Читать книгу Не мой типаж - Алексей Иванович Левин - Страница 6

– Ну что, придумал, как лечить меня будешь?

Они остановились на красном сигнале светофора. Мимо пошли люди – пестрая толпа, одетая в легкую летнюю одежду. День сегодня выдался особенно жарким. Жалко, что Леша все пропустил в своей больнице.

– А мы разве договаривались, что я буду тебя лечить?

Электроник усмехнулся, посмотрев на него.

– Ты же во всем виноват. Вот и исправляй теперь.

Он переключил скорость, тронувшись с места и ускоряясь по дороге. Леша скрутил ремень безопасности на груди, разглядывая проносящиеся мимо витрины магазинов, женщин и мужчин, детей. Очень хотелось снова стать маленьким и ни за что не нести ответственности. Заведующий отделением все еще саркастично смотрел на него сквозь линзы очков. «Беседа с пациенткой в бреду? И что, много чего путного узнал?». Он не верит в его силы и в его подготовку. Леша и сам после сегодняшнего уже не уверен в том, что видел. Эльвира сегодня почти весь день снова была не собой, не представилось возможности поговорить с другой стороной ее эго.

Леша отвлекся, увидев, что машина свернула с привычного пути и направилась за город.

– Куда это мы? – Спросил он. Высотки за окном вначале сменились пятиэтажными хрущевками, затем трехэтажными сталинками. А после этого и вовсе пропали в лесной тени. Автомобиль взбирался на горку.

– Вот еще, в такую жару в коробке этой подыхать. – Отозвался Электроник, сворачивая с основной дороги. – Знаю я тут одно местечко. Никого там не бывает.

Автомобиль проехал несколько минут по совершенно лесной местности, затем остановился. Электроник выбрался из машины, с удовольствием потягиваясь и вдыхая воздух, не загрязненный заводскими парами.

– Эх, даже жить хочется! – Он достал пачку сигарет. – Иди сюда. Покумекаем.

Они встали рядом, опершись спинами о горячую дверцу автомобиля. Разгоряченный металл жегся сквозь футболку. Покурив в молчании, Электроник спросил:

– Так что ты придумал? Ты же сам мне говорил, что встретиться надо. А сейчас целку тут строишь из себя.

– Я подумал о твоих воспоминаниях. – Сказал Леша, выдыхая сигаретный дым. – Кажется, у тебя фиксация произошла на этой сцене. На ее фоне под влиянием отца ты это воспоминание намеренно в себе подавил, но психическая энергия не получила разрядки и продолжала все это время в тебе копиться. А когда ты встретил меня, я тебе напомнил этих двух пионеров, поэтому ты так воспринял нашу близость.

– Так, теперь по-русски. – Хмыкнул Электроник, смотря вдаль на верхушки елей. Сигарета таяла в его пальцах, высушиваясь от пепла.

– В общем, ты испытал возбуждение, когда увидел этих двоих. Потом отец тебе запретил испытывать это возбуждение. Но любому возбуждению нужен выход. Пока у тебя были силы, ты его контролировал. Но сейчас сказался возраст, и оно вырвалось наружу.

– То есть, это я во всем виноват? – Электроник затянулся, все еще смотря перед собой. – Типа, это я с самого начала п*дор, да?

– Я не очень компетентен в этом вопросе. – Леша докурил сигарету и бросил ее под ноги, растаптывая во влажной земле. – Если хочешь, могу посоветовать тебе сексопатолога у нас тут. Походишь, пока у тебя командировка. Есть несколько методик, которые более-менее позволяют перенаправить возбуждение на женщин. Гипноз, например.

– Точно. У меня друган закодировался так. Бухал, как черт. Какой-то психолог приезжал, кодировал гипнозом этим. А ты почему не умеешь? Ты же психолог.

– Не психолог, а психиатр. – Леша откинул волосы со лба, размышляя, как ему выбираться из такого густого леса. – У нас была такая дисциплина, но специализацию я не стал получать. Мне не нравится, когда… ну, когда ты просто внушаешь человеку. Когда он не думает, а просто на подсознательном функционирует. Это неправильно. Нам всем нужно думать, если мы хотим изменить свою жизнь.

– Думать, сказал тоже. – Электроник откинул голову, вглядываясь в вечеряющее небо над ними. – По факту, никто особо не думает. Живем себе по привычке, и все тут.

– Так что, помог я тебе?

Электроник отвлекся от созерцания облаков, подкрашенных снизу закатными лучами. С приходом вечера активнее начали кусать комары. Он прихлопнул одного у себя на шее.

