Читать книгу По земному шару с удочкой - Алексей Горяйнов - Страница 5

Вообще-то я направлялся на север Таиланда, где собирался взять в аренду мотоцикл и на нем посетить с целью рыбалки отдаленные, малодоступные туристам водоемы. Но неожиданно в Бангкоке пришла мысль исследовать рыболовные возможности этого города. И вот что из этого получилось…

Водятся ли в Бангкоке крокодилы?

После пребывания на островах в Андаманском море я приехал поездом в Бангкок, на Южный железнодорожный вокзал, а потом на метро добрался до Северного вокзала и там взял билет на скоростной комфортабельный поезд до Чанг Мая. У меня было еще полдня, чтобы походить по городу. Взяв фотоаппарат и пятиметровую телескопическую удочку с короткими коленами (я приобрел ее на рынке в другом городе несколько раньше), сразу отправился на реку Чао Прайя. Она широкая, больше нашей Москвы-реки, с желтой водой и мутная. Старался двигаться вдоль берега, но путь часто преграждали промышленные строения. Обходя по маленьким улочкам дома, снова оказывался у реки. Но мест, где бы кто-нибудь ловил рыбу, найти не мог. Проходя мимо уличных торговцев в районе Китайского квартала, увидел одного дедушку с тонкой длинной бородой, по всей видимости китайца, который торговал жареными тараканами, большими мухами, покрытыми какой-то глазурью, и другой экзотикой. Купив у него пару десятков тараканов – из тех, которые не успели попасть на сковородку, попробовал вначале рыбачить в месте впадения одного клонга в реку. Клонгами тайцы называют многочисленные каналы, расположенные в старой части города. Из-за этого Бангкок чем-то напоминает Венецию.

Течение было довольно быстрое, глубина возле берега – не больше метра. Я пускал таракана впроводку вблизи дна, но поплавок, покачиваясь на суводи, продолжал спокойно плыть. Поклевок не было. Изредка проходившие в этом малолюдном месте тайцы удивленно улыбались, когда я на них смотрел: не часто, наверное, видели белого человека, ловящего рыбу в их мутной реке. Потом поплавок качнулся и резко ушел на дно. Я подсек и вынул серебристую рыбешку величиной с ладонь, похожую на нашу густеру, только потолще и покруглее. После фотографирования рыбешка отправилась в родную стихию.

На следующей проводке крючок за что-то зацепился. Я, как назло, взял с собой только одну оснастку на мотовильце. Катушка для удочки и коробочка с запасными снастями остались в рюкзаке, который я сдал в камеру хранения на вокзале – хотелось идти налегке. Так что ловил удочкой, оборудованной кольцами, как маховой. Пытался отцепить и так и этак, но леска при рывках уже звенела от напряжения, и я боялся ее порвать. Немного поразмышляв, снял джинсы и по уступам каменного парапета на одних руках аккуратно спустился на дно. Какого только мусора там не было! Но мне удалось быстро нащупать замытую илом металлическую сетку и освободить крючок.

Когда я вылез на берег и стал одеваться, ко мне подошел мужчина и с серьезным видом стал что-то говорить по-тайски. Я никак не мог понять, что он хочет. На полицейского он похож не был. Когда таец согнутыми пальцами ладоней стал имитировать чью-то страшную пасть и сам при этом делал гримасы, я подумал: «Неужели в эту реку переселились каким-то образом пираньи?» В наше время все может быть. Попадаются же у нас в Подмосковье время от времени и телапии, и другие экзотические рыбы. А как они к нам попали? Разве кто знает?

Вскоре мое недоумение помог разрешить подошедший к нам молодой человек, который сносно говорил по-английски. Внимательно выслушав мужчину, он сказал мне, что в этой реке водятся крокодилы и, по статистике, в год от этих кровожадных хищников в Бангкоке погибает до двух десятков человек. Улыбнувшись, он отметил, что туристов в реке пока ни одного не пропало, потому что никто из них никогда не отважился здесь купаться. Я принял рассказы этих тайцев за какое-то недоразумение – откуда в крупном городе крокодилы? Но, уже будучи в Москве, специально залез в Интернет и действительно нашел этому подтверждение.

