Читать книгу Инфинитум. Единожды солгавший - Алена Шилова - Страница 4

Боги и люди называли Священной землёй небольшой остров на краю света. В то время, как там, где находилась Вероника, только начинался закат, а в Мире грёз свет не иссякал никогда, это место было погружено в ночь. Неширокие улочки, расходившиеся лучами от побережья, сияли золотым светом фонарей, но храм, стоявший в стороне, тонул в ночи. Над ним были только звёзды и широкая полоса синего полярного сияния.

Заглянув в бытовые помещения храма, в призрачных синих отсветах можно было рассмотреть крошечную столовую с парой деревянных столов, окружённых белыми пластиковыми стульями, ещё более крошечную комнатку с временным помещением для архива – здесь работали с документами и вели летописи в настоящий момент, а через год сдавали в полноценный архив в здании библиотеки. А ещё тусклые лучи дотягивались до кабинета главного жреца – самого крошечного помещения во всём храме, даже ванная комната могла бы показаться просторней.

Конечно, комнатушка сама по себе была небольшой, но обстановка превращала её во что-то вроде кладовки – дышать здесь было невозможно из-за всего того, что сюда понаставил главный жрец, Элиот Кэмпбелл. Он увлекался историей и философией, изо дня в день прорабатывал огромное количество вопросов, подкрепляемое тоннами бумаг, и для всего этого требовалось место. За заставленными до отказа книжными шкафами не было видно стен, стол едва ли не разваливался от стопок белых листов, несколько смятых бумажек валялось на полу. Оставалось удивляться, как сюда ещё втиснулся крошечный диванчик, и более того – как высокий главный жрец умудрялся умещаться на нём и даже спать.

Элиоту Кэмпбеллу было всего двадцать два, и это было огромной проблемой: многие из жрецов поступили на службу в храм ещё до того, как он родился, а потому просто не могли воспринимать его всерьёз. Конечно, Элиот занял своё место не за красивые глаза (хотя кое-кто из женщин, обслуживающих храм, считал иначе; даром что ли главный жрец был голубоглазым блондином, очень привлекательным, на их взгляд, и обаятельным?), но его назначение происходило за закрытой дверью, а потому никто не знал, за какие такие заслуги. Известно было только, что Алексей, предыдущий главный жрец, как-то слишком поспешно ушёл в отставку, и что богиня войны была крайне недовольна его выбором преемника. И как в таких условиях заработать авторитет?

Предыдущий главный жрец, Алексей, сказал только одно: «когда работаешь с богами, ты должен быть идеальным». Конечно, и до этого Элиот старался, иначе не стал бы лучшим студентом академии в истории; но теперь он просто не имел права на ошибку. Поэтому-то его небольшая квартирка в центре города покрывалась пылью и пустовала двадцать семь дней в любом месяце, а в этом помещении поселился диван; и по этой же причине сегодня ночью он оставался здесь. Просто не было сил добраться до дома.

По этой же причине Элиот не услышал, как сначала в глубине кабинета что-то зашуршало, потом послышался шепоток. Только когда что-то упало, потянув за собой несколько стопок бумаг на столе, главный жрец наконец вздрогнул и открыл глаза. В то же мгновение они осветились синим.

– Элиот? – раздался в ночи женский голос.

Казалось, тот проснулся за мгновение. Элиот подскочил на месте, нащупал очки, нацепил на нос; оглянулся по сторонам – никого не увидел. Но этот голос он узнал совершенно точно, его невозможно не узнать…

– Дух-хранитель Эрика, явись на мой зов! – негромко велел Элиот.

Перед глазами всё расплылось, и очки пришлось снять. Над единственным свободным пятачком на полу полыхнула вспышка золотого сияния, обернулась светящимся шаром, из которого как нити из клубка шерсти потянулись золотистые линии. Они кружились, пересекались и расходились в разные стороны, таинственно мерцая в темноте, пока окончательно не сложились в три фигуры. Даже несмотря на то, что Элиот призвал только одного из двенадцати духов; иногда эти ребята проявляли характер и отказывались исполнять его приказы, хотя вроде как были обязаны. Тяжело иметь Дар, подчиняющий себе двенадцать разумных существ.

