Читать книгу Минотавр - Алексей Егоров - Страница 9

Погружаться в воспоминания – это как закидывать удочку. Никогда не знаешь, да и никто не скажет, что придется выудить из сей бездны. Иногда это пыльца. Та, что осталась от раздавленных бабочек. Они олицетворяют то, чего так и не случилось. Какие-то детские мечты. Но ничего не осталось от них. Ни засушенных крылышек между стеклышками, ни запаха лета. Только пыльца на пальцах. Следы от несостоявшегося…

Это не относится к нашим претендентам: все они отбираются самым тщательным образом. Нет, они, бесспорно, такие же живые люди. И у них, безусловно, существовали мечты и чаяния. Было детство и была мечта. Но что-то сломалось, переключилось – и они стряхнули пыльцу со своих ладоней, получив возможность стать претендентами игры. Стать пищей для нашего господина.

В игру иногда попадали и попадают довольно странные персонажи, но всегда весьма заслуженные. Во второй паре оказались именно такие. Итак…

Давид Сарианиди. Пятьдесят шесть лет. Устраивал «психологические перформансы с молодежью». Во всяком случае, он это называл именно так. На самом же деле банально построил у себя на даче несколько вольеров и содержал там похищенных людей. Ставил над ними психологические эксперименты: заставлял обнаженными бегать на четвереньках, запрещал говорить. Потом скармливал своим собакам. В хозяйстве у него было с дюжину кавказских и среднеазиатских овчарок. Доберманы, ротвейлеры, ирландские волкодавы. Несколько хаски и один премиленький померанский шпиц. Его он бережно носил на руках, подкармливая мелко нарезанной человечиной. Основной выявленный для игры страх – темнота, ночь и все что с ней связано. Имя для игры – Кинолог.

Его Ариадной стала Зулейха Сокурова. Популярный бизнес-коуч тридцати лет от роду. Ужасная недотрога и аккуратистка. Один только носовой платок она меняла в день раз тридцать. Сокурова собирала у себя на тренингах множество народу и читала лекции о том, что такое настоящее, истинное счастье. Избавиться от престарелых родителей, чтобы освободить жилплощадь, сдать ноющих и мельтешащих перед глазами детей в интернат – все ради собственной «гармонии». Выявленный страх – боязнь принять неверное решение. Имя для игры – Мразь. Ее внутренний мир был по-настоящему парадоксален: все окружающие должны сами понимать, что следует делать правильно для твоего счастья. И тем более чего делать не следует! Если они этого не понимают или не делают, их следует уничтожать, как болезнетворные бактерии. Все, что я думаю или делаю, – истина. Есть два мнения: одно неправильное, другое – мое. Я есть центр вселенной. Я никогда не сомневаюсь. Я – причина и я – действие.

Она заколола своего Тесея игры в шею прямо на даче. Всех его собак отравила. Дом и вольеры сожгла. Действительно деятельная особа!

Игла, проецируя ее встречу с минотавром, сформировала комнату, которую мы назвали Чистый Источник. Пройдя первый круг, она, как и все, осуществила «визит к своему собственному минотавру». Погрузившись в определенное состояние, она стала молодым неопытным неуклюжим пареньком – студентом, ищущим смысл жизни. И в «своей комнате» увидела следующее…

«Ты только запомни, нет… неправильно сказал, – усатый мужчина почесал коротко стриженый затылок и задумался, – ты пойми! Ты здесь, на этой ночной набережной, очутился неспроста. В жизни вообще все неспроста. Это как задача по математике. Решил, пошел дальше… Ты – вот, и я – вот, и вот – есть дело, которое нужно состряпать. И тогда выйдет решение. Понял?! Ну или можешь булыжником его по башке… делов-то! Так даже скорей будет.

– Я подобными делами никогда не интересовался и не брался за них, – испуганно отвечал его собеседник: высокий худой молодой человек с длинными руками-плетьми и нескладными – кривыми и тонкими – ногами.

На нем были серая шерстяная куртка, старые затертые джинсы и высокие резиновые сапоги болотного цвета. Еще с вечера к нему подошел его друг по училищу и загадочно прошептал на ухо: мол, ночью на пристани тебя будет ждать человек, он-то тебе все и разъяснит. Есть ребята, которым так разъяснил, что они в церковь ходить начали. А некоторые и перестали учиться после беседы с ним. И читать забросили, постоянно твердя о чем-то главном, о каком-то «исходном чистом жизненном источнике». Если интересуешься, он подождет тебя у шестого фонаря. Знаменитый нетрадиционный психолог с очень странным подходом к клиентуре.

Вот он и пришел.

