Читать книгу Мои короткие истории - Алексей Раздорский - Страница 18

Многие ораторы, выступающие на форумах и конференциях, думают, что сидящие в отдельных кабинках переводчики-синхронисты переведут их выступления точь-в-точь, слово в слово, как они читают или произносят свои речи. Конечно, если вы солидный человек и зачитываете подготовленный вами или вашими помощниками текст, вы вправе рассчитывать на стопроцентный точный перевод, если заранее поделились своими страницами с переводчиками-синхронистами, обеспечивающими коммуникацию на мероприятии. Но так бывает не всегда.

По моему опыту, иностранные докладчики, к примеру японцы, обычно дают переводчику возможность предварительно ознакомиться с текстом своего выступления и делают они это не для того, чтобы облегчить участь «интерпретёра», или, как говорили в старину – толмача, а исключительно для того, чтобы их перевели как можно точнее. Сразу скажу: когда переводил выступающих с российской стороны, за редким исключением не получал никаких предварительных текстов, даже если у оратора этот текст был написан за неделю до выступления и пылился где-нибудь на столе его помощника. У нас традиционно такое отношение к переводчику, как было показано в одном из рекламных роликов. Бизнесмен кричит: «Мне машину, охранника, мобильник и переводчика, да побыстрей!» А когда работаешь с высшей персоной, наши охранники ещё и позволяют себе отталкивать тебя от тела «переводимого», когда ты хочешь подойти поближе, чтобы лучше расслышать его слова.

В Японии же переводчики-синхронисты – очень уважаемые люди. Их труд высоко оплачивается и никто, даже помощники высших лиц, не позволяют себе придержать или оттолкнуть переводчика. Помню, каждый раз, когда бывал в канцелярии японского премьера, меня никто никогда не ощупывал, не обыскивал, не отбирал мобильник или камеру. Там ты – солидный человек. У нас же по-другому, поэтому моя мама всегда была недовольна моей переводческой деятельностью, когда я совмещал её с преподаванием в ВУЗе. «Писал бы лучше докторскую! – пыталась убедить она меня, – а то ходишь за всеми как прислуга!» И надо признать, в чём-то она была права. Даже тогда, когда я приносил ей похвастаться очередным фотоснимком с очень известными людьми, она иногда прямо на моих глазах рвала фото пополам, отделяя меня от персоны, к которой относилась не очень уважительно. Некоторые фотки я склеил, а некоторые пришлось выбросить.

Так вот, о синхронном переводе. Однажды во время очередной поездки с известным политическим деятелем в Японию я должен был, как обычно, переводить беседы и его выступления перед большими аудиториями. Всё шло по плану, что-то я переводил последовательно, ожидая паузы, чтобы не перебивать оратора, а что-то – сидя в специально оборудованной микрофоном и наушниками кабинке. Если выступающий был не виден, передо мной устанавливали телеэкран, чтобы я мог наблюдать за реакцией и жестами оратора. В той поездке в один из дней было запланировано часовое выступление политика «О делах в мире» перед достаточно большой аудиторией слушающих. Мне в тот раз сделали послабление – поручили переводить только беседы, заранее предупредив, что саму лекцию на японский язык будут озвучивать японки-синхронистки, которых я знал и очень уважал. Предварительно мы пообщались, а помощник главного лица вручил переводчицам текст запланированного выступления, чему они, конечно же, были очень рады.

И вот наступил назначенный день. Я перевёл все беседы, как мы договаривались, и сопроводил выступающего в зал, убедившись, что синхронистки на местах, а техника работает нормально. Сам ушёл посидеть за чашкой кофе в соседнюю с залом комнату.

Настроение хорошее – большой объём работы свалился с моих плеч! Началось выступление. Я наблюдаю за оратором и залом по телевизионным мониторам. Сначала всё как обычно. Он читает свой текст, а я в наушниках слушаю быстрый монотонный, но хорошо понятный качественный перевод на японский язык, родной для переводчиц и слушающих. И вдруг на мониторе вижу странную картину – оратор снимает очки и начинает говорить без бумажки, активно жестикулируя и чему-то улыбаясь. В зале же никто не смеётся, а, наоборот, люди переглядываются друг с другом, а на лицах – то ли удивление, то ли смятение, в общем, реакция какая-то странная. Надеваю наушники и сразу же сам невольно улыбаюсь. Оратор рассказывает о том, как во время важных переговоров политики иногда не могут найти общий язык, и говорит: «Мы им про Фому, а они нам про Ерёму!» Слышу перевод: «Мы им рассказываем про мужчину, которого зовут Фома, а они говорят про человека, которого зовут Ерёма». К чему Фома, к чему Ерёма – никто не понял. И сразу дальше идёт речь о бомбардировках западной коалицией Югославии: «И полетели с радостными криками гуси-лебеди бомбить Югославию». А в переводе: «Стаи гусей и лебедей, громко крича, направились в Югославию, чтобы сбросить на неё бомбы». Сидящие в зале недоумевают и не могут понять, всё ли в порядке с выступающим. Далее: «Союзники в итоге остались у разбитого корыта», и перевод: «Союзники остались сидеть у разбитой ёмкости для стирки белья». В зале все переглядываются. Мне тоже становится неловко. Слушаю дальше – об ответственности политических деятелей за свои решения: «Назвался груздем – полезай в кузов!» Перевод звучит: «Если ты гриб, то должен залезть в кузов автомобиля!», но и это ещё не всё. Про тех, кто вводит людей в заблуждение: «На воре и шапка горит!» – в переводе звучит: «Шапка, которую украл вор, загорелась!» Об эффективности политических решений: «Цыплят по осени считают». Дословно переводится точно: «Цыплят надо считать осенью», но опять непонимание и недоумевающие физиономии слушающих – при чём здесь цыплята… Через пару минут – странные взгляды после фразы о том, как откладывается исполнение политических решений: «Ждать, когда рак на горе свистнет», и перевод: «Ждать, когда рак, забравшийся на гору, подует в свисток». Я уже начинаю волноваться – может, выйти на сцену и объяснить оратору, что при синхронном переводе его шутки звучат абсолютно бессмысленно, так как их переводят буквально, и что будет лучше, если он просто зачитает своё выступление, но понимаю, что его не переубедить и не остановить, поэтому просто сижу и слушаю всё до конца. И в этот момент слышу фразу «по Сеньке шапка» – и её перевод: «У мужчины по имени Сенька должна быть своя шапка». Потом ещё и ещё: «Проблема решена – это как баба с возу, кобыле легче» – и перевод на японском: «Если старушка слезает с повозки, лошадь чувствует себя лучше!» Я уже не смеялся, только поглядывал на часы и ждал, когда всё закончится.

