Читать книгу Чингисхан. Тэмуджин. Рождение вождя - Алексей Гатапов - Страница 5

Перед закатом в айл Есугея пришли Унгур и Сача Беки. Они по-взрослому степенно подошли к двери и, пригибаясь под пологом, вошли в большую юрту.

Оэлун в узком деревянном бочонке сбивала масло. Тэмуджина не было. У очага сидел Хачиун, обгладывал гусиную косточку. Парни, прикладывая руки к груди, низко поклонились сначала онгонам, а затем и Оэлун.

– Хорошо ли живете, мать Тэмуджина?

– С помощью небожителей. Вы к нему? Подождите немного, он с Хасаром поехал за кобылицами. Хачиун, что же ты сидишь, смотришь? Уступи место братьям и налей им кумыса.

Парни сели справа от очага, на мужской стороне.

– Сача Беки, что у вас нового? – Оэлун с силой толкала мутовку, сметана с громким чавканьем всплескивала в бочонке. – Давно уже я к вам не заходила.

– Сегодня утром корова отелилась, – принимая чашу от Хачиуна, отвечал тот. – Бычка принесла, да тот слабоват на ноги оказался, еле стоит. Наша мать говорит, что хорошей скотины из него не выйдет.

– Если в полнолуние родился, может, и выправится.

– Бабушка тоже так говорит. Только доить, говорит, не надо, все молоко теленку отдавать.

– До зимы еще окрепнет, сейчас рано говорить.

За стеной послышался голос Тэмуджина. Он за что-то сердито выговаривал Хасару, тот глухо и невнятно отвечал. Сача Беки нетерпеливо заерзал на месте, кося глазами на дверь.

Тэмуджин все не заходил. Сача Беки в три глотка допил свою чашу и поставил на столик вверх дном. Нарочито медленно поднялся.

– Ну, мы пойдем…

– Живите в радости, мать Тэмуджина, – оба с поклонами попятились к двери.

Оэлун, сдерживая улыбку в глазах, склонила в ответ голову. Все еще глядя на опустившийся за ними полог, грустно покачала головой: еще совсем недавно сопли по грязным щекам размазывали, на четвереньках по всему куреню ползали, заставляя матерей искать их, а теперь уже почти женихи.

Тэмуджин с Хасаром сидели у наружного очага. Они удивленно оглянулись на Унгура и Сача Беки, когда они вышли из их юрты.

– Хучара побили! – выпалил Сача Беки, подходя к ним.

– Кто?! – те как ужаленные вскочили на ноги.

– Отойдем отсюда, а то люди услышат, – сказал Унгур и первым двинулся в сторону.

Сели кружком у кожевенной юрты.

– Сегодня Хучар ездил за реку искать своих лошадей, – переминаясь на корточках, негромко рассказывал Унгур. – И нарвался на сонидов. С десяток их, говорит, было. Те увидели и погнались за ним. Хорошо еще, что на моем рысаке был, ускакал. Говорит, кричал им, чтобы вечером выходили на драку.

– А те что?

– Выйдем, мол, не боимся вас.

– Еще, говорит, кричали, мол, много спеси у вас, у киятов, – со злобой в голосе говорил Сача Беки. – Надо им показать, какова на самом деле наша спесь.

– И еще много чего кричали.

– Хучару сильно досталось? – спросил Тэмуджин.

– Да нет, два раза по спине ударили кнутовищами, но кости целы.

– Да разве в этом дело! – склонившись к Тэмуджину и сжав кулаки, убеждал Сача Беки. – Главное, что оскорбили. Нас всех оскорбили. Это так нельзя оставлять!

– А где сам Хучар?

– Спину медвежьим жиром намазал и сидит, гусятину ест. – Унгур, родной брат Хучара, был намного спокойнее троюродного Сача Беки. – Видно, проголодался со страху.

– А мы, как узнали, так сразу к тебе пошли, – горячился тот, не разжимая кулаков. – Собирайся!