В танце света и теней соткались три духа: высокий сухой старичок в кимоно, девочка лет тринадцати в коротком платье и полный мужчина среднего роста в деловом костюме и шляпе. Они выглядели ожившими работами умелого художника. Когда они двигались, казалось, что есть некий листок бумаги, на котором они нарисованы, и он изгибался вместе с их движениями, делая их угловатыми и резкими; порой чудилось, что можно даже рассмотреть отсветы на этом невидимом листке, услышать шелест бумаги, но всё это было лишь игрой воображения.

Невысокого полного мужчину звали Габриэль. Элиот знал о нём только то, что он родом из США, работал в банке и умер во время Великой депрессии; случилось ли это из-за биржевого краха или как-то иначе, дух не уточнял. Элиот жаждал познакомиться поближе и с ним, и с остальными, но именно Габриэль был одним из самых неразговорчивых духов.

Чуть более болтливым был Син, японский поэт. Но его разговорчивость была не той, что нужна Элиоту; вместо того, чтобы рассказать побольше о себе и о своей жизни, Син предпочитал обсудить философские идеи или пересказать очередное стихотворение, которое он сочинил, пока его не призывали. Элиот получал огромное удовольствие от бесед с ним и нередко вызывал его без причины, просто поболтать, но его никогда не отпускало ощущение, что дух не до конца откровенен с ним. И то, что Син знал про Элиота практически всё, что только может знать посторонний, а Элиот знал о Сине только пару фактов и слышал от него пару баек, только усугубляло это ощущение. Но и заставлять духа разговориться или приказывать пересказать его прошлое тоже не хотелось.

Самой болтливой и, возможно, искренней была Эрика. Она называла Элиота братишкой, обожала оказываться в мире людей, иногда даже пыталась обнять его во время недолгих встреч. Элиот знал, что она родилась в СССР, в самом конце его существования, а умерла в автокатастрофе холодной рождественской (по-российски рождественской) ночью. То, что день её смерти совпадал с днём, когда Элиота нашли (и стали считать это число днём его рождения) отчасти пугало, но и заставляло ощущать некую… связь. Нечто общее.

А встречи были недолгими потому, что Дар изматывал Элиота. Как думала богиня войны, каждый раз, когда он призывал духов, он делился с ними своей жизнью или жизненной энергией, если угодно; и чем больше духов он удерживал в мире людей, тем быстрее выдыхался. И поговорить удавалось совсем недолго.

И уже сейчас, едва вызвав троих духов одновременно, Элиот ощутил, как сердце забилось быстрее, а к горлу подкатило удушье. Только бы продержаться до тех пор, пока не узнает, зачем Эрика его позвала…

– Ты немедленно вернёшься назад, – проворчал Габриэль. Он сложил руки на груди и нахмурился. – Если ты ещё раз…

– Элиот призвал меня, и ты не сможешь помешать мне поговорить с ним, – Эрика показала язык. – Понял? Сам иди назад!

Старичок растянул в улыбке тонкие губы, прищурился. Элиот посмотрел на него.

– Син, ты что-нибудь понимаешь?

– Не тот друг, с кем ты всегда в согласии, а тот, с кем любую ссору переживёшь, – отозвался старичок и зажмурился.

– Тогда перед нами лучшие друзья, – пробормотал Элиот.

– Ты позвала его первая! – рявкнул Габриэль и сжал кулаки. Его шляпа съехала набок, как и галстук-бабочка, пиджак был застёгнут на одну пуговицу ниже. – Если ты думаешь, что можешь делать это каждый раз, когда…

– Могу делать всё, что захочу, ты мне не указ, – вскинулась Эрика. – Мы должны предупредить его!