– Нет, конечно. Думал, скажешь мне, что я гомик с самого начала, я и обрадуюсь?

– А что ты от меня хочешь? Чтобы я тебе таблетку дал, от которой сразу натуралом станешь? Я же сказал, я могу посоветовать сексопатолога. Походишь к нему…

– И что, скажу ему, что я п*дор, что ли? – Электроник убрал с Лешиного плеча листок, упавший откуда-то с дерева. – Нет уж, брат, давай сам как-нибудь ситуацию исправляй. Ты это начал – ты и закончи.

Леша не мог сопротивляться его напору и настойчивым рукам, которые обхватили даже не его тело, а как будто душу. Если не считать Андрея, который ушел давно, у него не было партнеров уже очень, Очень длительное время. Не год, и не два. Исчисления начинались уже лет с пяти, не меньше. Электроник загнал его в машину, повалил на заднее сиденье. Зажал в угол. Дышать было сложно, да и стоять на коленях так, пока в лицо упирается ручка дверцы автомобиля, тоже было неудобно. Мужчина вколотил его в обивку салона. Кончая, случайно задел его пах. С отвращением отдернул руку.

– Фу, бл*. Забыл, что ты парень.

Упал на сиденье, тяжело дыша. Леше пришлось выйти наружу, чтобы привести себя в порядок. Эрекцию было сложно унять, а дрочить рядом с машиной как-то совсем не хотелось. К тому же, очень мешало разлившееся поперек сердца чувство омерзения к себе. Еле натянув на себя одежду, Леша так и остался стоять, вдыхая пряный запах готовящегося к ночи леса и размышляя, зачем он снова выбрал отвергающего партнера.

– Тебя там комары не съели еще? – Высунулся из окна Электроник. – Че ты там застыл? Иди сюда.

– Есть еще один вариант. – Леша забрался к нему. – Если применить теорию гештальт-терапии, то нам нужно воссоздать эту ситуацию, чтобы ты разрешил себе пережить эти эмоции, не стыдясь своего отца. Вполне вероятно, что после этого тебя отпустит, и ты снова вернешься к прежней жизни. Но со мной тебе после этого лучше никогда не видеться.

– А что нужно для того, чтобы… воссоздать ситуацию? – Подумав, спросил Электроник.

– Придется мне побыть для тебя пионером. – Леша посмотрел на него, слабо надеясь, что там отразится хотя бы какое-то чувство кроме извечной усмешки и отвращения. Но сумерки скрыли от него и это. – Когда хочешь встретиться? Но только это в последний раз, понятно?

– Это уж от тебя зависит. – Электроник провел рукой по волосам. – Давай в выходные, как в прошлый раз. Так же заберу тебя после работы. Идет?

– Хорошо.

С утра на работе он вновь обнаружил очередь. Но на этот раз не за питьевой водой, а в кабинет, где до этого два дня назад начал принимать по одному пациентов.

– Алексей Иванович, я тоже хочу к Вам на беседу. – Заговорила громко и быстро Варвара Викторовна, старуха, которая считала себя медиумом-ведьмой. – От Вас прямо такая аура золотая идет. Я просто обязана в ней очутиться, чтобы избавиться от бесов.

– Нет, я первая очередь занимала. – Выскочила перед ней Света. – Алексей Иваныч, миленький, давайте с меня начнем? Очень хочется поговорить, никто же здесь особо не слушает.

Мимо прошел торжествующий Цезарь Петрович. Очевидно, злорадствовал, что все вышло наперекосяк. Сейчас было время приема лекарств и осмотра только тех, кто беспокоит особенно сильно. Но с такой толпой нельзя было быстро разобраться.

– Дамы, я со всеми обязательно поговорю. – Кивнул Леша. В глубине души ему было приятно, что местные жители так восприняли идею о терапии. – Но нужно же составить график приема. Как вы собираетесь все вместе разговаривать? Давайте вот, как поступим. Я в день могу принять не больше двух человек. Сегодня составим совместно с Цезарем Петровичем график, вывесим его у вас в рекреации. Там уже будете смотреть, когда ваше время.

Пациентки разошлись довольные. Леша же испытывал противоречивые чувства – с одной стороны, он наконец смог действительно начать работать с ними не только посредством назначенных лекарств, с другой стороны – даже если на вечер был один человек, это означало, что задерживается на работе минимум на час. А его кто-то за язык потянул о двух сказать… Это у него что, рабочий день, получается, по двенадцать часов теперь будет? И так восьми за глаза хватает.

