Читать книгу Ромас. Морские рассказы - Алексей Макаров - Страница 11

***

А сейчас я переоделся, разложил вещи в шкаф и ящики рундука под кроватью.

В каюте был только умывальник, душ и туалет были расположены в коридоре. Приняв душ, я лег спать.

Утром я проснулся от непривычного, приятного женского голоса. Сквозь сон я только услышал мелодичное:

– Четвертый механик, просыпайтесь! Я приглашаю Вас на завтрак.

Я был ошарашен! Такого подъема у меня еще никогда в жизни не было. Никто меня так никогда не будил, кроме мамы, которая всегда мягко целовала меня в щечку и обнимала своей нежной рукой со словами:

– Лешечка…. Надо вставать…. Смотри, какое утро начинается…. – ворковала над моим ушком мама.

А я потягивался, обнимал ее за шею и отдавался столь любимым мною мягким рукам.

Я проходил практику на трех судах, но чтобы буфетчица вот так обходила каюты комсостава и будила…. А особенно четвертого механика. Я такого еще не видел и не слышал. Но на этом судне это было так заведено.

Более привычным для меня был подъём под крик дневального по роте:

– Рота!!!! Подъем!!!! На зарядку!!!! Выходи!!!!

Или, когда меня поднимали мотористы на вахту или на работу:

– Хоре дрыхнуть… Подъём! – и еще кто-нибудь подшучивал, – Сэр, Вас ждут великие дела….

Непроизвольно подскочив, я отодвинул занавеску кровати, и непонимающими глазами посмотрел на это милое создание, которое доброжелательно улыбнулось и еще раз повторило:

– Доброе утро! Вставайте, пожалуйста! Я приглашаю Вас на завтрак.

Оставалось только помотать головой, в ответ на столь лестное предложение:

– Да-да, хорошо, сейчас, – и буфетчица исчезла в двери, а я вынужден был вставать.

Что ж ложиться уже? Тем более, что у меня сегодня первый рабочий день.

Да! Мой первый рабочий день в новой должности. Одеться надо было поприличнее, чтобы показаться в кают-компании.

Раньше я допускался только в столовую команды. В кают-компанию путь мне был заказан. Она ведь была только для командиров. А теперь и мне можно будет присутствовать в ней.

После своего курсантства у меня был только свадебный костюм, потом еще другой костюм, на который папа с мамой выделили мне в свое время 70 рублей и я сшил его в ателье. Он был точно выточен по моей фигуре, с отложным воротничком, красивыми расклешенными брюками, сшитый по моде того времени.

Но не буду же я его одевать. Ведь надо было только позавтракать, переодеться и спуститься в ЦПУ на прием моей первой вахты.

Но у меня было еще пару брюк. Одни – полосатые, как матрасовка. На них были широкие бело-серо-черные продольные полосы. Когда я первый раз пришел в них на танцы в Большой парк, то все были изумлены цветом и дизайном моих штанов.

Вскоре в таких «шедеврах» я видел несколько ребят, прогуливающихся по Ленинской.

Ну, я и выпендрился в эти штаны. Надел цветную рубашку на выпуск, тоже сшитую на заказ, и спустился в кают-компанию.

В кают-компании было два стола, установленные по диаметрали судна. Они были накрыты белоснежными скатертями, на которых были разложены столовые приборы для всего командного состава судна. Возле каждой тарелки лежали ножи и вилки, а пред ними стояли стаканы для чая в мельхиоровых подстаканниках.

Вокруг столов стояли красивые, оббитые бежевой габардиновой тканью, стулья, притянутые к палубе никелированными изящными талрепами.

Во главе первого стола, слева от входа, сидел капитан, а за вторым – стармех.

Да еще рядом со стармехом сидел очень толстый дядька в возрасте далеко за пятьдесят, а около капитана сидел симпатичный, поджарый, одетый в аккуратный костюм мужчина.

Как только я вошел, у всех сразу чуть ли не попадали вилки из рук.

Толстый дядька только изумленно спросил:

– Эт-то что такое?

Не обратив внимания на его возглас, я вежливо поздоровался:

– Доброе утро! Здравствуйте! Я ваш новый четвертый механик.

Капитан, очень вежливый и интеллигентный человек осмотрел меня с ног до головы и скомандовал:

– Четвертый механик! Кругом! И приобретите вид настоящего командира, а не шута с балаганной фабрики! – уже мягче добавил он.

– Есть! – вырвалось у меня по привычке.

Я повернулся через левое плечо и чуть ли не побежал в каюту переодеваться. А у самого была только одна мысль:

– Чем же им мои штаны не понравились? Всем нравились. А тут на тебе – не нравятся….

Я вернулся в каюту. Были у меня еще серые, простые затасканные брючки. Я их надел и вернулся в кают-компанию.