– О чём? Ещё ничего не началось!

– Друзья! – не выдержал Элиот. – Вы ведь зачем-то позвали меня, давайте…

– Вот именно, зачем-то, – буркнул Габриэль. Он взглянул на Элиота. – Поверь, эта ерунда не стоит твоего внимания.

Эрика сложила руки на груди и демонстративно отвернулась. Элиот натянуто улыбнулся.

– Эрика…

– Побольше слушай этого, – недовольно отозвалась она. – Он всегда прав.

Элиот шагнул к девочке, опустился перед ней на колени. Мельком заметил, как Габриэль хмуро уставился в пол.

– Если ты меня позвала, значит, так надо, – мягко сказал Элиот. – Расскажи, что тебя беспокоит?

Эрика коротко оглянулась на Габриэля, затем снова посмотрела на Элиота.

– В храме кое-что произошло, – твёрдо сказала она. – Сегодня там появился один человек и попытался уничтожить алтарь Порождающего тьму.

Габриэль застонал, Эрика бросила на него победный взгляд и ухмыльнулась. Син с блаженным видом смотрел в потолок. Элиот ещё раз осмотрел всех троих и подумал о том, что если ему и не удастся сойти с ума с его работой, с его замечательными друзьями безумие ему гарантировано.

Правда, был один шанс его избежать: для этого достаточно было принимать правила игры и не задавать лишних вопросов. И Элиот счёл за лучшее именно так и поступить.

– Это вообще возможно? – спросил он. – Как… как вообще это случилось?

Эрика обернулась к нему и моментально стала серьёзной.

– Всё непросто, – сказала она. – Он пришёл в то время, когда в помещении храма никого не было, и попытался сорвать с алтаря вместилище. И не то что бы у него не получилось, но вместилище заметно расшаталось.

Элиоту стало не по себе. В основном помещении храма ничего и никогда не менялось по воле людей, разве что ароматические палочки приходилось постоянно зажигать заново; и то, если вдруг забудешь это сделать, они неведомым образом сами испарялись из упаковки и оказывались в курильницах, уже зажжённые. Вместилища же – небольшие штуковины, больше всего напоминавшие старые масляные лампы, но внутри каждой содержалась некая субстанция, имевшая отношение к богу, рядом с которым она поставлена – вообще невозможно было сдвинуть с места, как ни старайся. Считалось, что этим местом целиком и полностью повелевает само мироздание, его магия; и если кому-то было дозволено почти сместить вместилище с алтаря, это могло быть в равной степени как сигналом к переменам, так и к тому, что кто-то законы мироздания способен нарушить.

– И это не всё, – добавил Габриэль. – Другой человек попытался снять со стены табличку с именем Ведущей битву. И у него тоже не вышло, хотя, кажется, она покачнулась.

А в этом месте Элиоту стало совсем дурно. Потому что таблички, казалось, не были подвешены на стену, а были частью цельного куска мрамора, из которых и была составлена стена. Но нет, похоже, как-то они всё-таки крепились. И, видимо, недостаточно крепко, раз обычный человек мог их пошатнуть.

– И что вы насчёт этого думаете? – спросил Элиот.

– Что никто из смертных на такое не способен, – сказал Син, – а потому важно понять, кто за этим стоит. Мудро эти люди выбирают время: когда тебя рядом нет, да и помощников тоже. Даже студенты, и те в стороне остаются.

Элиот откинулся на спинку дивана. Дышать становилось всё труднее. Он положил руку на горло, как будто от этого могло стать легче, но нет, в горле как будто что-то стало комом. От внимания Габриэля это не ускользнуло.

– Ладно, мы тебя предупредили, – сказал он и многозначительно посмотрел на Эрику. – Уходим.

Девочка оглянулась на Элиота, на её лице отразилось беспокойство. Она кивнула и зажмурилась.

