, – От одного только понимания того, что такое человек мы приходим к пониманию Мира, Смысла жизни и постижению законов Вселенной.

– Ну, ты, мне объяснил. Я понял. Давай кофе пить. Оно почти остыло. Тело, оно, конечно, вещь незначительная, по сравнению со Вселенной, но и его питать надо. Иначе потенциалу негде будет вибрировать.

– Ему и так негде вибрировать. Условия не позволяют.

– Это ещё почему? Кто это, тебе, мешает вибрировать?

– Выстроенная система ценностей. Вот что мешает. Окружение бездуховных людей. Как можно вибрировать на высокой частоте в низкочастотном поле? Мне же тоже хочется общаться с людьми понимающими меня. Не могу же я жить в обществе абсолютно один. Белой вороной. Все вокруг все хапают, жрут, воняют, а я нет. Все быдлеют, а я весь в белом. Это же страшно. Это как оказаться одному среди стада свиней. И так я ни на кого не похож.

– Да, ладно, тебе. Брось. Не все так плохо. Я же тебя понимаю. Мы же только жить начинаем. И затем, почему обязательно жрут. Просто хотят жить более удобно. Более конфортно.

– Комфортно.

– Ну, да. Я и говорю. Хватит, говорю, посидели в дерьме. Посмотри, как люди жить начали. Столько разных возможностей открылось. Мы на строительный рынок выходим. Первый подряд получили. Давай, работай. Созидай. Как, ты, говоришь, включай творчество. Генерируй хорошие вещи. В этом и есть смысл нашей реформы. Каждому теперь позволено делать хорошие вещи. Чтобы всем хорошо было. А, ты, сразу – быдлеют. Не быдлеют, а делом занимаются. Кончай ныть. Лучше ватрушку кушай. Это тебя утешит.

– Ватрушкой рот не заткнёшь, – улыбнулся Дмитрий Кириллович, – Ватрушкой душу не утешишь.

– Зато тело укрепишь, для пользы потенциала, – улыбнулся в ответ Николай, – В конце концов, ты, же понимаешь, что я не только для себя стараюсь. Я же тебе обещал, что помогу тебе вырасти. Обещал? Я слово своё помню. Вот увидишь, заработаем денег, наймем тебе суппер-специалистов и они, будь в этом уверен, вытянут тебя до нормального роста. Никуда не денутся. Не ниже других будешь. Сам говорил, что человек растет до тридцати лет.

– До тридцати трех, – поправил коротышка.

– Тем лучше. Но всё равно, времени у нас с тобой не так много. Рассиживаться некогда. Деньги зарабатывать надо.

– Так генерировать хорошие вещи или деньги зарабатывать?

– Одно другому не мешает. За хорошие вещи и платят хорошие деньги.

– Так всё же вещи или деньги? – акцентировал Дмитрий Кириллович.

– Будут деньги, будут и вещи, – уточнил Николай Михайлович, – Договорчик мне набросаешь ко вторнику?

– Нет. Извини. Я же сказал, давай без меня, – как-то насупился маленький собеседник.

– Это ещё почему? – удивился большой.

– Неприятно мне всё это. Понимаешь? Стыдно. И тебе должно быть за это стыдно.

– А по вагонам обезьянкой ходить приятнее было? Это было не стыдно?

– В вагоне я никого не обманывал. А тут придется обманывать. Или, ты, знаешь иной способ, как заработать большие деньги?

– Зачем же обязательно обманывать?

– А как же быть с присвоением прибавочной стоимости? Забыл «Капитал» Маркса? Так я напомню. В присвоении и кроется обман. Рабочую силу покупают по одной цене, а товар продается совсем по другой. Сейчас все деньги зарабатываются на откровенной спекуляции. Это даже не прибавочная стоимость. Это вообще деньги из воздуха. Деньги ни за что. Как бессовестный ссудный банковский процент. А я хочу заниматься тем, что мне интересно. И за что мне не будет потом стыдно.

– Все хотят заниматься тем, что им интересно. И что с того? Жить-то, на что будешь?

– Придумаю что-нибудь.

– Я уже всё придумал. Не строй из себя гимназистку и болваночку мне ко вторнику подготовь. Хорошо?

– Ну, подготовлю. А дальше что?

– А дальше не волнуйся. Дальше, всё будет хорошо. Тебе понравится. Это же совсем другое дело. Это же стройка! Какая тут может быть спекуляция? Туда, сюда. Всё крутится, вертится. Все бегают. Обороты. В общем, давай, допивай кофе и пошли. Время не ждет. Мне ещё ребят зарядить надо.