Дневальная еще вчера вечером предупредила меня, когда я ужинал в столовой команды:

– Уж очень строгий у нас пароход. Перед тем как в кают-компанию заходить, надо постучаться и обязательно спросить разрешения у капитана.

После переодевания, я вновь спустился к двери в кают-компанию, открыл ее и, предварительно постучавшись, спросил, обращаясь к капитану:

– Разрешите войти? – и встал в ожидании разрешения у порога.

Капитан осмотрел меня с ног до головы:

– Ну вот, – удовлетворенно хмыкнул он, – Пожалуйста, проходите, садитесь.

Толстый дядька, который сидел около стармеха, показал мне место напротив себя:

– Вот это будет твое место.

Я сел на указанное место и буфетчица тут же поставила передо мной яичницу с беконом. На столе стояли белый хлеб, выпеченный, скорее всего, на судне, масло, чай и сахар.

Я быстренько все это свинтил, не обращая внимания на прерванную беседу начальников, опять спросил разрешения у капитана:

– Разрешите?

Капитан, уже доброжелательно, кивнул головой:

– Да. Пожалуйста, идите! – продолжал он разговор со стармехом.

Я осторожно поднялся из-за стола и вышел из кают-компании под любопытными взглядами окружающих. Только тогда я понял, что я что-то съел. А то, в присутствии четырех старших командиров, я так все закидал в себя, что и не заметил, что же я ел.

Придя в каюту, я переоделся в рабочую одежду и пошел в машинное отделение, вход в которое был почти напротив моей каюты.

В машинном отделении все уже собирались в ЦПУ на разводку.

Когда я вошел туда, то там, в кресле, покуривая, уже сидел второй механик, и полный дядька, который сидел за столом в кают-компании напротив меня.

Оказалось, что это был электромеханик Владимир Павлович Чечет.

Потом уже, через несколько месяцев, когда я освоился на судне, мы с ним очень сдружились. Он был моим соседом через переборку.

Иной раз, когда в Петропавловске он устраивал ночные гулянки, я стучал ему в переборку с просьбой:

– Владимир Павлович…. Дайте поспать…. Завтра ведь на работу!

– Ничего, мой юный друг, терпите. Не у каждого у нас бывает вторая молодость. У молодых людей, вообще-то должен быть крепкий сон. Ну а если его нет, то покрепче держитесь за кардан, – на что мне всегда отвечал старый одессит, – Пожалуйста, отдыхай себе на здоровье, и не обращай на нас внимания, – похлопывал он по плечам (и не только по ним) своих веселых спутниц.

Приходилось возвращаться в каюту, поворачиваться ногами к переборке каюты электромеханика, накрывать голову подушкой и пытаться заснуть, а то и уходить к третьему механику поспать у того на диванчике, или к мотористу Саше Ермакову, с которым как-то мы сразу сдружились.

Саша Ермаков очень дружил с обладательницей столь прелестного голоса, буфетчицей Зиночкой.

Немного позже у нас собралась компания молодых и здоровых людей. Зина, Саша Ермаков, я, и сварщик Валера Платонов. Мы сдружились и частенько проводили свободное время во время стоянок в Питере то за городом, то в ресторанах. Однажды даже облетели на вертолете над Корякским вулканом, а в другой раз летали в Долину Гейзеров.

Ну, а тут, первый рабочий день. Что делать? Я понятия не имел. Только скромно стоял посередине ЦПУ и с любопытством разглядывал многочисленные приборы и мигающие лампочки.

Второй механик, видя мою нерешительность, посоветовал:

– Так, четвертак…. Вот тебе карандаш, ручка, и бумага. Иди ка ты с мотористом в машину и рисуй схемы. Вот тебе вахтенный моторист, – он кивнул на симпатичного рослого парня, – Он тебе будет все рассказывать и показывать.

Судно стояло в порту, и грузовых операций, для обеспечения которых были бы нужны вспомогательные дизели, не было.

Главный двигатель стоял, работал только один стояночный дизель-генератор, поэтому моторист был свободен. Он, в знак согласия со вторым механиком, кивнул головой и повел меня по машинному отделению.

Я сразу попросил его:

– Покажи мне механизмы моего заведования. Я вчера со старым четвертым прошелся и уже подзабыл кое-что.

– Нет проблем, – весело отозвался моторист, – Для начала, давай познакомился, – протянул он мне руку, – Саша.

Вот так я сразу и познакомился с Сашей Ермаковым.

Когда мы спустились на нижнюю платформу, где было относительно тихо, он также дружески продолжал:

– Ну, давай! Что тебя больше всего интересует?

– Котел и испаритель, – тут же выпалил я.