– Нет, я совершенно не понимаю, за какие такие заслуги меня сюда доставили. – Торопливо говорила полная женщина, которую привезли к острому отделению на скорой помощи. Она без конца поправляла волосы, отдувалась, смеялась. – Подумаешь, начала купить… купаться в фонтане. Ну, и что? А жара же какая, прости Господи!

Она довольно много заговаривалась. Ее словоохотливость совместно с напористой речью, эксцентричными движениями выдавали в ней манию.

– Вера Сергеевна, вот тут написано, что Вы еще с продавщицей мороженого повздорили и чуть не подрались. – Леша взглянул на женщину с улыбкой. – Что случилось?

– Обсчитала меня, сука! – Внезапно вспылила женщина. На щеках и лбу пролегли красные пятна. Пот так и струился вниз по лицу. – Я ей тарел… тысячу рублей, а она мне, паскуда, всего двести наперед… назад! Ой, а Вы слышали, что в Сочи путевки на 50% срезали? Была я там в 88-м, ну, такая красота! Кукуруза сладкая, арбузы, море!.. У нас тут не речки, а говнотечки сплошные, тьфу!

– Вера Сергеевна, давайте Вы с медсестрой в отделение пройдете. А то у Вас, вот, одежда мокрая, ну, куда в таком виде? – Леша записал предварительный диагноз, положил голову на руку. – А там, может быть, и поспите немного. У нас атмосфера располагающая. Отдохнуть надо. На улице жара, а у нас прохладно, хорошо.

Женщина позволила себя взять под руки. Санитары медленно повели ее в коридор справа от Леши.

– Подождите, мне еще кое-что сказать надо! – Она рванулась было назад, но ее не пустили. Чтобы не обострять, Леша подошел к ним сам. – Послушайте, а Цезарь Петрович роба… работает еще?

– Конечно.

– Вот мне с ним перегар… переговорить надо. – Она уверенно кивнула. – А про Сочи я Вам не зря сказала, Вы узнайте! Позвоните в «Трэвел парадайз»! Я там работаю! Скажите, что от меня!

Последние слова раздались уже из глубины коридора. Леша сел обратно за стол, вбил имя и фамилию пациентки в базу данных. Да, действительно. Женщина уже три раза лежала в отделении, начиная с 1995 года. Диагноз вначале стоял «Маниакально-депрессивный психоз». Затем, по новой МКБ, стал именоваться «Биполярно-аффективное расстройство». Кивнув сам себе, Леша стал оформлять бумаги.

Ближе к вечеру подошел к заведующему отделением с вопросом о том, чтобы составить график посещений.

– Чего ты добиваешься, Алексей Иваныч, я не понимаю? – Спросил у него старик-психиатр, собиравшийся уже домой. – Прибавку к зарплате? Так лучше поменяйся с Михаилом Санычем на пару ночных смен.

– Цезарь Петрович, в остром состоянии психотерапия необходима. – Леша протянул ему предварительный список пациентов, с которыми действительно можно было провести несколько занятий.

– Зачем, заклинаю тебя? – Психиатр даже не стал смотреть. Не глядя, подписал листок. – Они у нас лежат, мы острое состояние купируем, направляем их в общее отделение, там уже с ними и работают. Ну, чего ты от них в бреду и мании хочешь добиться? Россказней о зеленых человечках? Как это делу поможет?

Леша начал было о том, что в остром состоянии психика максимально раскрыта. Человек, находящийся на грани сознания и бессознательного, может зачастую сообщить такую информацию, которая в менее остром состоянии забудется, попав под контроль «Я». Но Цезарь Петрович только отмахнулся.

– Я тебе вот, что скажу. – Обернулся он в дверях. – Ты молодой еще, поспешный. Послушай совета опытного врача. Не гори на работе. Уходи вовремя, отдыхай в выходные, бери отпуск. У них там, – он показал за дверь, – проблемы не кончатся никогда. Мы с такими пациентами работаем, у которых в 60% случаев неблагополучие врожденное, органика. И ты ничего не исправишь, как ни бейся. Все, что мы можем сделать здесь, это немного ослабить напряжение. Ты за всю свою карьеру полностью излечишь, ну, от силы 20% из всех. Так что лучше брось-ка ты свои передовые затеи и иди домой. Отдохни.

«Как можно быть таким равнодушным?», – пронеслось в голове у Леши, пока он смотрел в спину уходящему старику. Из-за такого отношения чайники и остаются пустыми, и лекарства одинаковые выдаются людям с разным диагнозом, и пациенты за сигареты драят туалеты и коридоры. И эти вечные толчки под локти, насмешки, понукания.