– Ты пойми, – не унимался усатый мужик в ватнике на голое тело, старом трико и стоптанных клетчатых тапочках на босу ногу. Он отчаянно тряс перед носом собеседника газеткой «Правда», предварительно плотно свернутой в трубочку, и пытался что-то объяснить. Газетка пахла вяленой воблой невообразимо.

– Я не понимаю, собственно, ничего, – руки у парня тряслись, а язык заплетался от страха.

– Сейчас мы спустимся к пирсу: там я выберу для тебя его. Ты должен просто подойти к нему и заговорить. Хотя, можешь и молчать. Просто возьми этот ремешок и задуши человека. Он может начать что-то говорить тебе, угрожать, умолять… Но ты не слушай. Знай одно: чтобы пройти данный уровень, тебе просто необходимо задушить именно этого человека. И все! Ты же хочешь уяснить, что такое чистый источник жизни? Тогда делай, что говорю. А говорю я следующее: мы пойдем сейчас вниз, я укажу тебе на рыбака, а ты подойдешь к нему и того… придушишь. Вопросы есть?

– Но почему? – высокий парень явно не понимал условий игры.

Старик помялся и, поежившись от сырости, идущей с ночной реки, произнес:

– Представь, что ты идешь куда-то утром. Ну, к примеру, прогуливаешься с собакой. И вдруг видишь, что на пустынной улице лежит кошелек. Нет, небольшая сумка с деньгами. Почему с деньгами? Да пусть они валяются везде рядом с сумкой: так будет очевидно, что и в самой сумке тоже полно денег. Ты осторожно подходишь, оглядываешься по сторонам… Ты и удивлен, и обескуражен. Ведь так?

– Возможно, – более спокойно ответил парень, – я не бывал в подобных ситуациях.

– Ну так вот, – продолжил старик, – ты наклоняешься над этим богатством. И вот тут-то и начинается основная игра. Философская путаница. Весь твой опыт – против ума и совести! Предположим, ты точно знаешь, что этих денег брать не следует. Не нужно их трогать ни при каких обстоятельствах. Почему? Да потому что, предположим, тебе об этом когда-то рассказывала бабушка. О том, что чужое вообще брать нельзя, иначе свое потеряешь безвозвратно. И ты теперь стоишь перед этой расхлябанной бездной и крутишь это все у себя внутри. Бередишь себе голову. Взять или не взять? Отвечай! А я стану к твоим ответам новые задачи добавлять: попробуй, выкрутись.

– Это как?

– Ну, – он ткнул парня в плечо, – берешь деньги или как?

– Ну, беру, – уверенно ответил парнишка и даже улыбнулся. Руки перестали трястись.

– Хорошо, – язвительно улыбнулся он, – а вот тебе еще одна вводная. Рядом, в трех метрах, лежит женщина с пробитой головой.

– Как же так?

– А вот с высоты своего высокого роста ты ее сразу и не заметил. А нагнулся за сумочкой – и оба! Вот она, родненькая, лежит… ручонки раскинула. И стонет. Знать, жива еще. Что скажешь?

– Ну, я скорую вызову, конечно.

– Да я не о ней, я о деньгах. Деньги берешь или как? – При этом старик прищурился и очень пристально посмотрел на него.

– Беру, наверное, – парень смутился.

– Деньги-то ее, как я погляжу, – уточнил старик, – как же ты возьмешь ее деньги и будешь прямо с ними врача дожидаться, что ли?

– Да, это действительно мыслительная ловушка, но не для меня. Я деньги тогда подниму и вызову скорую помощь. Немного себе оставлю, а остальное отдам врачам. Скажу, что это ее сумка.

– Тогда вот тебе еще вводная, – почти выкрикнул старик, – ты начинаешь деньги из сумки ополовинивать, а тут люди на пустынную улицу выходят. Соседи этой женщины. И тычут в тебя пальчиком, говорят, мол, посмотрите, люди добрые, что делается. Женщина бедная лежит без дыхания, грабят ее… Да и кто грабит?! Ты, милый мой, в их глазах теперь и душегуб, и подонок. Что скажешь?

– Я убегу! Нет, а можно сначала?

– А в жизни так не бывает, – ответил старик, – ну предположим, что можно: что тогда будешь делать?

– Не пойду в ту сторону с собакой гулять! – Очень уверенно произнес парень.

– А она там умирает, – уныло сказал старик и потер голову морщинистой рукой, – лежит, стонет…

– Но ведь ее соседи пойдут по той дороге и вскоре найдут.

– А деньги? Из этого уравнения пропадают деньги! Потому что, если нет денег, значит нет и женщины. А нет той женщины, нет и тебя тем утром на той прогулке с той собакой. Или как ты думаешь-то?

– Ну, пусть тогда соседи заберут эти деньги себе! – парень как будто не понимал сказанного совсем.

