Читать книгу Сухотин - Алики Пирамида - Страница 7

Говорят, что по Уральской железной дороге ездит преимущественно деловой народ, а именно служащие или торгующие в Приуральском крае. Действительно, путешественники здесь встречаются редко, хотя это одна из самых живописных дорог в России. Вспаханные поля быстро кончаются, невысокие холмы прорастают скалами, которые делаются все выше и круче, и тут же перед глазами внезапно развертывается громадное поле, все в цветах, а где-нибудь блестит и вьется горная речка. За глубокими отвесными обрывами высятся крутые, поросшие лесом горы, а каменистые утесы временами так близко подступают к рельсам, что поезд проезжает среди них, как сквозь ворота.

– А что же женщины? – спросил меня Григорий. На вокзал он явился мрачнее тучи, но ехать нам было долго, и к концу пути он несколько ожил.

– Так что же? Вы ведь не женаты? – одновременно и смущенно, и настойчиво выспрашивал меня он.

– Вы о В. хотите со мной поговорить? – сказал я несколько недовольно.

– Нет,– удивился мой спутник.

Тут настал мой черед смущаться. По тщеславию своему, или почему еще, я полагал, что о моем романе с В., театральной дивой, чье имя гремело на всю Россию, знает каждый, и при встрече со мной в первую очередь о В. и думает. Но искреннее удивление Григория показало мне, что я, мягко говоря, заблуждался.

– Вы были влюблены в В.? – с усмешкой спросил он, видимо вообразив, что я таскался на все ее выступления, поджидал у театров – или что еще там делает безумствующая по ней молодежь.

– Вы неправильно меня поняли,– сказал я. – Мне посчастливилось.

– В каком смысле?

– В прямом. Мои чувства к В. не остались без ответа.

– Неужели!

И он, представьте себе, прямо с каким-то почтением на меня воззрился. Мне, пожалуй, должно было быть лестно – если бы все не было так грустно. Поэтому я поспешил вернуть своего попутчика из плена иллюзий  в суровую, так сказать, действительность.

– Еле выпутался. До сих пор не могу в себя прийти. Не знаю, пьет ли В. кровь ведрами, как Вульф, но с нее, пожалуй, станется. Никого, более похожего на вампира, я не встречал.

Какое-то время прошло в молчании, но напрасно я полагал, что тема женщин у нас закрыта.

– Так вот почему! – неожиданно воскликнул Григорий, когда мы подъезжали уже к конечной станции. – Вот почему вы с такой готовностью бросили все и поехали куда-то к черту на рога!

– В смысле? – спросил я, полный, однако, смутных подозрений, что профессиональная мысль психиатра вынесла сейчас самое нелестное мнение и обо мне, и о моих намерениях.

– Вы просто от В. бежите, от неудавшегося романа. А я-то решил, что вы готовы на все, лишь бы Анну Константиновну спасти.Еще и ничтожеством себя чувствовал на фоне вашего благородства, – с каким-то слишком уж довольным видом проговорил Григорий.

И хорошо, что разговор этот состоялся в самом конце нашего путешествия – потому что дружеская атмосфера после таких слов Григория Двинских несколько смерзлась.  Во мне все кипело – но как возразить ему, я не знал. И неизвестно, как бы мы дальше общались, если бы, выйдя в Невьянске, самым натуральным образом не столкнулись бы нос к носу с Вульфом.

– Вульф, дружище! Здравствуй! –я принялся трясти ему руку.

– Господа… – Вульф окинул нас мутным взглядом.

Ничего вампирского в нем сейчас не было. Его высокая, грузная фигура была укутана в обычное дорожное серое пальто, на полнокровном, румяном лице не осталось и следа театрального грима.

– Мы были с вами у цыган,– сказал я, беря Антона Карловича под руку, но вдаваться в детали не стал, надеясь, что Вульф был слишком пьян и подробностей того вечера не помнит.

– Да, я, конечно, рад… – пробормотал он. – А я собирался…

– А мы как раз думали, не пойти ли нам и не выпить ли винца? – натужно улыбаясь, произнес Григорий.

– Да, – поддержал я его. – Отпразднуем нашу встречу.

Лицо Антона Вульфа отразило внутреннюю борьбу, тут же сменившуюся полной решимостью, и через несколько минут мы уже сидели в привокзальном ресторане.

– Когда выходишь из синематографа… Вы были в синематографе? – более получаса возлияний сделали свое дело: слова, пусть и довольно сбивчивые, лились из Вульфа рекой.

– Да, конечно были,– ответил ему Григорий. – Я смотрел как-то фильм о вампирах.

– Вот-вот! – оживился Вульф. – После такого фильма кажется, что любая барышня только и мечтает, что быть покусанной. Но, представьте себе, ни одной из них – ни одной!  – это на самом деле не понравилось. Даже тем, которые пошли со мной только потому, что я сказал им, что я вампир. На меня даже в полицию заявляли, представляете? А когда я к одной влетел в окно – уж это-то должно было ее пронять! – она тут же бросила меня, заявив, что я дешевый фокусник, – красные щеки Вульфа дрожали от негодования.

Григорий то ли фыркнул, то ли чихнул, и я бы тоже, наверное, посмеялся, но меня мучил вопрос – а все ли искавшие вампирской любви девушки выжили?

– Может быть, дело не в вампиризме? – произнес уже справившийся с собой Двинских. – Вы не пробовали как-то иначе интересовать женщин?

Вульф не ответил ему. Он, не отрываясь, глядел на мою руку, которую я только что, очищая апельсины, ткнул острием ножа.

– У вас не найдется платка? – спросил я у Григория.– Порезался, – продемонстрировал я ему выступившую на руке кровь.

Тот помолчал, напряженно глядя на мою руку, а потом медленно произнес:

– Сходите, промойте ранку.

Я поднялся и вышел, сначала за дверь, а оттуда на перрон, где уже начинало темнеть – следующий поезд должен был прибыть с минуту на минуту. Руку я не стал перевязывать, и смело шел вперед, оставляя за собой дорожку из капель крови. Один из фонарей не горел, и именно там я и остановился, делая вид, что собираюсь закурить.

Все-таки стереотипы – чрезвычайно вредная вещь. Я почему-то был уверен, что Вульф, как и положено вампиру, будет кусать меня в шею своими собственными зубами – а насмерть закусать одному человеку другого – дело нескорое. Я буду сопротивляться, завяжется потасовка, и в этот самый момент прибудет целый поезд людей – свидетелей и спасителей. Вот я и стоял, вслушиваясь в темноту, ожидая нападения, и инстинктивно вжимая основательно укутанную шарфом шею в плечи.

И дождался я крепкого удара по затылку – мир поплыл у меня перед глазами, пятна света и тени смешались. Обездвиженный, я плыл куда-то во тьму. Спасительный поезд, сиявший огнями, исторгавший из себя живых людей, прибыл, но  был уже так далеко, что казался игрушечным. Я даже крикнуть не мог, а надо мной уже, отражая луну, сиял узкий нож…

– Василий Силантьевич!

Резкий запах привел меня в чувство. Я чувствовал невероятную слабость и головокружение.

– Я жив…

– Да, к счастью, я успел,– раздался рядом со мной голос Григория.

– Вульф… Вы схватили его?

– Вульф все время был со мной. Мы минут двадцать еще сидели, пока за ним не пришел его брат. Я проводил их до экипажа, а потом только пошел искать вас.

– Он, наверное, перебрал, и не заметил, что разрезал себе кожу до самого запястья,– раздался другой, более басовитый голос. – Хорошо, что он не успел истечь кровью.

Я хотел было возразить, но уже снова летел во тьму.