Он махнул мне рукой и поднялся палубой выше:

– Вот тебе котел, – показал он на блистающий серебром, котел. Потом предложил, – Давай его запустим, а потом остановим.

Я был не против этого. Потому что вчера, все, что показывал мне старый четвертый механик, из-за обилия информации, почти стерлось из памяти. А переспрашивать его я постеснялся, чтобы он не подумал, будто я какой-нибудь тупарик.

Саша быстренько проманипулировал всеми кнопками. Котел остановился, а потом сам запустился в автоматическом режиме.

Все это было проделано так быстро, что я опять ничего не запомнил. Но тут я уже не стеснялся и попросил Сашу:

– А ну-ка еще раз повтори то же самое! Но только медленнее.

Тот мило улыбнулся и повторил все операции заново с детальными объяснениями. Все его советы и разъяснения я сразу же записывал в тетрадь.

Вот тут мне уже все стало более-менее понятно, и я попросил Сашу:

– Давай-ка я сам все это сделаю.

Под его руководством я уже своими пальцами нажимал на кнопки. Все получилось, и котел зажегся на автомате.

Рядом с котлом стоял, выкрашенный серебрином массивный агрегат.

Саша кивнул на него головой:

– А это наш самовар.

Я с непониманием посмотрел на него.

Видя, что этот термин меня не впечатлил, он поправил сам себя:

– Испаритель это, – потом добавил, – Это будет твой головняк! С ним нужно быть очень осторожным.

Мне казалось, что я вчера усвоил уроки сменщика, поэтому не стал заострять на нем внимание:

– Понял, понял. Опреснитель. Все ясно.

Хотя на судах, на которых я до этого был, они все были заглушены, не работали, воды хватало только той, которую набирали в портах в мытьевые и питьевые танки. Меня лелеяла надежда, что и здесь им не будут пользоваться, ведь переходы должны были быть не больше четырех суток.

Ну, а дальше Саша начал объяснять мне системы трубопроводов. Пресной и забортной воды, топливной и масляной….

Мы зашли в небольшое помещение, в котором было намного тише, чем в основном машинном отделении, и Саша со смехом произнес:

– А так как ты у нас начальник говна, воды и пара, то вот тебе этот говняный насос. Это фекальная цистерна и вот тут ты уже сам все должен разведать, – развел он руками, -Потому что я тут ничего не знаю, и в такие дела лезть не буду. Потому что запах я этот не переношу.

В помещении и в самом деле стоял какой-то удушающий «аромат».

В общем, до вечера я не выходил из машинного отделения. Все рисовал и записывал в тетрадь.

Вахтенные мотористы менялись, а я все ходил и осматривал, периодически донимая их вопросами.

Когда я поднялся на обед, то мне очень не хотелось переодеваться, и я попросил буфетчицу:

– Зина, можешь ты мне накрыть тут, в столовой команды? – потом показал на свою робу и добавил, – Потому что переодеваться мне неохота.

Во время практик я видел, как механики обедали и ужинали, не переодеваясь в столовой команды.

Зинка с иронией посмотрела не меня:

– Что, не хочешь попадаться деду на глаза?

На ее слова я пожал плечами, но она, улыбаясь, продолжала:

– А все равно придется. Никуда ты от этого не денешься.

Но постелила газетку на стул в столовой команды:

– Садись сюда, – указала она мне на стул.

Потом принесла тарелку, вилку с ложкой и поставила предо мной керамическую супницу.

Я набрал себе борща и с аппетитом поел.

После обеда можно было, и отдохнуть часок, но мне не терпелось продолжить изучение машины, и я вернулся туда.

Для меня такое изучение было, словно наркотик. Чем больше я вникал в сложности машинного отделения, тем мне становилось интереснее и хотелось все больше и больше узнать.

Второй механик несколько раз встречал меня в машинном отделении.

Он каждый раз окидывал меня взглядом и кивал головой:

– Ага! Помощь нужна? – но получив отрицательный ответ, уходил в ЦПУ.

Конечно, он контролировал меня. Наверное, и переживал, чтобы я что-нибудь по незнанию не накрутил или не запустил.

В пять часов вечера был ужин. Но я опять не пошел в кают-компанию, а быстренько, не переодеваясь, перехватил в столовой команды, и вернулся в машину.

До восьми часов вечера ходил по машине и записывал все новое для себя в тетрадку. А так как моя вахта была с 8 до 12 утром и вечером с 20 до нуля часов, то в 20 часов я заступил на вахту с мотористом Максимовым.

С Максимовым мы еще раз подробно обошли всю машину. Он мне тоже все показывал и рассказывал. Это был уже мой третий или четвертый «рассказчик».

Но, зато я чувствовал, что все знания, которые я подчерпнул сегодня, прочно уложились в моей голове.

