Читать книгу Мои короткие истории - Алексей Раздорский - Страница 20

Как часто мы делаем ремонт у себя в доме, на даче, в квартире? Конечно, редко, но два-три раза за свою жизнь – точно. Правда, те, кто побогаче, переделывают свои особняки каждые два-три года, но это скорее от скуки, чем от реальной необходимости что-то поправить или почистить. Один мой знакомый каждый год вывозит десятки строительных контейнеров, полностью меняя интерьеры своего роскошного особняка. Но он владелец строительной компании и получает настоящее удовольствие, когда вокруг него ходят люди в спецовках, стучат молотками, визжат плиткорезными пилами, а он, бывший армейский полковник, с видом главнокомандующего отдаёт распоряжения и следит за их точным исполнением. Это и адреналин, и известный всем гормон, позволяющий настоящему мужчине чувствовать своё превосходство над всеми другими человеческими особями независимо от их пола и национальности. Хотя нетрудно догадаться, что азиатские парни сегодня – самая реальная строительная гвардия Подмосковья.

Так вот, почувствовав себя уязвлённым косыми взглядами соседей и ужаленный как уколом сказанной с издёвкой фразой: «Иваныч, ты хоть забор обнови, если уж ремонт в доме не делаешь!» – я наконец решился сделать капитальное обновление в своём доме, действительно сильно постаревшим за двадцать лет после того, как был лично мною спроектирован и построен украинско-белорусскими и молдавскими рабочими.

Сам я решил, что первый шаг к обновлению и ремонту – избавление от всего лишнего и ненужного, скопившегося в шкафах, подвале и на чердаке. Коробки, разные упакованные в мешки и старые чемоданы вещи, к которым ни разу не притрагивался с тех пор, как их засунул подальше. Но все они оказались довольно увесистыми: от компьютерных мониторов до телевизора «Рубин» – почти 50 кг дерева, стекла и железа, оставшегося в доме как напоминание о старой привычке людей моего возраста, откладывающих какие-то ещё работающие домашние приборы в сторонку в надежде сдать в «комиссионку», кому-то продать или подарить, а неисправные – отремонтировать.

Впервые я задумался о том, что старьё надо просто выкидывать, а не хранить, ещё когда был молодым – в 1977 году во время первой поездки в Японию. Там рядом с жилыми домами вместо помоек я увидел сложенные аккуратно штабелями телевизоры, холодильники, стиральные машины, красивую домашнюю мебель – то, что у нас тогда было в дефиците и казалось желанным приобретением, а у них это уже превратилось в мусор, предназначенный для утилизации. Так быстро в Японии в то время менялись модели бытовой техники и домашней мебели, что люди просто выкидывали вполне исправные и ещё приличные на вид вещи. Причём за утилизацию им ещё и приходилось платить.

Но вот и я наконец осознал, что любая вещь, пролежавшая упакованной и невостребованной за двадцать лет, мне в моей жизни уже не пригодится, и разумнее освободить дом от ненужного груза, то есть «домашнего хлама», чтобы в нём стало просторней и уютней.

Таскать вещи самому мне не хотелось, поэтому я не придумал ничего более подходящего, как позвать парней в спецовках с соседнего участка.

Двое высокорослых таджиков, владеющих неплохо русским языком, откликнулись на мою просьбу и даже предложили удобный вариант – сэкономить на услугах мусоровозов: они сами всё вынесут и вывезут, и мне не придётся заказывать мусорный контейнер даже для крупногабаритной мебели. Заверили меня, что у них есть «свои люди» на «мусорной базе», надо только доплатить…

Я, по правде говоря, даже и не помнил, что и когда я складывал в дальние уголки своего дома, но мне было всё равно, и я предложил выкинуть вещи как есть – в упаковках, не раскрывая и не распаковывая чемоданы и коробки. Но парни возразили:

– Мы заберём себе, если техника работающая и вещами ещё можно пользоваться.

– Да пожалуйста! – ответил я, и рабочие взялись ворошить «историю» моих «накоплений».

Я и сам был удивлен, увидев новенькие электрические чайники, мониторы и компьютеры прежних поколений, всякие соковыжималки, мясорубки, миксеры и штук десять почти новых принтеров. Помню, менял их когда-то чуть ли не каждые полгода, когда качество цветной фотопечати росло быстрыми темпами.

– Всё пригодится! – говорили ребята и складывали вещи в отдельные коробки. – Велосипед починим, мебель отправим своим, а что не пригодится – сами увезём в контейнеры!

Я стоял рядом, а парни разбирали вещи, то и дело спрашивая:

– Что это? Как работает, можно включить и проверить?

Я объяснял всё с удовольствием, вспоминая фрагменты своей жизненной истории и поводы приобретения тех или иных вещей. Включил старую органолу, проверил ноутбук четвёртого поколения, даже сыграл на детской электронной гитаре 90-х пару мелодий. Настоящее случайное развлечение.

Вскоре один из работников ушёл на «вызов» соседа, а я остался с его братом, названным при рождении благородным восточным именем Назир. Копаясь в старье, увидели красивую на колёсиках высотой с торшер лампу с шестью люминесцентными трубками, на каждой из которых виднелась чёткая надпись «Филипс». Солидная световая установка, которая мне досталась при обмене квартирами от старых владельцев. Сказали: «Хорошая дорогая вещь для борьбы с болезнетворными бактериями в квартире. Особенно если ожидается пополнение в семье – вещь незаменимая. Нам уже не нужна, да и вы не выбрасывайте – может пригодиться!»

Некоторое время эта лампа стояла у меня в углу, но я ни разу её не включал и хотел даже выкинуть на мусорку, но меня останавливала та же причина, что и бывших владельцев этого иностранного «торшера» – я не знал, как утилизировать шесть метровых тонкостенных стеклянных ламп, заполненных каким-то газом. Выкинуть как есть – поступить антисоциально, поэтому засунул в «кладовку» в ожидании удобного случая.

И вот лампой заинтересовался Назир – у него всё впереди, будут дети – бактерицидный светильник пригодится. Только вот надо бы проверить, исправен ли он, все ли трубки светятся? На самом изделии никаких знаков опасности, сетевой кабель даже без выключателя. Сунули в розетку – три из шести трубок не горят. Начали проверять контакты. Покрутили, поджали – все трубки светятся, только я носом чувствую какой-то знакомый незабываемый запах. Его я ощущал в детской больнице, когда лет в десять мне лечили миндалины в горле, чтобы избежать удаления гландов – в то время очень популярная в медицине операция. Мне вставляли в рот металлическую трубку, из которой исходил пучок голубоватого света. Никаких неудобств, только специфичный запах. Врачи объяснили – так пахнет кварц, используемый в лечебной лампе. Я прошёл курс лечения и действительно справился с воспалением без оперативного вмешательства.