Читать книгу Хозяйка мертвой избушки - Алексей Кудесин - Страница 3

Очутившись внутри, едва успела выставить перед собой ладони, чтобы не врезаться в угол печи.

Гул нарастал, за окнами плескались по ветру ветви деревьев, дрожала земля. Босыми ногами Аленка ощутила вибрацию, которая передавалась костям и распространялась по телу. Девица переступила с ноги на ногу, показалось еще чуть, и кости начнут трескаться и распадаться.

Она повернулась к дверям. Коли это хозяин, значит надобно встретить, проявить вежество. Постаралась пригладить растрепавшиеся волосы, оправила платье. То-то этот неведомый хозяин удивиться, когда увидит какой порядок она навела. Вот сейчас дверь откроется…

Дзинь, бац, тудум! Аленка так и подскочила. "Кхе-кхе! Кто тут у нас?!"Скрипучий голос раздались из-за спины.

Девица хотела обернуться, но поняла, что тело обратилось в статую. Она не могла пошевелить и пальцем. Даже ребра поджала неведомая сила, отчего сразу не стало хватать воздуха.

Сердце испуганно метнулось в груди, глаза распахнулись, больше Аленка ничего не могла поделать. Невидимая сила держала. А потом на плечо легла рука.

– Кто тут у нас приблудился…

Ее медленно, как куклу, стали поворачивать. Аленка увидела угол, стену с картинами, изображающими пустые залы, потом перед глазами встала изба и…

– Здравствуйте, бабушка, – придушенно пискнула Аленка. Воздуха не хватало даже на дыхание, но она решила, что будет вежливо потратить его на приветствие.

Перед ней и правда стояла бабка. Старенькая, согнутая, перекошенная на одно плечо. Одета в пестрые лохмотья, на голове плат, завязанный не под подбородком, как у почтенных матрон из деревни, а на лбу, отчего завязки торчали, как рожки. Это придавало бабушке лихой вид. Лицо покрыто морщинами, словно засохшее яблоко, на подбородке толстенная бородавка. Нос длинный и крючковатый, губы тонкие изогнутые, словно бабушка ухмыляется.

– Ути-пути! – сюсюкнула старуха. За тонкими губами сверкнули белые зубы, что очень не шло дряхлой внешности. – Как звать? Кто такая будешь?

Она ловко прищелкнула пальцами, невидимая сила отпустила Аленку, та едва не упала. Не успев отдышаться, зачастила:

– Звать Аленушка. Я из деревни Кудрявые Дубки. За грибами пошла и вот набрела на Чудышко…

Она замолчала под пристальным взглядом бабушки.

– Кудрявые Дубки… Хм… – она потеребила бородавку длинными острыми ногтями, больше похожими на когти хищной птицы. – Знаем, знаем. Там одни дубки и живут…

Она захихикала.

– Меня Яга звать. Может слыхала?

Аленка побледнела от этого заявления. "Мама", – прошептали разом омертвевшие губы. Бабка снова захихикала. Потом взгляд ее упал за спину Аленки. Метнулся на стол, потом на окна. Изба шевельнула створкой, по горнице разлилась мелодия.

– Чево это?! – кустистые брови старухи собрались в большой мохнатый комок. Она ступила по комнате, простирая руки к чистому полу. – Гдей всё?! Кто?! Куда?!

Аленка пересилила себя и выдавила улыбку.

– Это я прибралась. У вас такой удобный вихрь на стене. Весь мусор туда…

– Что-о-о?! – рот Яги округлился, глаза едва не выпали из орбит. – Ты кидала мои вещи во Врата Мудрости?!

– Врата Мудрости? – пискнула Аленка и сжалась. – А я думала… Меня саму туда едва не того…

– Конечно тебя того! Врата проверяют потусторонний вес того, кто в них смотрит. Коли ты, хе-хе, недостаточно весом – тебя просто втянет и пережует. Чем дольше глядишь, тем сильнее тянет. Помню как то мы с Кощейкой поспорили. Ихихи. С тех пор не любют он меня…

– Ой, как неловко вышло! – Аленка протянула к раме с вихрем руки. – Простите меня Вратушки! Не ведала я…

Она так ръяно придвинулась к раме, что ее потащило внутрь. Бабушка цапнула девицу за плечо и дернула в сторону.

– Стой, болезная. Сбежать удумала? Ну уж нет!

Она кинула Аленку на пол и встала перед ней подбоченясь.

– А ну ответствуй? Зачем все чугуны мои трогала, зачем все с пола убрала?

– Помочь хотела, – пискнула Аленка. – Думала кто-то жутко занятой здесь живет.

