Читать книгу Сиэль. Следы на снегу - Алиса Жданова - Страница 2

Я поверила ему только через год. За все это время меня потрогал лишь лекарь, к тому же женщина, когда, как и было обещано, сводила шрамы с плеча и предплечья.

После прибытия в поместье – огромное, с настоящим садом и прудом в нем – я постоянно ожидала подвоха. Все казалось мне подозрительным: и то, что мне выделили собственную комнату с картинами и расшитым шелком покрывалом на кровати. И то, что не заставляли работать, а только учили. Может, господин Эттрейо поселил меня одну, а не со служанками, чтобы ему было проще приходить по ночам? Да и где это видано, чтобы выкупленный за деньги невольник не драил котлы на кухне, отрабатывая свою стоимость?

Ложась вечером спать, я опасалась, что меня разбудит неожиданный визит господина Эттрейо. Когда мне доставляли новую одежду, я боялась ее носить, потому что мне казалось, что придется расплачиваться за нее собой. Даже за столом я старалась есть поменьше – потому что думала, что, может, я еще маловата для него, и он ждет, когда я подрасту. Поэтому нужно есть поменьше и расти помедленнее.

Вскоре, однако, мужчина заподозрил что-то и пригрозил, что прикажет закрыть меня в комнате и откармливать. Эта угроза возымела действие. Но, скорее, мне стало невыносимо страшно, что дракон догадается, какие темные мысли на самом деле бродят в моей голове, и в чем я его подозреваю. Я же тогда просто сгорю на месте от стыда! Лучше буду питаться нормально.

К тому же, меня несколько успокаивало присутствие в поместье Эттрейо госпожи Илмон – редкой, экзотичной красавицы с длинными темными волосами и ярко-синими глазами. Она проживала тут на положении гостьи, но даже мне было понятно, что она, как бы это сказать… возлюбленная лорда Эттрейо. Пока она тут, разве он позарится на тощую неуклюжую девчонку? Которая вдобавок разгуливает в мужской одежде. Поэтому, хотя госпожа Илмон и сразу меня невзлюбила, я лично была рада, что она, так сказать, спасает меня от ненужного внимания.

Единственное, что теперь действительно меня тревожило – это полное непонимание, зачем я нужна лорду Эттрейо. Если мужчина не собирается затаскивать свое «приобретение» в постель, то зачем он вообще купил невольницу? Благотворительность? Что-то слабо верится. Тем не менее именно на благотворительность это и походило.

Весь первый год специально приглашенные учителя обучали меня письму, счету, литературе и даже владению мечом. Впрочем, последнее у меня получалось плоховато. Сам же господин Эттрейо показывал, как успокаивать ум и контролировать способности. Как он объяснил, это необходимый этап перед изучением магии.

И да, я все так же продолжала носить мужскую одежду и притворяться парнем. На мои осторожные вопросы, как конкретно я смогу помочь роду Эттрейо, будучи мальчиком, господин Эттрейо отвечал уклончиво, а потом и вовсе запретил спрашивать.

Впрочем, у меня были свои догадки. Если я получала настоящее мужское образование, то, возможно, лорд Эттрейо собирается устроить меня на государственную службу? Чтобы я прославила род. «Наверное, через пару лет мне действительно станет все понятно», – успокаивала я саму себя.

Все это время я наблюдала за мужчиной, пытаясь разгадать его мотивы. Я видела, как он разговаривает с людьми, с каким уважением они к нему относятся, и, наоборот, не видела от него ни злого поступка, ни гневного слова. Под конец года я вдруг поняла, что господин Эттрейо действительно хороший человек. Во время второго года в его поместье я уже перестала подпрыгивать, когда он заходил в комнату, и напрягаться, если мужчина приближался. А под конец третьего я уже была готова расшибиться в лепешку, только чтобы порадовать его.

Даже то, что лорд Эттрейо – настоящий дракон, больше не пугало. За три года жизни в поместье он не употребил на ужин ни одного младенца. Да и следов черной магии я нигде не обнаружила. Наверное, все рассказы о коварстве и безжалостности драконов – придумки. Как и те, что ходили в драконьей империи насчет фениксов: что мы сжигаем людей живьем и пируем на их останках.

