Читать книгу Ангары - Алексей Парщиков - Страница 34

Ей приставили к уху склерозный обрез,

пусть пеняет она на своих вероломных альфонсов,

пусть она просветлится, и выпрыгнет бес

из её оболочки сухой, как январское солнце.

Ядовитей бурьяна ворочался мех,

брех ночных королей на морозе казался кирпичным,

и собачий чехол опускался на снег

в этом мире двоичном.

В этом мире двоичном чудесен собачий набег!

Шевелись, кореша, побежим разгружать гастрономы!

И витрина трещит, и кричит человек,

и кидается стая в проломы.

И скорей, чем в воде бы намок рафинад,

расширяется тьма, и ватаги

между безднами ветер мостят и скрипят,

разгибая крыла для отваги.

Размотается кровь, и у крови на злом поводу

мчатся бурные тени вдоль складов,

в этом райском саду без суда и к стыду

блещут голые рыбы прикладов.

После залпа она распахнулась, как чёрный подвал.

Её мышцы мигали, как вспышки бензиновых мышек.

И за рёбра крючок поддевал,

и тащил её в кучу таких же блаженных и рыжих.

Будет в масть тебе, сука, завидный исход!

И в звезду её ярость вживили.

Пусть пугает и ловит она небосвод,

одичавший от боли и пыли.

Пусть дурачась, грызёт эту грубую ось,

на которой друг с другом срастались

и Земля и Луна, как берцовая кость,

и, гремя, по вселенной катались!