– Не-е-ет, – протяжно произнес старик, – видимо, ты неправильно все понял. Деньги в этой задаче настоящие, а все участники – нет. Понял?

– Нет.

– Пойдешь ты в другую сторону, и вот там опять деньги лежат твои. Что, берешь или как?

– А деньги-то той женщины, или?..

– Ну, предположим, нет: так что, будешь брать?

– И трупов рядом нет?

– Нет. И в этот раз ты пошел с собакой действительно в безлюдное место. Здесь соседи не шарят. Будь спокоен.

– Ну, возьму.

– А на встречу та женщина бежит и орет: «Мамочки, деньги подотчетные потеряла, посадят меня!»

– Вот же сука, – выругался от отчаяния парень: глаза его забегали, пальцы на руках засуетились: мысленно сейчас он был там. Старик внимательно наблюдал за его движениями, а парень тем временем огляделся, нащупал в траве булыжник и занес его над головой воображаемой женщины.

– Так это ты ее… того? – уточнил старик.

– Что? – Глаза у парня перестали елозить, пальцы расслабились, – вы совсем меня запутали с этими деньгами!

– Деньги ты найдешь в любом случае, куда б ни пошел. А главное решение шарады – это брать их или пройти мимо. Если брать, то сразу же, как на ниточку, начинает накручиваться проблема за проблемой. Как бисер в бусах. Украшение становится все красивее и красивее, но при этом набирает вес. И с каждой горошиной ты решаешь какое-то исходное. С чем-то борешься. А если просто проходишь мимо, то задачи уходят. И ты проходишь данный уровень. Вот потому и говорю тебе: подойдешь и задушишь его, и все. И сразу тайну тебе поведаю. Понял?

– А если я не пойду? Если не буду этого делать? Что тогда?

– Ну ты же пришел сюда для понимания, ведь так?

– И что же, для этого необходимо кого-то умертвить? Но почему именно так?

– Я же тебе говорил, это простое уравнение. Для тебя в прошлой задаче – сумка с деньгами. А для меня это он, – старик достал из кармана телогрейки тонкий длинный ремень и быстро накинул его парню на шею.

– Что вы делаете? – непонимающе спросил он, отступая.

– Объясняю тебе, что такое чистый источник жизни, – пояснил старик, – Деньги брать будешь? – Добавил он, сильнее затягивая ремень.

– Вы с ума сошли? – захрипел парень и опустился от ужаса на колени: теперь он был доступной и податливой жертвой.

– Ничего ты, сосунок, не понял. Задачи моей не понял. Вот родился ты, и это первая задача, – старик все сильнее затягивал петлю, – прожил жизнь, решил задачу, прошел уровень и идешь далее. Потом эта твоя жизнь начинает распадаться на более мелкие задачки. Решил их, пошел далее. Понял? Так вот: берешь ты деньги или нет?

– Я не понимаю, – прохрипел парень.

– Вот тот рыбак, которого ты отказался придушить, не прошел из-за тебя свои уроки. Ты тоже не проходишь. А я? Как ты думаешь? Задушить тебя – это моя прихоть или очередная задача для уравнения? Задушу я тебя или нет? Ведь когда ты пришел, я четко поставил перед тобою задачу: пойди и задуши того, на кого я тебе укажу. Это задача – и это решение. Так вот, я в последний раз спрашиваю: ты деньги берешь или нет?

Парень начал терять сознание, как вдруг сквозь пелену слез, застилающих его выпученные глаза, увидел этот самый предмет. Недалеко от него, прямо на мокрой ночной набережной, лежала чертова сумочка с деньгами. Он протянул к ней ослабевшую руку и подтянул к себе. Потрогал пачки с купюрами одной рукой, а другой нащупал на мокрой мостовой большой булыжник. Размахнувшись, он стукнул старика по голове. Ремень на шее ослаб. Он снял его с шеи и, прижав к себе сумочку с деньгами, качаясь, пошел в сторону дома.

– Деньги брать буду, – шептал он себе под нос, – брать буду, брать буду».

После возвращения из лабиринта собственного ума, Ариадна второй пары несколько дней никуда не выходила, ни с кем не разговаривала и никому не звонила. В голове что-то переключилось: у нее началось расстройство импульсивного поведения, выражающееся в неодолимом болезненном влечении к поджогам, а еще в новой сильной увлеченности – наблюдении за огнем. И еще она начала раздавать личные сбережения. Очень быстро оставшись без средств к существованию, она облила собственную квартиру большим количеством бензина, а затем облилась сама: чиркнула спичкой и, превратившись в живой факел, распрощалась с этим миром, сгорев заживо. Великое божество, полакомившись ее вибрациями, вскоре выплюнуло их.