Читать книгу Хрустальный замок. Роман. Рассказы - Алексей Савченко - Страница 14

Домой я вернулся с большим опозданием и с порога уже начал громко стонать:

– А-а-ах! У-у-уф!.. О-ох!

– Что с тобой? – спросила мама, бледнея. – Где ты был? Мы с ног сбились, весь город обшарили, в полицию обращались.

– Я болею, – прохрипел я с трагическим видом, – я очень тяжело заболел. Умру, наверное… Горяченького мне… и в постель…

Мама внимательно посмотрела на меня:

– Откуда ты сейчас?

– О-о-ох… из шко-олы…

– Где твой портфель?

(Забыл! Забыл портфель!)

– В школе остави-и-ил… в школе…

– Почему?

– Учительница сказала, нести будет тяжело. Иди, сказала, иди и ложись немедленно в постель.

– Лгун! – закричала мама вне себя от ярости. – Твою сумку принесли из школы и сказали, что после обеда ты не изволил туда являться. Выкладывай, где был. Ну!

– В школе.

Меня поволокли «в гости к мышам». В «мышиное царство», которое завтра должно было стать нашим счастливым убежищем.

– На всю ночь! – крикнула мам. – Всю ночь будешь как миленький сидеть, пока не выложишь мне правду.

Конечно, на следующий день в десять часов вечера я и думать даже не смел о том, чтобы пойти к акации. Но обрекать себя на дальнейшие муки тоже было глупо – пришлось во всем сознаться маме и таким способом вырваться «из гостей». Долго я боролся со сном и всё старался себе представить, как Мило и Христо, смогли ли они что-нибудь сделать; и всё же не выдержал – заснул глубоким, крепким сном.

На следующий день вечером Христо и Мило поджидали меня возле школы.

– Не ходи домой, – сказали они, – турецкие мальчишки устроили засаду.

– Почему?

– Письмо попало к брату Рауфа.

– Как?

– Кристина…

Нет, этого не могло быть. Чтобы Кристина, наша фея, наша мечта, изменила нам, да так вероломно?!

– Кто относил письмо?

– Я, – сказал Мило. – Я подошёл к ней в бакалейной лавке, отдал письмо и убежал. Из лавки она вышла весёлая, – согласна, подумал я…

– А ночью вы приходили к акации?

Мило стал смотреть себе под ноги, в отношении меня всё и так было понятно, а Христо проговорил со вздохом:

– Эх, ребята…

Он был бледный-пребледный. А ночью, вот что было ночью. Когда мать Христо с «дядей» прошли в спальню, Христо потихонечку выскользнул из дому и пошёл к акации, но не остался под ней, чтобы не вызывать подозрений у ночного сторожа. Вернулся, переждал немного, пошёл обратно, и каково же было его удивление, когда он увидел Кристину, Рути, их отца и мать, выходивших из дома Рауфа. Они все хохотали и показывали рукой на акацию… Христо едва успел спрятаться.

Значит, о письме всем было известно, Кристина постаралась… И теперь ещё эта засада!

– Что же делать?

– Переждём до ночи, а ночью как-нибудь проберёмся.

– Мне нельзя опаздывать домой, – сказал я.

– Почему?

– Мама убьёт меня на этот раз.

– А так тебя ещё быстрее убьют, имей в виду, они, наверное, уже пронюхали, чей это почерк.

– Ну и пусть, – сказал я, – я с ними не стану связываться, даже если ругаться будут.

– Молодец! – сказал Христо. – И я с тобой пойду. Будем вместе до самого конца. Не бойся, можешь на меня положиться, если будет драка.

Мы с Христо обнялись и посмотрели на Мило. Тот явно колебался.

– А ты? – спросили мы.

– Сумасшедшие.

– Значит, ты предпочитаешь сдаться врагу? – сказал Христо.

– Нет, – сказал Мило, – я тоже пойду с вами.

– Эх, ребята! – опять вздохнул Христо. – И отомщу же я им когда-нибудь.

Кристина изменила нам, и из-за Кристины мы шли на явную гибель. Ничего. Пусть хоть узнает, как мы трое пострадали из-за любви к ней.

