Читать книгу Минотавр - Алексей Егоров - Страница 4

– Манюнь, проходи в гостиную, надевай тапочки. Или одевай. Не так важно, короче, – Лера смущенно покраснела, оценивая вызывающее платье подруги с оголенными плечами и спиной. Оно обволакивало стройную фигуру и почти стонало о чем-то тайном. Распущенные волосы, идеально подкрашенные глаза… Как всегда, она кричаще-восхитительна. От таких мужчины нередко прячут глаза в пол, боясь обжечь роговицу.

– Как думаешь, детка, я не слишком?.. – Мария Нагибина приблизилась к большому зеркалу в прихожей и слегка тряхнула головой.

– Ты восхитительна, бейба, – улыбнулась Валерия и прошла в комнату.

За большим круглым столом сидели женщина и мужчина лет сорока. Лера галантно представила подругу, а затем Анну Игоревну и Сергея Владимировича – маму и ее избранника, налила всем чаю и устроилась рядом с красавицей.

– Скажите, а как вы проводите свободное от учебы время? – спросил отчим.

– Хожу в рестораны, – деловито ответила Маша и лукаво улыбнулась.

– В семнадцать лет – и по ресторанам? – в голосе Анны Игоревны проскользнули страх и недоверие.

– Да, с богатыми армянами, – серьезно сказала Маша, широко улыбнувшись.

На следующий день они созвонились.

– Мать не пустила на ногти, сука. Буду по универу ходить с огрызками… Она так, типа, меня наказала! Отчим вообще прочел лекцию. Там и о том, что с такими, как ты, нельзя дружить… И что теперь всю квартиру нужно хлоркой два раза отмывать: после того, как ты к чему-то прикасалась… И что я стану такой же шалавой, если не перестану с тобой общаться… Почему они так злы к тебе, Нюрочка?

– Не бери в ядро, бери в цитоплазму, шире будешь, – пошленько усмехнулась Маша.

– Тебя плохо слышно, ты начала пропадать!

– Я включу громкую связь, Лерочка, – ответил голос в смартфоне, – буду краситься и с тобой общаться, хорошо, дорогая?

– Да, милая, как удобней.

– Я выспалась, как младенец, приняла душ, почистила перышки и теперь собираюсь на концерт. Завидуй мне молча!

– А я дома сижу. Я наказана за твой приход. Отчим сказал, что я шлюху в дом привела. Идиот начитанный! Ты знаешь, он каждый вечер пялится в какую-нибудь книгу. Придурок. Говорит мне на днях: «Любовь, Валерия, должна рождаться в сердце и вибрировать на уровне души». Ну не урод?

– Я красивая, успешная, поэтому он меня ненавидит. Скажем так, от слова вообще. Просто он не мужчина. Не понимаю, что твоя мама в нем нашла? Толстый нищий пингвин. Ну, знает он столицу Австралии, и что с того? Умным нужно быть по-житейски, а не в голове. Вот я умная, – сказала Маша.

– А с кем идешь на концерт?

– Да познакомилась сегодня с одним… Кажется, Александр, хотя я не запомнила его имени. Решила называть Сашей, мне так удобней. С виду ничего. Романтичный мальчик. Вроде не бедный. Намного старше меня, в папашки годится. Но это же не главное! Он из Москвы по каким-то делам здесь. Посмотрим.

– Слушай, бейба, я все хотела спросить… Помнишь Андрея? Ну, того парня… в прошлом году ты к нему переезжать собиралась. Вы гуляли с ним, за руки держались… Теперь какой-то романтичный Саша… Мне кажется, такие знакомства – это твои попытки выскочить замуж и свалить от матери. Или нет?

– Это попытки обустроить мое спокойное пространство. Личное. А кто будет тому способствовать, Саша, Леша или Вазген Арутюнович, значения не имеет, – нравоучительно ответила Маша. – Мужики созданы для того, чтобы платить. Вот пусть и платят.

– А мой отчим говорит, что за все придется заплатить и что бесплатный сыр…

– Пошел он козе в трещину, так ему и передай. Именно в такой лексике.

– Но ведь ты как-то планируешь свою жизнь? Или я о слишком глобальном сейчас интересуюсь? – Лера спрашивала с интересом, ожидая ответа подруги, которой ужасно завидовала.

– Я не верю в бога, я верю в свою внешность и женскую изворотливость, – уточнила Маша, – живу этим самым мгновением и стараюсь не помнить зла. Не позволяю обидеть себя и всегда держу голову высоко. Я знаю себе цену. Я живу здесь и сейчас. Чего и тебе желаю, девочка моя. Пока-пока!

Она отключилась и, поправив макияж, направилась в кухню. В этот момент на смартфон пришло сообщение: «Ваш друг в ВК опубликовал свою историю». Она дважды щелкнула пальцем и бегло прочла:

«Вчера пригласила в гости Машу. Я ею восхищаюсь, она мой кумир. Мы учимся вместе на одном курсе. Предки заочно запретили нам дружить. Мои родители: мама и этот утырок, отчим. И как она умудрилась родить ему ребенка? Я зову его „этот мальчик“. Я говорю ему на ухо: когда ты вырастешь, забудь, пожалуйста, как меня зовут. Потому что я в отношении тебя это уже давно сделала. Может, я псевдоинтеллектуалка? Тетя Оксана говорит, что в моем возрасте она носила растянутую одежду, не мыла голову и слушала Pink Floyd. Она утверждает, что была неформалкой. По мне, так она просто тупая свинья. Я жирная, это факт. Не то, что Маша. Она богиня. Она может сказать своей матери: не лезь в мою жизнь, сука! А я нет».