– Жутко?! Будет тебе сейчас жутко!

– Или старенький. Немощный. Не справляется.

– Старенький?! – бабка задохнулась от возмущения. – Не справляется?!

Девица продолжала, не замечая.

– А тут вы явились. И правда старенькая. Так что я не жалею…

– Что-о-о?! – рот Яги округлился, глаза второй раз за день подвергли сомнению крепость сидения в глазницах.

– По-мочь… ...те-ла, – пролепетала Аленка, глотая слоги и слова.

– Стало быть ты, болезная, считаешь, что мне помощь потребна? – голос бабушки обрел стальные нотки.

– Сочувствие да ласка никому не мешают, – оживилась Аленка. – Вот я давеча Петрусю говорила, что коли…

– Сочувствие?! Ласка?! – бабушку затрясло. – Да ты никак поиздеваться надо мной удумала?!

Аленка пикнуть не успела, как старушка выставила перед собой руку со скрюченными пальцами ладонью кверху. Пальцы дрогнули и шевельнулись. Девица ощутила, как ее подхватила и вздернула над полом невидимая сила. Аленка хотела что-то сказать, но пальцы Яги расстопырились.

Руки Аленки выкрутило так, что захрустели кости. Девица вскрикнула несколько раз и сжала зубы. Негоже хозяйку своими малодушными воплями обижать.

– Ну как? – вскричала бабка. – Все еще сочувствуешь мене?

Последние слова брезгливо выплюнула, словно гадость. Аленка сквозь боль попыталась кивнуть.

– А коли так… – прищурилась бабушка. Девицу резко дернуло в сторону и потащило прямо по воздуху к печи. За неплотно придвинутой заслонкой гудело пламя.

– Вот это тебе уже не шуточки, – захихикала Яга. – Нуть ка. Открой мне печь!

Она сказало это громко и повелительно. Рука Аленки дрогнула и двинулась вперед. Но за несколько мгновений до того в голове возникла мысль: "Бабушка просит, надо помочь".

Яга глядела на то с ухмылкой.

– Помоги, помоги, девица…

Маленькая Аленкина ладошка легла на ручку задвижки. Та была чугунная, массивная. Пш-ш! Боль хлестнула такая, что слезы брызнули из глаз, Аленка закричала во все легкие, удержаться не было никаких сил.

С грохотом заслонка упала на дубовый пол, девушка баюкала руку, невнятно скуля сквозь слезы.

– Ну что, – бабка была счастлива. – Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?!

Она свистяще рассмеялась.

– Прос… ти… Баб… шк… – пробились сквозь плачь слова. – Я такая… неуклюжая.

– Чегой эта? – Яга так удивилась, что Аленку выпустила невидимая сила, ноги коснултсь пола.

– Сейчас! Погодите. Я все исправлю…

Девица заметалась по избе, ухватила рукавишки, что лежали на приступке и через них ухватила заслонку. Та оказалась тяжеленной, девица крякнула от натуги и привалила чугуняку к светлому боку печи.

– Вот. Так-то лучше будет… – проговорила Аленка и глянула на бабушку чистыми глазами. Ту аж затрясло.

– Ты что – дуреха?! Ты не понимаешь?!

– Прости меня, бабушка, – лепетала в ответ девица, утирая слезы обожженной рукой. – Я такая неуклюжая…

– Хорошо же… – лицо бабки успокоилось. Обвислые щеки приподнялись в улыбке от которой мороз продирал по спине.

– Вижу я, ты меня разжалобить хочешь. Порядок навела, к избе моей подмазалась. Уй, окаянная, – бабка топнула.

– Не обижайте Чудышку! – вскричала Аленка, разом позабыв и о слезах и о боли. – Она… Она… – девица тут же стушевалась и закончила совсем тихо. – Хорошая…

– Хорошая?! – Яга глянула в угол, где виднелась дверь перетянутая стальными полосами, в массивных петлях висел огромный замок, и хихикнула по старушачьи. – Ну-ну.

Яга задумалась, потом просияла.

– Ага. Поняла я. Ты из тех редких людей, что всех кругом за добреньких держит. Ихи-хи! Ясно теперича. Сейчас мы покажем тебе… Какая я добренькая.

Она вскинула одну ладонь в сторону Аленки. Та ощутила, как платье обтягивает тело, словно сзади ее ухватил и потянул кто-то сильный. Хотела оглянуться, но тут платье с треском разлетелось на лоскуты. Девица ощутила голой кожей прохладу, потом она вскрикнула и сжалась, пытаясь спрятать руками сокровенное.