– Я отпускаю вас, – сказал Элиот и закрыл глаза.

Сразу стало легче дышать. Сквозь прикрытые веки можно было заметить, что света стало заметно меньше, однако он не исчез совсем. В следующее мгновение стало ещё теплее, как будто кто-то приблизился слева и сел рядом. Сердце забилось ещё чаще.

– А теперь я предупрежу по-настоящему, – послышался шёпот Эрики. – Элиот, что-то приближается. Я не знаю, будет ли это простой заварушкой, или перевернутся основы мироздания… но что будет тяжело, сказать могу точно.

– Это радует, – пробормотал Элиот. – Так значит, люди, устроившие всё это в храме, не обладали неизвестной силой? Это мироздание предупреждает, что скоро всё изменится?

Он собирался открыть глаза и обернуться к Эрике, но неожиданно не смог найти сил. Тепло чуть приблизилось к нему.

– Нет-нет, не вставай, – сказала девочка. – Отдыхай. А то, о чём ты спрашивал… скажем так: и то, и другое. Ничто не переменится, пока мироздание не позволит. Но чтобы что-то изменилось, нужно уничтожить старое, и кто-то должен стать орудием этих изменений, понимаешь?

Элиот кивнул, хотя и представления не имел, о чём она.

– Отдыхай, – повторила Эрика. Помолчала немного. – И ни слова Габриэлю, понял? А то он и меня запрёт, как других.

Иногда духи не являлись на зов, а если являлись – хранили молчание, даже если Элиот о чём-то их спрашивал. Они никогда не поясняли, почему так происходит, и Элиот думал, что у них есть свои причины для этого. Ну что ж, оказывается, причина есть, притом всего одна. Судя по всему, молчаливый дух у них там в некотором роде за главного… хоть какая-то новая информация о нём.

Тепло в воздухе растаяло – Эрика ушла не попрощавшись. Элиот задремал, задумавшись напоследок, стоит ли рассказать о произошедшем Сиири. В конце концов, это её табличка могла пострадать, и…

Он уснул, так и не приняв решение.

***

Дорога назад давалась нелегко. Вероника неожиданно поняла, как сильно вымотал её договор с Кайлом – настолько, что она проспала первый перелёт, хотя обычно не могла уснуть в самолётах. Правда, это дало всего чуть больше часа отдыха, а потом пришлось бодрствовать больше трёх – ожидание между рейсами.

Кайл удивился, увидев самолёты, стойку регистрации, огромные залы ожидания. Впрочем, его удивление началось ещё с Дивеево и автобуса, сначала до Нижнего Новгорода, а оттуда – до аэропорта. В те времена, когда он умер, все ещё ездили на лошадях, а об изобретении автомобиля, наверное, ещё и не мечтали.

Но это совершенно не поднимало ему настроение – скорее, наоборот.

– Мир слишком сильно изменился, – ворчал он из тени. – Я никогда к этому не привыкну.

Вероника пожала плечами. Мог начать и пораньше привыкать, например с телевизора и телефона, имевшихся в номере, или с её смартфона… если бы не исчез вчера. А он исчез, просто без предупреждения, и глаза Вероники светились синим – значит, Кайл воплощался и ходил в своём обычном облике. Из-за этого она оставалась беззащитной, о чём не преминула сообщить и устроить выволочку. Но последнее, конечно, получилось так себе – Кайл просто с хмурым видом спросил: «так что, что-нибудь случилось?». И поняв, к чему он ведёт, Вероника покачала головой и отвернулась. В ответ послышался тихий смешок, и на этом точка в разговоре была поставлена.

«Аден тебя побери, – подумала Вероника после этого. – Я ещё поставлю тебя на место».

Второй смешок показал, что она не до конца научилась скрывать свои мысли от напарника. Но на этот раз он был каким-то нервным, неуверенным, как будто Вероника подумала о чём-то, что Кайлу не понравилось. Она подумала о том, что стоило бы его расспросить, но встретила несогласное молчание. Оставалось только удивляться, как оно могло передаться по каналу телепатии.