Рыбацкая экскурсия вдоль клонгов

Попрощавшись с сердобольными тайцами, я пошел по берегу клонга внутрь города. Вскоре на берегу увидел двух рыболовов, но, узнав, что они ничего не поймали, задерживаться не стал. Да и участок для ловли здесь был ограничен. Перейдя по мосту на другую сторону канала, стал двигаться дальше. У меня была карта города, и я отслеживал, где нахожусь. После рыбацкой экскурсии по каналам хотелось еще успеть посетить район пристани возле Королевского дворца. Я искал рыболовов на берегу канала, которые могли бы поделиться со мной информацией о рыбе, обитающей в каналах, но их не видел. Сориентировавшись по карте и перейдя на набережную другого клонга, стал снова идти и вдруг увидел мужчину, стоящего по пояс в воде с рыбацкой сетью. Когда мужчина вылез по каменным ступенькам на берег и стал вынимать запутавшихся в ячейках мелких рыбок, я ему задал вопрос о крокодилах: мол, не боится ли он их. На слово «крокодайл» таец сдержанно улыбнулся и снова молча продолжал свою работу. Наконец, видя, что я не ухожу, он сумел объяснить мне, что о крокодилах ему думать некогда. И потом показал на реку: «Там крокодилы!» Увидев скудный результат сетевой ловли, у меня отпала охота ловить на удочку, хотя еще один присоединившийся к нам таец убеждал меня, что в канале водится рыба и покрупнее, при этом он широко разводил руки.

Я еще посетил пару клонгов, по ним сновали лодки и даже большие катера. На некоторых участках также ловили сетями. В двух местах видел рыболовов-любителей с донными удочками. В садке у одного даже плавал канадский сомик, массой примерно под килограмм. Когда я спросил, на что был пойман сом, он мне показал коробку с обыкновенными земляными червями.

Некоторые каналы были тесно зажаты с обоих берегов домами, так что местами дальше пройти было невозможно и нужно было обогнуть целый квартал, чтобы снова попасть на набережную. Отдельные каналы были перекрыты настилами на сваях, на которых стояли и строились примитивные домишки. Говорят, незаконное строительство на воде – это проблема города. Вообще, как стало понятно, клонги для Бангкока – своеобразные улицы с названиями и указателями. Здесь бедняцкие трущобы часто располагаются вблизи богатых вилл.

На пруду королевского парка

Однако на клонги времени больше не оставалось, нужно было еще успеть посетить пристань вблизи Королевского дворца и посмотреть, ловят ли там рыбу. Я наметил короткий маршрут по карте и вскоре оказался возле королевского парка. Зная, что, например, в Китае распространена парковая рыбалка – там всегда увидишь рыболовов, сидящих на берегу прудов с удочками, я решил, что и здесь, возможно, также увижу ценителей любительской ловли. Но бдительный охранник на входе меня остановил и сказал, что с удочкой входить в парк нельзя. Я пожал плечами и, подойдя к торговцу сладостями, попросил покараулить «телескоп». Тот, улыбнувшись, убрал удочку за прилавок.

Я пошел в парк. Он оказался совсем небольшой по площади. Ухоженные газоны и кустарник, сады камней здесь соседствовали с пальмами и другими экзотическими деревьями. Посередине парка расположился обширный пруд, от которого отходили многочисленные каналы – серебряно-голубыми лентами они повсюду блестели на пути. Повсюду, и в каналах и в пруду, можно было увидеть большие стаи плавающих рыб. Карпы, красные караси и амуры совсем не боялись человека, а напротив, подплывали к берегу, как только я к нему приближался.

На одном из мостов, перекинутых через канал, стояли буддийский монах и человек в гражданской одежде; оба они кормили рыбу, бросая в воду из пакетиков специальный, похожий на маленькие чипсы, корм. У буддистов свое мировоззрение, и они считают сознание всех живых существ единым. Я вспомнил, как в Китае, когда жил у своего друга Егора, тот, будучи буддистом, не раз предлагал мне пойти на рынок, выкупить плавающих в аквариумах у торговцев рыб и отпустить их в протекающую через Шанхай реку. Такими жестами милосердия буддисты нарабатывают себе хорошую карму.