– Что будем делать?

– Как что?! – крикнул Сача Беки, удивленно глядя на Тэмуджина. – На киятов, на старший род руки подняли. Отомстить надо!

– Тихо ты! – нахмурился Унгур. – Давай сделаем так: сейчас тихо пройдем по куреню и соберем парней. Каждый поднимет своих.

Тэмуджин оглянулся на Хасара.

– Найди и позови сюда Бэктэра. Да смотри там, при людях не проболтайся.

– Я поеду с вами?

– Нет.

– В прошлый раз меня тоже не взяли…

– А ну, замолчи! – повысил голос Тэмуджин, но увидев обиженно сжатые губы Хасара, смягчился: – Из твоих друзей никто не поедет. Спросят про нас, говорите, что поехали к генигесам на игры. Понял?

– Да.

– Иди.

Тэмуджин с Бэктэром обошли юрты отцовских нукеров по западному краю куреня. Позвали полтора десятка своих одногодков.

Вечером в густеющих сумерках собрались все за прибрежными буграми. Больше полусотни подростков на конях, с увесистыми прутьями в руках, многие в зимних овчинных шапках, в беспорядке толпились в низине, наезжая мордами лошадей друг на друга. Негромкий, нарочито беспечный, как обычно перед дракой, говор отрывисто раздавался по кучкам.

– Разберитесь по десяткам, что вы как коровы на пастбище бродите! – послышался голос Сача Беки. – Мои люди, где вы там заблудились, сюда подъезжайте!

– По пятеро в ряд! – зашумели в толпе старшие. – Становитесь!

– Эй, оглохли? По пятеро, вам говорят!

– А твоим прутом только телят погонять.

– Вон палка лежит, возьми ее.

– Она сухая, с первым ударом сломается.

– А ты, как я в прошлый раз, сдерни с коня узду. Удилами хорошо по лицам хлестать.

– Рвите у них узды с коней.

– Хлестнешь по лицу, в темноте искры, как от кресала…

– Ха-ха-ха…

Тэмуджин выстроил свои полтора десятка, подъехал к братьям.

– Пора ехать.

– Дозорных надо выслать, – предложил Хучар.

– Здесь-то для чего нам дозорные? – насмешливо оглянулся на него Бэктэр. – Давайте хоть на своей земле будем без оглядок ездить.

– Перейдем реку, там и вышлем.

– Тогда поехали.

– Сача Беки, веди своих вперед.

До реки доехали быстро. Сильно обмелевшая за последние дни засушья, вода была коням по колена. Кони, замедляя шаги, тянулись к воде.

– Пить много не давайте, – тоненьким голосом говорил малорослый парень в бараньей шапке, понукая своего белого мерина. – Отяжелеют.

– На белого мерина покрасоваться сел, видно, – проворчал в ответ другой, крупный, ростом почти со взрослого мужчину. – Думаешь, сонидские девушки увидят?

– А что?

– Тебя на нем за семь увалов видно. Держись в середине и не высовывайся.

Выйдя на чужой берег, выслали троих дозорных и шагом двинулись вслед. Из-за восточных гор вышла огромная красная луна. В чуткой вечерней тишине топот копыт раздавался далеко в стороны. Тучи комаров, не отставая, преследовали всадников, наступая со всех сторон, облепляя конские шеи и морды, но на них почти не обращали внимания.

Тэмуджин, оставив своих на Бэктэра, ехал с братьями в сторонке. До рези в глазах всматривался в даль, пытаясь выхватить что-нибудь живое в неясных очертаниях под холмами. В темноте, если хочешь рассмотреть что-то вдали, нужно взять чуть повыше того, что хочешь увидеть. Давно еще, когда ему было лет пять, этому его научил дядя Даритай, младший брат отца, и с тех пор Тэмуджин всегда прибегал к этой уловке.

– Где они, эти сониды, сколько мы уже проехали, а до сих пор никого не видно, – недовольно забурчал Сача Беки. – Эй, Хучар, долго еще нам ехать?