Порванная куртка Вероники привлекала внимание. Пару раз к ней подходили заботливые женщины, предлагали иголку с ниткой, а одна старушка даже предложила зашить самой; от этого было ужасно неуютно. Вероника уже пыталась сделать что-то с проклятой дырой ещё в номере, но у неё ничего не вышло, и она решила, что отдаст куртку в ателье, когда вернётся на Священную землю. Так она и ответила дружелюбной старушке, на что та неожиданно обиделась, заявила, что умеет шить не хуже, чем в ателье, но глупая девчонка не способна оценить её таланты, а потому пусть идёт подобру-поздорову. Веронике оставалось только отойти как можно дальше, стыдливо краснея.

Следующим стал длиннющий перелёт из Москвы в Гуанчжоу. Одиннадцать часов – отличное время для того, чтобы выспаться, но в этот раз проблема с засыпанием в самолётах вернулась, да и попутчик попался болтливый. Его звали Олег, он был родом из Украины, и летел в ту же сторону, что и Вероника – собирался полюбоваться на местные достопримечательности. На этот раз разговоров о богах никто не заводил; новый знакомый оказался знатоком в шутках и анекдотах, и скучать по пути не пришлось.

Из Гуанчжоу лежал прямой путь до Крайстчёрча в Новой Зеландии, и это было практически местом назначения; ну, или по крайней мере, это был последний перелёт длиной почти в одиннадцать часов. Между самолётами Веронике удалось выспаться в аэропорту, и Кайл был так любезен, что присмотрел и за ней, и за её вещами. Правда, Вероника подозревала, что его любезность не была беспричинной, и на самом деле дух хотел посмотреть, что творится вокруг. А посмотреть, конечно, было на что: огромный международный аэропорт, толпа людей со всего света и несколько часов ожидания. Идеально.

Перелёт из Крайстчёрча в Инверкаргилль занимал совсем немного, но всё ещё не был последним. К этому моменту Вероника была настолько измотана, что уснула в зале ожидания и едва было не проспала самолёт. В очередной раз спасибо Кайлу – вовремя разбудил, и она, подхватив сумку, поспешила на взлётную полосу.

Конечно, за всеми этими перелётами невозможно было рассмотреть красоту тех мест, через которые ты пролетаешь; но именно этот крошечный самолёт на пятнадцать мест позволял увидеть всё. Полёт с Южного острова Новой Зеландии на крошечный остров Стюарт длился всего пятнадцать минут, самолёт не успевал набрать слишком большую высоту, а потому можно было насладиться видами… конечно, если только ты не вредный дух в плохом настроении, вздумавший именно сейчас проявить свой дурной характер.

«И что, когда мы прилетим, нас ждёт ещё один самолёт?» – недовольным тоном спросил он, едва они поднялись в воздух.

Именно в этот рейс в салоне не было никого, только место рядом с пилотом было занято; Вероника специально выбрала место в хвосте, чтобы иметь возможность поболтать с Кайлом без телепатии. Правда, она ожидала от него восторгов хотя бы по поводу того, что до пункта назначения осталось совсем немного, но не всё коту масленица.

– Ты не поверишь, но нас ждёт катер, – улыбнулась Вероника. – Осталось совсем чуть-чуть.

«Ой, правда? А я уж думал, что ты решила собрать все самолёты, что есть на земле».

На это Вероника отвечать не стала и просто уставилась в крошечный иллюминатор. Самолёт уже потихоньку начинал снижаться, они только что пересекли половину пролива между островами.

«В моё время герои не мотались так далеко, – проворчал Кайл. – Они жили там, где родились, и защищали свой родной город или деревню».

– Сейчас выбирать не приходится, – Вероника пожала плечами. – Боги лучше знают, где мы можем пригодиться, и дают нам соответствующие задания.