Спустя полчаса перед ним сидела Света. У девушки была сложная судьба: в пятнадцать лет она подверглась групповому изнасилованию. Непролеченное посттравматическое стрессовое расстройство деградировало в пограничное состояние, а непроработанная травма подверглась сексуализации. Как итог, у девушки на фоне очевидных, либо неявных триггеров случались обострения гиперсексуального поведения. Постоянного места работы не было. Жила с матерью. Леша подозревал, что она занималась проституцией – он пару раз читал в литературе о подобных случаях.

При таком диагнозе Света остро нуждалась в психотерапии: в том, чтобы принять травму, переработать подавленные чувства, избавиться от неконструктивной психологической защиты. Но это подразумевало годы и годы постоянной работы, а в остром отделении так долго никто не задерживался. В общем же отделении отмечали лишь внешние признаки неблагополучия – как только девушка начинала контролировать свое поведение, ее выпускали.

В плане лечения Свете были назначены препараты для снижения импульсивности и полового влечения, а также стабилизаторы эмоционального фона. Но напротив лекарства, снижающего либидо, Леша увидел еле заметный карандашный прочерк. Или показалось?

– О чем пошепчемся? – Спросила пациентка, когда Леша слишком надолго замолчал. Он вскинул взгляд. Она сидела, как обычно, слегка расставив тощие коленки. Больничный халат был спущен с обоих плеч. Длинные волосы распущены.

– Как ты? Что чувствуешь? О чем думала сегодня? – Леша включил диктофон. Света откинула волосы, грациозно прогнувшись.

– Да так, ерунда. – Ответила она с нарочито невинным выражением лица. – А ему обязательно тут сидеть?

Это было сказано о санитаре.

– На первое время да. – Леша переглянулся с сотрудником. – Но, если будешь хорошо себя вести, однажды сможем поговорить и вдвоем.

Света примерно сложила руки на коленках, словно первоклашка. Улыбнулась, ловя его взгляд. У нее были полные, жадные губы.

– Давай мы с тобой в ассоциации поиграем. – Предложил Леша. Надо же было с чего-то начинать. – Я буду тебе называть слово, а ты говори первое, что пришло в голову. Понятно?

– Здорово, люблю играть. – Она улыбнулась еще шире.

– Мама.

– Руки.

– Папа.

– Коридор.

– Кошка.

– Ласка.

– Палата.

– Скука.

– Окно.

– Свобода.

– Мужчина.

Света замолчала. На лице у нее промелькнула едва заметная тень, которую она сразу же подавила. Но Леша увидел, что она пытается выбрать из нескольких вариантов.

– Света, правило такое, что нужно говорить первое, что пришло в голову. Иначе игры не получится. – Он развел руками. – Давай еще раз? Мужчина.

– Боль.

Она перестала улыбаться и отвернулась к окну.

– Хочешь продолжить? – Спросил молодой врач. Пациентка сделала вид, что не услышала его. Кто-то в рекреации запел и засмеялся. Когда она снова повернулась, на лице опять застыла та же пошлая улыбка.

– Давайте наоборот. – Хитро прищурившись, предложила она. – Я буду Вам слова загадывать, а Вы мне будете говорить, что пришло в голову.

Леше пришлось согласиться, чтобы не разрывать контакта, который, кажется, понемногу выстраивался.

– Но только у меня условие к тебе. – Леша растопырил пальцы на руке. – Не больше пяти слов. Хорошо? Нам еще поговорить нужно сегодня, а в эту игру сможем продолжить играть на следующей встрече.

– Ладно-ладно, давайте быстрее. – Она нетерпеливо задергала ногой. – Готовы? Женщина.

– Красота.

– Хм. – Света улыбнулась, начав гладить свои длинные волосы. – Больница.

– Лечение.

– Люди.

– Помощь.

– Я.

– Пациентка.

– Боль?

«Андрей».

– Лекарство.

– Вы другое подумали. – Сразу же заметила Света. – Я видела. Вы подумали одно, а сказали другое. Так нечестно. Говорите, что Вы подумали!

Тишина в кабинете сгустилась настолько, что буквально схватила за горло. Леша поправил высокий воротник водолазки, а затем негромко ответил:

– Андрей.

Света кивнула, удовлетворенная ответом. Они посмотрели друг на друга с одинаковым пониманием.

– Помнишь, как все произошло? – Спросил Леша, помолчав.

Света, сидевшая до этого расслабленно, сжала ноги, перекрутив руки на груди.