Я чувствовал, что Христо ко всему этому относится гораздо серьёзнее, чем мы. В нем зарождались ростки настоящей сознательной мести. И я не ошибся. Спустя много лет я узнал о событиях, довольно трагических для него…

Бесстрашными и твёрдыми шагами двинулся я по улице, удивляясь в душе своей дерзости. Я жаждал «погибнуть» в этом неравном бою. Я был уверен, что Мило разделяет моё желание. Да, победа будет даже… неинтересной. Никакого эффекта. Победив, мы только отомстим Кристине, а нам хотелось причинить ей боль, чтобы она пожалела, раскаялась, увидев нас, истекающих кровью.

Первым приблизился ко мне Осман. Это был манёвр с их стороны. Осман был хилый, щупленький и никогда раньше не осмеливался даже близко к нам подходить, а тут он как двинет меня плечом.

– Послушай, отойди, – сказал я спокойно.

– Сам отойди, гяур! – крикнул он в ответ и свистнул. В меня полетели камни, из каждой подворотни показался мальчишка, я был уже в кольце, когда заметил, что на помощь мне бежит Христо.

Больше ничего я не помню. Нас били как попало и куда попало, и кто знает, чем бы это кончилось, если б на шум не сбежались взрослые. Камень рассёк мне лоб, но я даже не почувствовал боли. Поднял голову – мы сидели посреди улицы, Мило нигде не было видно. Но я увидел Рути – в обнимку с Рауфом он удалялся с поля брани. Теперь он был во главе наших противников.

– Рути, – прошептал Христо, – Рути с ними… Собака! – закричал он и тут же вскочил и бросился догонять их. Я увидел, как он ловко с разбега дал ногой Рути по заду. Солдаты Рауфа с воинственными воплями набросились на Христо.

Я всё ещё сидел на мостовой. Но разве можно спокойно смотреть, как избивают лучшего твоего друга, и разве можно бросать драку на половине?

Я поднялся и в следующую минуту был уже в самой гуще дерущихся.

Шум стоял невероятный, все орали и молотили кулаками. Так продолжалось до тех пор, пока нас опять не растащили чьи-то сильные руки.

Всё было разбито… Что такое раны и ссадины? Пустяки. Была разбита наша мечта… Мы были оскорблены и страдали от этого сильнее, чем от побоев. Христо в первый раз при мне плакал, а мать его кричала на Рути:

– Не стыдно тебе, щенок? Не стыдно? На своих товарищей напал!

Но с другого конца улицы в бой вступила мать Османа.

– Замолчи! – закричала она. – Шлюха! Лучше за своим недоноском присматривай!

А Шувкра-ханум со своего крыльца:

– Сами! – закричала она. – Сами бесстыжие! Не заставляйте меня говорить, не то всех на чистую воду выведу! Уважаемые! Почтенные! Знаю я вас, «почтенных»!

Народу становилось всё больше.

– Зовите полицию, она оскорбила наше государство!

– Ох, чтоб ваше государство… И самих вас…

Моя мам не стала слушать дальше, дёрнула меня за руку, втащила в дом.

– Бессовестный мальчишка! – обрушилась она на меня дома. – Опозорил нас на всю улицу! Ты получишь у меня, держись теперь!

Рана моя начинала пощипывать. Я ревел от боли и думал, почему всё так случилось, почему Рути пошёл против нас, почему женщины так кричали на мать Христо, чувствовал, что для неё это очень обидно.

Никто из моих товарищей не пришёл проведать меня, кроме… Мелаат.

Я всё ещё ревел.

– Очень больно? – спросила она шёпотом.

– Иди домой, детка, – сказала моя мама, – он наказан, и сегодня не будет играть с вами, я его запру в…

– Не запирайте его, пожалуйста!

Я смотрел на Мелаат… она тоже плакала!

– Я пришла спросить, – нерешительно сказала она, наконец, – будете ли вы сегодня дома? Мама хотела зайти вечером.

– Скажи своей маме, буду ждать её в гости, – ответила моя мама.

Меня она отвела на кухню, строго-настрого запретив выходить к гостям. Значит, заступничество Мелаат помогло! Мама раскрыла учебник по армянскому чтению, отметила две страницы.

– Сиди здесь. Выучишь уроки, начнёшь читать. Чтобы всё было сделано! – И ушла.

Что-то непонятное творилось со мной. Какие там уроки – я ни строчки не написал, я даже забыл, что наказан. Раскрыв для виду какую-то книжку, я смотрел мечтательно на полки с тарелками и мысленно произносил: «Очень больно?..»

Я всё время думал о Мелаат.

Ну а насчёт уличных дел – они на этом не кончились. На следующий день пришли полицейские и увели мадам Евдоксию. Как будто это она во всем была виновата!