После лекции уже в машине главный спрашивает:

– Что-то сегодня какая-то странная публика. Сначала, когда я читал текст, они стали засыпать, а когда я решил не смотреть в бумажку и оживить выступление юмором с нашими русскими поговорками, они не смеялись, а странно переглядывались. Ты слушал – там всё было нормально с переводом?

– Да, конечно, – ответил я, – просто в буквальном переводе ваши шутки либо растворялись, либо терялся их исходный смысл. Может, в следующий раз вы заранее подскажете, какие пословицы и поговорки захотите использовать в речи. Тогда у переводчиков будет запас времени, чтобы оптимально перевести смысл ваших фраз, – очень мягко ответил я.

В тот же день мы посетили крупный частный университет. Предстояла беседа с ректором. Я собрался переводить, но пожилая японка, профессор университета, преподававшая русский язык, сказала, что эту встречу она будет переводить сама.

Я сижу рядом, опять довольный. Беседа о русской культуре и литературе. Обмениваются взглядами на произведения Льва Толстого. Наш главный в парирующей реплике замечает, что Толстого в своё время церковь предала анафеме. Японец, которому перевели: «Церковь совершила предательство в отношении Толстого», – не согласился с таким утверждением и начал возражать. И весь спор вокруг слова «предательство», которое переводчица использовала при переводе сочетания «предать анафеме». Тут я понял, что они друг друга не поймут. И точно. Японец с нескрываемым раздражением утверждает, что он всё знает о великом русском писателе, а ему в ответ наш политик, уже краснея, язвительно замечает:

– Вы, наверно, всё читали между строк – перечитайте ещё раз, да повнимательнее!

Наконец, уже разозлившись, наш обращается ко мне и говорит:

– Слушай, она что-то не так переводит. Давай садись рядом, объясни, в чём дело!

Сказать, как на японском церковном будет звучать фраза «предать анафеме» я в точности не знал, но объяснил, что писателя в знак наказания отлучили от церкви. Хорошо, что не синхронный перевод, обрадовался я и заодно подумал: а как же переводчик Хрущева перевёл: «Покажу вам кузькину мать!» Говорят, он перевёл: «Покажу вам мать Кузьмы!» Но тогда ведь пропадает вся смысловая и эмоциональная нагрузка фразы. Да и по некоторым воспоминаниям приближённых Хрущева, он якобы имел в виду под «матерью Кузьки» только что созданную тогда в СССР водородную бомбу. Но переводчику он об этом заранее не сообщил, поэтому просто стал посмешищем на глазах у всего мира. Сейчас тоже иногда слышу на высшем уровне фразы, которые ни за что не хотел бы переводить, окажись переводчиком главного лица. Всем знакомые «мочить в сортире», «жевать сопли». Интересно, как это было переведено реально во время «синхрона»?

А что касается перевода пословиц и поговорок с японского на русский, то переводить их намного легче, чем русские на японский. И это потому, что в них всегда просматривается смысл. «Дальняя дорога начинается с первого шага», «И обезьяна падает с дерева». Правда, насчёт «обезьяны» мне ветеран перевода с японского рассказал одну историю. Японию посещала делегация во главе с нашей женщиной уровня министра. Во время одного своего выступления она рассказала, что когда-то и сама в своей работе допускала промахи, и употребила нашу пословицу «Даже конь о четырёх ногах, а спотыкается». У этой пословицы есть почти адекватный японский вариант – «И обезьяна падает с дерева». Наш переводчик так и перевёл. Все было бы хорошо, но какой-то услужливый недоброжелатель доложил женщине-министру, что её сравнили с обезьяной, упавшей с дерева. По словам моего знакомого, больше того переводчика работать на высокий уровень не приглашали. Вот такой он, синхронный перевод!