– Теперь уже близко, – тот, пригнувшись в седле, напряженно смотрел вперед. – Вон тот высокий курган видишь?

– С камнями по верхушке? Нижний на медвежью морду похож.

– Да. От него дальше чуть больше перестрела, в низине было. Там и должны нас ждать.

– А если их там не будет? – спросил Тайчу.

– Тогда повернем назад, – сказал Унгур. – Где мы их будем искать?

– А завтра мы к ним послов отправим, – вставил Сача Беки. – Пусть выставляют не меньше десяти овец, раз боятся выходить на драку.

– Потом пусть они только встретятся в степи, мы их по одному… – начал было Хучар и вдруг замолчал, вглядываясь вперед. Зоркие его глаза что-то уловили в темноте.

– Тихо! – он резко остановил коня и поднял правую руку. – Скачут!

– Кто скачет? – парни склонились над гривами лошадей, сузив глаза.

– Кто-то скачет! – беспокойно встрепенулись в рядах, перехватывая в руках палки.

Сзади стих беспорядочный топот, и в наступившей тишине сквозь комариный звон отчетливо послышался стук копыт. Вскоре прямо перед ними, на гребне бугра, резко обозначились три всадника. Полусотня подростков, быстро развернувшись вширь и крепко перехватив поводья, встала с палками наготове.

– Это наши дозорные, – облегченно вздохнул кто-то в строю.

– А ты думал, трое сонидов идут на нас? – насмешливо отозвался другой. – Перед тем, как сказать, ты хоть немного думай головой.

Вспыхнул и тут же потух напряженный смех.

Дозорные резвой рысью спустились с бугра и прямо перед братьями осадили коней.

– Там они, – коротко сказал первый, откинувшись назад, с трудом сдерживая разгоряченного жеребца. – В низине стоят.

– Где? – окружили его братья.

Дозорный повернул норовистого коня, всмотрелся в даль.

– Вон за тем курганом полтора перелета будет.

– Что я говорил! – Хучар торжествующе заглядывал в лицо Сача Беки. – На том же месте стоят! Я здесь и в зимний буран не потеряюсь.

– Сколько их? – расспрашивал дозорного Тэмуджин.

– Как будто поменьше нас. Полусотни, кажется, не будет.

– Ну, сейчас-то вы у меня в руках! – мстительно проговорил Хучар. – Поехали, чего еще ждать!

– Подожди, не распаляйся раньше времени, – раздраженно оглянулся на него Тэмуджин и снова повернулся к дозорному. – Как они стоят, строем?

– Вразброд, по всей низине, – парень провел рукой, – от одного холма до другого.

– Будто на праздник собрались, – подтвердил второй дозорный. – Только что костров нет.

– Ну что, прямо в лоб ударим или как? – Сача Беки в нетерпении перебирал поводья, укрепляя на голове мягкую овчинную шапку, нахлобучивая по самые глаза.

– Прямо только бараны нападают, – Тэмуджин помолчал, что-то обдумывая. – Давайте сделаем так: разделимся надвое и кинемся на них с разных сторон.

– Хорошо ты придумал, – поддержал его Унгур. – В таких потемках, да еще если шуму побольше навести, нас за две сотни примут.

Разъезжаясь, договаривались напоследок:

– Только разом с двух сторон, никому не отставать.

– Орите во все горло, не жалейте глоток.

– Драться до конца!

– Раненая лисица и та огрызается.

– Не отступать, слышите? – договаривались напоследок, разъезжаясь.

Тэмуджин с Бэктэром, Сача Беки и Тайчу повели своих в обход справа. То переходя на рысь, то снова придерживая коней, осторожно пробираясь между каменистыми холмами, маленький их отряд скоро пробирался вперед. Всадники часто оглядывались на большой курган, за которым стояли сониды. Луна все выше поднималась над степью, бледным светом заливая ближние и дальние склоны холмов. Парни торопили коней.