– Ихи-хи! – мерзко хихикнула старушка. – За добренькую меня держит.

Из-за печи с грохотом и звоном цепей выехал огромный котел. Тоже чугунный. Если небольшая заслонка была тяжеленной, то этот котел наверняка мог поднять лишь богатырь. Яга же управлялась с ним даже не касаясь.

– А ну ка покажись… – вторая рука не отпускала девицу. Яга перебрала в воздухе крючковатыми пальцами, руки и ноги девицы развело в стороны. К щекам прилилась кровь, из глаз брызнули слезы.

– Не надо, бабушка… – пикнула Аленка. – Я же.. я..

– Вижу я, чистенькая ты, – хекнула бабка. – Не о том думаешь.

Она подошла к девице и ткнула пальцем в бок. "Ай! – вскричала та и тут же запричитала. – Прости, бабушка. Не хотела тебя обидеть…"

– Кожа да кости, – бросила Яга, не слушая ее. – Зато молоденькая. Мяско должно быть сочным, так и отойдет от косточек…

Она мечтательно поглядела в угол избы, где на полке стоял человечий череп. Руки старухи перекрестились, пальцы сжались в кулачки.

Котел подскочил к огню, выплеснув немного воды, Аленка подлетела к нему и бултыхнулась внутрь.

Девица задохнулась. Вода обожгла. Аленке показалось, что с нее живой сдирают шкуру. Если от заслонки жгло лишь ладошку, теперь полыхало все тело. Не в силах прекратить, она начала кричать и биться.

– Ихи-хи, – обрадовалась старушка. – Теперь поняла, болезная…

Усилием воли Аленка заставила себя прекратить. Тело жгло, но теперь боль ощущалась как сквозь вату. Девица видела свою ладошку, красную и разбухшую. Совсем близко полыхало пламя в печи, как ни горяча была вода, стенки котла становились еще горячее. Ноги жарило совсем не стерпимо.

Надо спешить, – подумала Аленка. Иначе я не успею… Не смогу…

– Прости меня, бабушка! – выкрикнула она. – Как же мне жалко, что не сумела я вам помочь… Ведь можно же лаской… Добром…

Бабка перестала хихикать, замерла лупая на жертву глазами, как филин.

– Чевой та?

– Хоть так послужу… – вскричала Аленка. – Только дождитесь, когда мяско отойдет от косточек. Вы старенькая, хоть зубов много, но ведь жевать устанете…

Девица говорила из последних сил, сама уже не понимала, что несет, но частила. Почему-то казалось очень важным досказать до конца. Со дна котла начали подниматься пузыри. Ног уже не чуяла, там все превратилось в один комок страшной боли.

– Приятного аппетита, бабуш… ка… – Аленка как стояла начала опускаться в кипящую воду. Даже не вдохнула воздуха, когда рот и нос погрузились, бабка увидала пузыри. Девица вдохнула в себя воду.

Тело медленно опускалось на дно котла, а Ягу трясло все сильнее. Лицо ее полыхнуло такой яростью, что увидь это кто-то из подлунного мира – упал бы замертво.

– Как! – вскричала Яга, взмахнув руками.

– Ты!

Котел прыгнул в сторону и перевернулся.

– Смеешь!

Аленка выкатилась на пол в клубах пара и воды. Кожа покраснела и шла пузырями, так шмякнулась о половицы, что изо рта хлынула вода и кровь вперемешку.

– Меня жалеть?! – завопила бабушка совсем уж нечленораздельно. – Ух как я зла!

Ее тряхнуло.

– Не помню уже злил ли меня кто-нибудь так же сильно!

Тело с красной пузырящейся кожей дрогнуло и сжалось. Первое движение Аленки было прикрыть сокровенное.

– Ишь, скромница… – буркнула Яга.

Из полураскрытого рта сквозь кашель и хрип выдавилось:

– Прости… шка… Даже на это я… не годна!..

Бабка глядела на нее брезгливо, без того в морщинах лоб морщился еще сильнее. Яга закряхтела и начала мерять избу короткими шажками.

– Задала ты мне задачку, болезная, – пробормотала она, теребя бородавку на подбородке. – Тышу лет живу, а не знаю – решала ли когда сложней.

Она остановилась и поглялела на изуродованную девицу.

– Как мне достойно наказать вот это… – проговорила бабушка. – Наказать так, что не смотря на всю свою доброту и смирение – прочувствовала и поняла, что в ад попала! Как?! Как пробить эту добродетель?! Ведь ей хоть кол на голове теши, хоть на косточках пляши… Тьфуй!

Она в сердцах плюнула и вновь побежала по избе.