Снова на реке Чао Прайя

Наконец я добрался до акватории реки, вблизи которой расположен Большой Королевский дворец. На пристани рыболовов не было видно, и я направился дальше вдоль набережной. Пройдя длинный блошиный рынок, с мелькающими на прилавках буддийскими сувенирами, я еще прошел минут двадцать, пока не увидел ряд дебаркадеров и спокойную акваторию между ними и набережной.

Здесь ловили рыбу сразу несколько рыболовов. Они в основном пользовались донками на базе жестких спиннинговых удилищ длиной 2,1–2,8 м. Катушки у них были безынерционные, разного качества, видимо, в зависимости от финансового достатка рыболова. Леска – мононит, преимущественно диаметром не менее 4 мм. Как потом выяснилось, большая толщина основной лески при ловле в таких местах себя оправдывает, поскольку и здесь дно проявляет себя часто зацепами. Пока я настраивал свою поплавочную удочку, у доночника, сидевшего поодаль справа от меня, произошел глухой зацеп, и ему, как он ни дергал изо всей силы удилищем, не удавалось отцепить крючок. Тот оторвался только тогда, когда таец, намотав на локоть леску, стал мощно тянуть прямо за нее.

В оснастке некоторые рыболовы использовали патер-ностер – это когда грузило привязывается к концу лески наглухо, а поводки идут выше него; другие же рыболовы применяли более продвинутые оснастки, и я даже увидел использование поводков в соединении с коромыслом – самоделки, сделанные достаточно профессионально. Двое рыболовов применяли карповые оснастки из коротких поводков, изготовленных из плетеной лески. В качестве наживки располагавшиеся здесь рыболовы в основном использовали, как ни странно, сверчков, а в дополнение к ним – земляных червей.

Убедившись, что течение вблизи набережной достаточно спокойное, я попробовал делать проводку, опуская таракана ко дну. Паренек, ловивший рядом со мной на донку, понаблюдав за моими манипуляциями, окликнул меня непонятным словом, которое могло обозначать что угодно, и показал на лежащий рядом с ним целлофановый пакет, в котором по обрывкам бумаги ползали маленькие сверчки. По жесту тайца я понял, что надо ловить на это и его наживкой можно пользоваться. Я насадил на крючок сверчка, выбрав того, который не подавал признаков жизни, и снова стал ловить в проводку.

Спустя пару минут паренек опять привлек мое внимание жестом и показал на толстый ржавый трос, который был протянут по воде от берега к дебаркадеру слева от меня, метрах в шести. Возле троса, из-за того, что он находился в таком положении давно, образовался сориентированный поперек течения плавун из мусора и разросшихся водорослей. Как же я сразу не догадался сделать проводку ближе к такому привлекательному для рыбы месту! Наверное, интуитивно боялся снова зацепить оснастку и потерять ее. Но теперь хоть крючок, в случае чего, можно было у соседей купить или попросить…

Как только поплавок поравнялся с островком, собираясь проплыть под тросом, его движения изменились: он пару раз подпрыгнул и затем резко погрузился в воду. Я подсек – и на леске затрепетала волнующая тяжесть. Затем рыбка, похожая на обыкновенную плотву, перелетела ко мне в руки трепещущим на солнце серебром. Ни садка, ни тары у меня никакой не было, да и рыба мне не нужна была. Я хотел отпустить «плотвичку», но таец, угадав мои мысли, пододвинул ко мне свое наполненное водой ведро, в котором пока не было ни одной рыбы. «Плотвичка» плюхнулась и, взволнованная, засновала в ведерке.

Следующий сверчок также принес стандартную «плотвичку». Все произошло, как в предыдущий раз: поплавок поравнялся с водорослями и ушел под воду. Рыба стала клевать как по заказу: проводка – поклевка. Сосед, поглядывая на меня, улыбался, но тем временем сам умудрился поймать на донку небольшого сомика. Выловив пяток «плотвичек», я поблагодарил тайского товарища за насадку и хорошую рыбалку, а затем собрал удочку. Надо было торопиться на вокзал.