Наконец, они встали у подножья холма. Поодаль слева высился каменистый курган. Тоскливо примолкла тишина. Обученные боевые кони, чуя близость драки, не мотали головами, остерегаясь звякнуть удилами.

Тэмуджин оглянулся, окликнул троих нукеров из своего отряда.

– Залезьте на курган и посмотрите, где они.

Те тронули шагом…

Под яркой луной, выглянувшей из-за края тучи, было хорошо видно, как у вершины двое спешились, оставив коней с третьим, и, пригибаясь, пошли к гребню. Постояв недолго на верхушке, двинулись назад. Сели на коней, осторожно спустились и подъехали к Тэмуджину.

– Прямо перед нами стоят, – тихо сказал высокий парень в войлочной шапке, сын отцовского десятника.

– Что они делают?

– Болтают, смеются.

– Уже не ждут, видно, – сказал второй.

– Подъедем поближе. – Тэмуджин первым тронул коня вперед.

Бесшумно подобрались к вершине, рассыпались широким рядом. Впереди сначала смутно, потом отчетливее послышались голоса. Внизу, за ровным спуском, шевелились темные кучки всадников. Беспечно разъезжая между тремя холмами, сониды весело переговаривались, то и дело оглашая всю низину хохотом и вскриками.

– Даже дозорных не выставили, а сами в низине спрятались, – презрительно усмехнулся Сача Беки и оглянулся на Тэмуджина. – Скажи, брат, какой толк будет от таких баранов в войну?… Тьфу!

– Черная кость, им только овец пасти, – зло отозвался Тайчу. – А еще с нами тягаться вздумали!

Тэмуджин молча смотрел влево, на горбатую сопку, из-за которой должны были выйти Унгур и Хучар со своими. Тех все не было.

Луна скрылась за тучей. Помедлив какое-то время, выглянула, вновь осветив окрестности. Все разом повернули взоры к горбатой сопке. Склоны ее были пусты. Снова скрылась луна. Снова вышла. Второй их отряд будто пропал.

Звякнули у кого-то удила. Сача Беки зашипел от злости, погрозил кнутом кому-то из своих.

– Что-то они примолкли, – подозрительно сказал Тайчу. – Слышите?

Внизу и вправду будто стихли голоса.

– Заметили! – тут же заволновался Сача Беки и вдруг хлестнул своего коня. – Пошли, пока они не опомнились! – еще раз хлестнул заплясавшего под ним коня и, поворачивая злое лицо к отряду, заорал во все горло: – Хурай!

– Хурай!!! – разноголосым эхом откликнулись всадники.

С протяжным воем понеслись все вниз по ровному склону. Тэмуджин не хотел начинать без второго отряда, но не успел остановить всполошившегося Сача Беки, да и ничего другого не мог придумать. Поддавая стременами в бока своего жеребца, он мчался среди первых.

Сониды все-таки не ждали их: услышав боевой клич и топот копыт, они какое-то время растерянно стояли на месте, глядя на наступающих киятов. Расстояние до них стремительно сокращалось. Но вот они, опомнившись, заорали во все голоса, сбиваясь к середине, послышались ругань и призывные крики вожаков.

Тэмуджин еще раз оглянулся налево, на холмах было пусто. «Зря поторопились, – запоздало промелькнула мысль. – Сейчас они увидят, сколько нас всего, сомнут, затопчут…»

И уже подскакивая к ближней кучке сонидов, изготовившихся к драке, он с облегчением услышал откуда-то со стороны далекое:

– Хурай!

Тэмуджин бился расчетливо. Давно у него не было в драках того беспамятства, когда он, не видя ничего вокруг, лихорадочно лупил куда попало, по коню или по всаднику. Под левым рукавом у него к локтю была прикреплена березовая дощечка на толстом войлоке, и он смело прикрывался рукой от удара, как щитом, а сам, приберегая силы, выжидал, когда можно будет бить наверняка. Он уже свалил одного хитрым ударом по шее, когда подоспели Унгур с Хучаром.