«А что, в том городе, где ты была, вообще не живут герои? Вот прямо ни одного? Не поверю».

– Боюсь, сейчас почти все живут на Священной земле, – улыбнулась Вероника.

«И что же в ней священного?»

Она на мгновение задумалась.

– Наверное, то, что каждый Одарённый может почувствовать себя здесь своим и не бояться, что его Дар раскроют, – сказала она. – Это как один большой дом для всех, кем бы мы ни были, и более того – его оберегают боги.

Послышался смешок, да такой явственный, что Вероника на мгновение оглянулась, чтобы убедиться, что Кайл не вышел из тени. Но нет, его не было; он прекрасно понимал, что ещё не время.

«Мы точно об одних и тех же богах говорим?» – спросил он язвительно.

– Ну, если только ты не пришёл из другого пантеона, то точно об одних, – отозвалась Вероника.

«Тогда ты недостаточно знаешь о своём пантеоне».

Момента лучше было не представить. Вероника расправила плечи, распрямила спину и, ещё раз на всякий случай оглянувшись на кабину пилота, спросила:

– Так может расскажешь?

«Тебе не понравится то, что ты услышишь».

Вероника ощутила смутную тревогу.

– Почему?

«Если ты не знаешь, за что можно ненавидеть твоего отца, да и в целом не допускаешь мысли, что его можно ненавидеть, то…»

Ей показалось, что она видела, как Кайл развёл руками. Веронике это не понравилось.

– Я готова ко всему, что ты мне расскажешь, – твёрдо сказала она.

«Поговорим об этом после того, как ты узнаешь историю падшего бога».

На этом он притих. Вероника попыталась разговорить его, но он так ни слова и не проронил.

От взлётно-посадочной полосы, скрытой в лесу и гордо носившей звание аэропорта, Вероника доехала на автобусе до порта Обана (ехать пришлось всего несколько минут, что, конечно, было невыносимо долго на фоне двух одиннадцатичасовых перелётов). Дошла до самого края набережной к маленькому катеру, за рулём которого стоял загорелый грек в тельняшке и джинсах, быстро перебросилась с ним пару слов и уселась на сиденье на катере; и только когда они отдалились от берега, Кайл наконец соизволил появиться, чтобы увидеть приближение к Священной земле, так сказать, во плоти. Глаза Вероники моментально осветились синим, но мужчина за рулём никак не отреагировал – он видел такое едва ли не каждый день, потому что жил в Обане с Одарённой сестрой и работал на этом катере только с Одарёнными.

– Мы наконец-то прибыли? – спросил Кайл, не отводя взгляда от горизонта.

– Почти, – отозвалась Вероника.

– Я видел карту. Дальше только тысяча километров до Антарктиды.

Катер обогнул остров по дуге и вышел к дальнему концу острова. Эта его часть была скрыта огромным воздушным пузырём, и потому казалось, что здесь всё тот же лес, что и в остальной части острова, но стоило попасть под тонкую оболочку – и город открылся взгляду во всей красе. Справа на крошечном песчаном полуостровке расположился храм, монументальное белое здание с треугольной крышей и высоченными колоннами; Кайл не задавал вопросов, хотя они и напрашивались, и Вероника мысленно пояснила, что даже во время прибоя этот песчаный пятачок не затапливается – считается, что его оберегает само мироздание. Вдоль побережья растянулась набережная, бетонная полоса, уводившая вверх к улочкам города. Здесь можно было рассмотреть только частные дома, но дальше, за деревьями, просматривались и многоквартирные, расположенные в центре.

Увидев это, Кайл замер. Вероника ощущала что-то вроде гордости, как будто это она своими руками построила город и лично пригласила Одарённых со всего мира… ровно до того момента, пока не увидела, что на набережной её кое-кто ждал.

И этот кое-кто не мог не заметить, что она приехала не одна. Потому что свечение глаз Одарённого даже с такого расстояния невозможно было не заметить…