Маша улыбнулась и поставила «лайк».

– Неужели сложно налить себе суп и подогреть? Нормально поесть, а не хватать кусками? – произнесла укоризненно Надежда Петровна.

– Ты самый кислотный человек в моем окружении, – выкрикнула Маша в ответ.

– Пока тебе нет восемнадцати лет, я в ответе за твою прелестную шкурку, – Надежда Петровна тщательно терла кастрюлю и старалась на дочь не смотреть. Не хотела провоцировать очередной скандал. Она видела эти «выступления» не раз и не два. Она прекрасно знала, что Маша сейчас стоит, опершись на косяк двери у холодильника, и нагло-вызывающе-высокомерно смотрит на нее. Сейчас она не поскупится на эпитеты. Будет провоцировать, дергать, больно кусать. И если она не станет ей отвечать, очередной перепалки можно будет избежать. Но нужно постараться. Очень постараться.

– Знаешь, почему отец ушел от тебя к Лене? – тон Маша выбрала подходящий: начала почти шепотом, потихоньку повышая голос, придавая каждому слову вес и значимость постепенно.

– Не знала, расскажи мне, доченька, пожалуйста, – голос матери слегка задрожал: она старалась, очень старалась держаться, но эта малолетка знает, куда бить. Научилась делать людям больно. Тварь.

– Мужик, приходя с работы уставшим, хочет видеть дома желанную женщину. Объект своего поклонения. А не замызганную швабру с тряпкой у плиты. Ты вообще видела, как они из подъезда выходят? Лена идет, как ледокол «Ленин», а за ней следом папочка бежит и сумочку ее прелестную в зубках несет. Как дворняжка, только хвостом не виляет. А ты? Помню, ты как-то устроила стирку и не смогла отжать огромную простынь. Сидишь в ванной и плачешь, как Аленушка на картине Васнецова! А он вошел и сквозь зубы тебе бросил, мол, ничего: побольше поплачешь – поменьше поссышь. Даже помогать не стал. Даже не спросил, почему тебе плохо. Посмотри на свою кожу, ты же выглядишь на шестьдесят. Кто тебя захочет? С отцом надо было трахаться, а не уходить в зал и смотреть всю ночь телевизор. Ты думаешь, я маленькая была и не помню? Мужикам нужно это, а не делать мозги, мамочка.

– Ну ты-то в свои семнадцать уже знаешь, как и с кем нужно, да, доченька? – глаза Надежды Петровны пылали ненавистью. – Расскажи-ка, пожалуйста, во сколько ты сегодня ночью приперлась? В пять утра, кажется… Не иначе алгебру у подружки делала? Промежность от алгебры не болит?

– Нет, – Маша нагло расхохоталась в лицо матери, – слава богу, что у меня есть вагина. И внешность. Мужики толпами вьются вокруг. Я их меняю, как перчатки. И пользуюсь ими, как хочу.

– Ты разговариваешь зашоренными штампами из тупых соцсетей. Мне жаль тебя. У тебя нет будущего.

– А мне жаль тебя, – выкрикнула дочь, – хотя нет… мне тебя не жаль. Потому что ты неудачница. Ты, увы, замызганная лохушка.

– Дура. Как ты можешь спать с чужими мужчинами? Совершенно незнакомыми. Они дотрагиваются до твоей кожи. Пахнут… Как? Это же мерзко.

– Ну, смотри, – тон дочери стал деловым и нравоучительным, – если брать весь день, проведенный с тем или иным парнем в разрезе, то это занимает всего несколько процентов от общего объема времени. Ну, предположим, мы встречаемся в обед. Гуляем по набережной. Потом он ведет меня в кино или покататься на пароходике. Ближе к вечеру – рестик. Потом опять короткая романтическая прогулка с всякими моими хотелками и желалками. И только затем гостиничный номер. Как правило все проходит быстро.

Надежда Петровна отошла к окну, скрестила руки и тихо заплакала:

– А я помню, какая неповторимая детская непосредственность лучилась в твоих огромных глазах… Это было последнее семейное лето, мы все тогда отправились в Турцию! Ты сидела в оранжевом тазу с морской водой и возила по водной глади желтого резинового цыпленка… Папа называл тебя принцессой. Ха, «принцессой»! Что с тобой стало? В кого ты превратилась? Да ты просто дрянь! И как только земля носит…

– Короче, я спать, вечером идем с Сашей на концерт какой-то модной рэп-группы. Ходить на цыпочках, а лучше вообще свали из хаты, дай ребенку отдохнуть.

– Кто такой Саша?

– Да не все ли равно! Он ниже ростом, чем я люблю, и уж очень просто выглядит. На вид – бараний вес: килограммов шестьдесят или чуть больше. Смотрит на меня и слюни пускает. Сашенька-дурашенька.

– Он тебя любит?

– Да не все ли равно!