Сониды, теснимые с двух сторон, заметно обмякли, начали отступать. Почувствовав свою силу, кияты поддали сильнее. Оскаленные лица под светом луны, тени всадников на бледной земле, отчаянно машущие руки, свист прутьев, дикие крики от боли, ярости и страха, топот и ржание лошадей – все смешалось в бурлящем водовороте, черным варевом перекипало в низине между тремя курганами. Уже метались кони без седоков, прорывались из тесной толчеи, мешали дерущимся.

Сониды, наконец, не выдержав, повернули коней. Сначала крайние, а потом и всей толпой они хлынули в сторону, проламываясь сквозь ряды и, беспощадно нахлестывая своих лошадей, в бешеной скачке понеслись прочь. Кияты с победными криками устремились за ними. Они уже вольно, со всего маха, обрушивали удары по головам и спинам удиравших, сбивали их с седел.

Тэмуджин придержал рвавшегося в погоню жеребца и коротким галопом скакал следом за удаляющейся за соседний холм толпой. Он видел, как двое парней из его отряда нагнали одного сонида и, зажав с обеих сторон, по очереди били его прутами по спине. Удары были сильные, но сонид, пригнувшись к гриве, прикрывая одной рукой голову, все еще держался в седле, нахлестывал и так уже из последних сил бежавшего коня. Парень справа привстал на стременах и, улучив миг, изо всех сил обрушил свою палку на затылок сониду, и тот тяжелым мешком рухнул на землю. Преследовавшие с трудом остановили своих разгоряченных коней, повернули назад и, подъехав к неподвижному телу, не слезая с седел, долго смотрели на него. Один из них свесился с седла и ткнул палкой в спину лежащего, тот не пошевелился. Парни тронули коней и, уже не оглядываясь, порысили вперед, в сторону раздававшихся за увалом криков.

За холмом Унгур останавливал своих.

– Стойте! – пронзительно орал он, сложив ладони. – Остановитесь, хватит!

– Назад! – басом вторил ему Сача Беки. – Все сюда!

– Надо уходить, пока они старших не позвали, – говорил Хучар, опасливо поглядывая по сторонам. – Они и нажаловаться не постыдятся.

– Наголову разбили! – с улыбкой встретил Тэмуджина Сача Беки. – А ты хорошо дерешься, одного на моих глазах будто саблей срубил.

Тэмуджин увидел Бэктэра, окликнул. Тот нехотя обернулся.

– Собери наших.

Сводный брат молча повернул коня и шагом направился к собиравшимся в стороне всадникам.

Сбившись в большую кучу, вспугнутым косяком помчались все обратно, к реке. Низина между холмами, где разворачивалась драка, осталась в стороне. Рысистые кони сами, без понукания, срывались в галоп. В рядах напряженно молчали: теперь оставалось лишь безнаказанно уйти на свою сторону. Задние опасливо оглядывались назад.

Скакали долго. Тэмуджину казалось, что они давно уже должны были увидеть берег реки, но впереди все маячили одни склоны сопок. Из-за тучи выглянула луна, и все разом, будто сговорившись, оглянулись назад. Степь была пустынна.

Задние начинали отставать. Впереди шестеро, оторвавшись от своих на четверть перестрела, нахлестывали коней, как на состязаниях.

«В ту ли сторону мы скачем?…» – испуганно мелькнуло в голове у Тэмуджина. Он посмотрел на небо, в узком просвете между тучами высмотрел крайних из Семи Старцев. Они как будто стояли правильно, но скоро скрылись, и Тэмуджин не был уверен, те ли это были звезды.

– Эй вы, передние! – в темноте одиноко прогремел злой выкрик Сача Беки. – Куда так спешите?

– В эту сторону такой прыти они что-то не показывали, – язвительно подал голос Хучар.