Второй механик пришел на вахту без десяти двенадцать.

Он, как всегда, удобно устроился в кресле, закурил и с любопытством уставился на меня:

– Ну, и как первый рабочий день? Все выучил?

Я пожал плечами:

– Все выучить сразу невозможно. А вот основное – здесь, – я показал Бородкину на голову, а потом на тетрадку.

– Если что не понятно, то ты спрашивай. Не стесняйся. Никто тебя за вопросы не убьет. А вот за поломки – получишь по полной программе, – добавил он усмехаясь.

– Хорошо, – завершил он свой допрос, – Иди. Отдыхай. Наверное, вымотался сегодня? – это он говорил уже сочувственно.

Я вышел из ЦПУ и, уставший, вернулся в каюту. Снял с себя пропотевшую робу и пошел в душ, долго мылся, а потом вернулся назад, и в бессилии присел на диван и даже не заметил, как меня сразу же унесло в страну Морфея.

Молодой, здоровый сон меня моментально сразил.

С удивление я проснулся только среди ночи обнаружив, что я калачиком свернулся на диване в обнимку с полотенцем.

Немного размяв затекшую руку, я перебрался на кровать и крепко заснул до самого утра.

А утром меня вновь разбудил мелодичный голос:

– Четвертый механик, пора на завтрак! Доброе утро!

Это была опять Зинка. Убедившись, что я начал просыпаться, она прикрыла шторку на кровати и вышла из каюты.

Пришлось вставать, немного размяться и собираться на завтрак.

Уже наученный горьким опытом, я не стал надевать свои полосатые штаны, а оделся, как и прежде, в скромные серые брюки и однотонную рубашку.

В кают-компании, уже был не только капитан со стармехом, но сидели и все помощники с механиками.

Сегодня был последний день стоянки. Механики еще со вчерашнего дня перешли на морские вахты, поэтому на завтрак за столами сидел весь комсостав.

Все с любопытством осмотрели меня. И я, как под микроскопом, пробрался на свое место.

Но, это была только секундная заминка. Ритм разговора за столом возобновился и, все по-прежнему, продолжали завтракать.

Стармех, окончив завтрак, грозно осмотрел своих подопечных и негромко рыкнул:

– После завтрака всем механикам зайти ко мне в каюту, – он исподлобья вновь посмотрел на нас, чтобы убедиться, что его приказ был понятен, – и вышел из кают-компании.

Я, было, сразу ринулся к нему в каюту, но второй механик задержал меня:

– Стоять! Мы туда зайдем через 5 минут. Он сейчас устроится, разложит бумаги, а тогда уже и мы пойдем.

Что мы и сделали.

Вначале туда вошел второй механик, за ним – третий, ну и я тут же пристроился за ними следом.

Владимир Павлович уже сидел на диване около банкетного столика, расставив ноги и разложив на них свой живот. Он важно курил какую-то болгарскую сигарету и о чем-то важно разговаривал со стармехом.

Когда мы все зашли в каюту, то остались стоять возле двери.

Дед внимательно осмотрел своих механиков с ног до головы и наоборот, а потом изрек:

– Господа-товарищи механики…, – тут последовала небольшая пауза, – Сегодня будет отход, и я думаю, что никто из вас не повторит предыдущих ошибок, которые с кем-то и когда-то однажды случались, – он вновь испытывающе осмотрел всех нас, – Нам надо сегодня выйти и через четверо суток прийти во Владивосток. Всем все ясно?

– Конечно, ясно, – понимающе закивала наша группка головами, – Все понятно.

Только второй механик добавил:

– Ясно, Сергей Николаевич. Все будет нормально, вы не переживайте.

– Я знаю, о чем я переживаю, – недовольно пробурчал дед и посмотрел на меня уничтожающим взглядом.

На что второй механик ответил ему, посмотрев на меня:

– С ним все нормально. Он вчера целый день изучал машину. Я думаю, что он освоился.

– Ну и как, четвертый? Освоился? – грозно вопросил меня дед, испепеляюще глядя в мои глаза.

От такого взгляда у меня по спине поползли мурашки, но я нашел в себе силы для ответа:

– Да-да, Сергей Николаевич, освоился. Но надо еще раз сегодня все обойти и закрепить в памяти. Если что будет не ясно, то я спрошу у второго или у третьего механика, – я с надеждой посмотрел на каждого из них, – Или у мотористов, – уже тише добавил я.

– Некогда уже сегодня спрашивать, – недовольно перебил меня дед, – Отход у нас в 10 часов! – потом он перевел взгляд на второго механика, – И чтобы машина была готова к этому времени.

– Понял, понял Сергей Николаевич. Все будет сделано, – тут же ответил второй механик.