– Помню.

– Расскажешь?

Она стала нервно кусать ноготь на большом пальце. Нога снова затряслась.

– Пусть он уйдет.

– Только если обещаешь, что будешь тихо себя вести.

– Обещаю.

Леше пришлось отпустить санитара. Сотрудник вышел и встал за дверью. Света проверила, далеко ли он ушел. Потом повернулась к Леше, смотря на него с той же широкой улыбкой, но уже без диких искр в глазах.

– Сколько тебе было?

– Пятнадцать. – Она снова закинула ногу на ногу и принялась рассматривать ногти на руках. – У нас компания была во дворе… Там пацаны, девчонки были. – Света быстрым движением убрала прядь волос за ухо. – Мы зависали вместе.

– Выпивали?

– Иногда…

– Сильно старше они были, чем ты?

Она отрицательно мотнула головой. Навалилась на коленки, обхватив себя. Уставилась в окно. Поджала начавшие дрожать губы.

– Как-то летом мы на речку поехали, покупаться. У нас за городом там есть, я недалеко живу. Миша с пацанами взяли пива. Сосисок пожарили. Мы соревновались, кто дальше сможет уплыть. Я как-то не заметила совсем, что стемнело. Девчонки уже все домой ушли, а я плавать просто любила, меня в детстве даже мама никак из воды не могла вытащить. Кричала: «Светка, у тебя губы уже синие все, вылазий!». – Она хихикнула, но голос у нее дрогнул. На глаза от детских воспоминаний навернулись слезы. Пациентка снова отвернулась к окну, надеясь, что Леша не увидит ее слез.

– Что потом случилось? – Его вопрос потонул в гулкой тишине. Света шмыгнула носом.

– Так чего… Вылезли из воды. Миша мне полотенце дал. Я укрылась. Парни костер развели побольше, чтобы погреться. Сидели, пиво пили. Потом Миша меня целовать начал. А он мне… ну… нравился, в общем. Я думала, остальные уйдут, а они… не ушли.

Она прерывисто вздохнула. Натянула на плечи халат.

– Что потом было? Ты пришла домой?

– Пришла. – Пациентка смахнула слезы с лица. – У м-меня… к-кровь, в общем, была. На ногах. Мама спрашивает: «У тебя что, месячные, что ли?». А я ей говорю, нет, говорю, это парни меня. На берегу. – Она всхлипнула. – А мама взяла веник… И как давай меня гонять по квартире. Ты, кричит, шалава малолетняя! На кого я тебя, безотцовщина эдакая, вырастила! Позоришь меня только! И гоняет, гоняет меня. – Она вдруг засмеялась. – Как чертенка. А я бегаю вокруг, реву, кричу: «Ой, мама дорогая! Да я же придумала все! Не трогал меня никто! Это я самотык во дворе нашла и порвала себя!». – Света откинулась на спинку стула, хохоча. – Это я, кричу, я сама себя испортила! Ты только не ругайся, мама!

К Свете бросился из коридора санитар, но Леша его остановил. Налил воды из графина, подошел к хохочущей сквозь слезы пациентке.

– Вот, выпей.

Она немного затихла. Осушив стакан, подняла голову, смотря на подошедшего врача.

– Что Вы меня теперь, накажете?

Леша нахмурился.

– Почему?

Она с шумом вдохнула воздух, пожала плечами. Леша помог ей подняться и подойти к раковине, чтобы умыться.

– Спасибо, Света, что рассказала мне все. – Сказал он ей, когда санитар повел Свету в коридор. – Надеюсь, тебе стало легче. Захочешь еще раз увидеться?

Она молчаливо оглянулась, улыбаясь уже совсем другой, освобожденной улыбкой. Кивнула.

Леша выключил диктофон, складывая вещи. Все же, он правильно поступил, составив график на одного человека в день. Второго пациента сейчас он бы не смог принять.

На улице уже совсем стемнело. Пахло ночным лесом, смолой. В небе мерцали звезды, каких в городе ни за что не рассмотришь. Леша вышел из отделения, вдыхая полной грудью.

– Эй, Алексей Иваныч.

Он обернулся. Возле дверей стоял дежурный психиатр на ночную смену, Михаил Саныч. В сумраке загорался и потухал уголек его сигареты.

– Да?

– Осторожнее со Светкой. – Врач затушил окурок и бросил его в пепельницу.

– Что же с ней не так?

Михаил Саныч обошел его, взялся за дверную ручку, рванул тяжелую дверь на себя.

– Хитрая бестия.