И снова смолкли голоса, лишь топот копыт гулко разрывал ночную тишину. Казалось, что их должно быть слышно в самом курене сонидов.

Луна беспечно играла со светом, будто смеялась над ними: то выходила, оглядывая холмы и низины, то вновь ненадолго пряталась за тучами.

Наконец, передние с очередного гребня увидели темную полосу прибрежного тальника. По рядам волной прокатился облегченный вздох:

– Онон!

– Наконец-то добрались.

Место было не то, где они перешли на эту сторону. Брод остался где-то ниже. Выбрав пологую отмель, спустились к берегу. Спокойная гладь воды тускло поблескивала под светом луны.

– Сюда-то они побоятся сунуться, – с веселым смешком Тайчу первым въехал в воду, и за ним остальные, будто разом сваливая с себя тревогу, пустились в веселье.

– Ха-ха-ха, показали мы им, кто старший в племени.

– Запомнят наше поученье.

– Ждите от блудливых собак, – хрипло кричал Сача Беки, перекрывая голоса других. – Запомните, что я скажу: года не пройдет, как снова придется их учить.

– Давно ли наши братья так же колотили их, а толку никакого, – соглашался с ним Хучар. – Ума у этих сонидов никак не прибавится…

– Раньше они, может, и не вразумлялись, а сейчас-то мы им надолго вложили, – раздавались довольные голоса в рядах. – Должны запомнить.

– Для человека нет хуже зла, говорят, чем плохая память.

– Ну и правильно говорят, ведь все время приходится за одно и то же по новой получать.

– Ха-ха-ха…

Тяжелый плеск воды, взбурлившей под копытами полусотни лошадей, приглушал звуки голосов.

– Одного, кажется, мы убили, – услышал Тэмуджин сзади, выбираясь на берег, и, выехав на ровное место, натянул поводья, чтобы посмотреть, кто это сказал.

– Зажали с двух сторон, – рассказывал плотный крепыш без шапки, со стянутыми назад длинными волосами, и Тэмуджин узнал саврасого коня под ним. – Били его, били, а он не падает, собака, будто зубами в гриву вцепился. Потом я со всего размаха стукнул ему по затылку вот этим, – он поднял над головой увесистый прут. – Тогда он только и слетел с седла. Потом мы подъехали, смотрим, а он уже не дышит.

– Ну и убили, чего в драке не бывает.

– Зато другие теперь надолго запомнят.

– Будут знать, как должны со старшими разговаривать.

Тэмуджин отозвал своих. Полтора его десятка оторвались от толпы, встали в один ряд перед ним.

– Все живы? – шутливо улыбнулся он, оглядывая парней.

– От чего бы нам умереть? – в тон ему бойко отозвался высокий парень напротив него, тот, что перед дракой поднимался на холм посмотреть сонидов. – Они и драться-то по-человечески не умеют.

– Вдесятером на одного храбрые.

– Только языками пугать умеют.

– Кто их не знает, может и испугаться.

– Теперь знаем: если враги придут, сонидов надо вперед выставлять.

– Ха-ха-ха…

– Сегодня вы все хорошо держались, – похвалил их Тэмуджин. – Теперь надо, чтобы свои ничего не узнали. В курень въедете с западной стороны, без шума.

– Не беспокойтесь, – за всех ответил высокий. – Тише восточных духов пройдем.

– Собаки не залают.

– Если спросят, где были, говорите, что к генигесам на игры ездили, – сказал напоследок Тэмуджин.

Толпа порысила в обход.

Тэмуджин и Бэктэр, оставшись одни, дождались, когда те скроются за бугром, и шагом тронулись к смутно темневшим в ночи юртам.

– Ну как, тебе не досталось? – спросил Тэмуджин, чтобы заговорить с Бэктэром.

– А что, если и досталось?

У Тэмуджина пропала охота разговаривать.

Молча проехали в свой айл, молча расседлали коней и разошлись по своим юртам.