Кроме этого, я смотрела не только на действия лорда Эттрейо, но и на то, чему он обучал меня. Мужчина вбивал мне в голову сочинения мудрецов и философов и повторял, что благородный человек должен быть добродетельным и честным.

– Величайшая честь, которой человек может удостоиться, – сказал мужчина однажды утром, когда я под его руководством разбирала главу в «Сочинении о смысле жизни», – это служение стране и императору.

Мы сидели в его кабинете. Утреннее солнце квадратами падало из окон, и лицо мужчины, как обычно, строгое и замкнутое, в его лучах выглядело особенно благородно. Я украдкой вздохнула. Разве человек, то есть, дракон, который верил в такие высокие идеалы, может быть извращенцем, каким я посчитала его при первой встрече?

Мне вдруг стало невыносимо стыдно за свое поведение в первые месяцы. Подумать только, я решила, что он привез меня сюда, чтобы надругаться! Над несовершеннолетним подростком, каким я тогда была. Такой благородный человек, как господин Эттрейо, ни за что бы не сделал чего-то такого, и подобные мысли лишь указывают на мою испорченность. Впрочем, светлый облик мужчины они нисколько не замарали, и я продолжала украдкой любоваться его высокой фигурой, когда он не смотрел на меня.

Иногда я даже пробиралась в сад и наблюдала за его тренировками с мечом. Чтобы повысить свой уровень, как мечника, конечно же. Совсем не потому, что дракон тренировался в тонком льняном одеянии, при каждом движении обрисовывающем четкую линию плеч, узкую талию и бедра и крепкие мышцы спины.

В один из таких вечеров меня поразила ужасная мысль. Я, прислонившись к толстому стволу платана, читала книгу и изредка бросала долгие взгляды на мужчину на тренировочной площадке. Свист меча, легкий шорох белого песка под ногами. Тут господин Эттрейо повернулся, и закатные лучи упали на его лицо, высветив удлиненные к вискам глаза и четко очерченные губы.

Мое сердце вдруг на миг замерло, а потом понеслось вскачь. А что бы я почувствовала, если бы он вдруг поцеловал меня? Замерев, я невидяще уставилась перед собой. Лицо мужчины было серьезно и сосредоточенно. В моем воображении он вдруг бросил меч, и, подойдя, одним рывком поднял меня на ноги.

– Сиэль, – сказал дракон, наклоняясь ко мне, и его проникновенный голос прогнал по моей коже табун мурашек. – Сиэль!

– А? – вздрогнув, я сообразила, что мужчина действительно зовет меня. Держа меч в вытянутой руке, он смотрел в мою сторону. Я сглотнула.

– Я говорю, бери меч и становись напротив, – терпеливо повторил он. – Посмотрим, чему ты научилась.

– Д-да! – с запинкой отозвалась я и, отложив книгу, понеслась за мечом. У меня был собственный меч, короткий и легкий, и в последние месяцы преподаватели даже хвалили меня. Один или два раза.

Однако, когда я встала напротив господина Эттрейо, то все заученные приемы мигом вылетели из головы.

–Защищайся, – коротко скомандовал дракон. Ветер раздул его волосы, шевельнув тонкие темные пряди у лица, и мужчина одним слитным движением шагнул ко мне. Его меч описал сверкающую окружность, а я все стояла и пялилась, не в силах пошевелиться.

– Сиэль! – в последний момент я все же встрепенулась и приняла удар на лезвие меча, а не на свою шею. Однако так неуклюже, что тут же пошатнулась и упала бы, если бы дракон не протянул руку и не удержал меня. За талию. Я замерла, прерывисто дыша и всем телом ощущая, что он прижимает меня к себе. Его рука на моей спине обжигала, а взгляд серых глаз гипнотизировал. Да что со мной такое?

Лорд Эттрейо всегда соблюдал дистанцию. За эти три года – это чуть ли не первый раз, когда он притронулся ко мне. Даже за обедом или завтраком, передавая хлеб или масленку, мужчина держал их так, чтобы наши пальцы не коснулись. Мы всегда ели втроем: я, он и госпожа Илмон. Словно некая странноватая семья.

Ох, госпожа Илмон… У лорда Эттрейо уже есть любимая женщина. Нечего пускать слюни.

– Простите, – пролепетала я, высвобождаясь. Его рука на моей спине на миг напряглась – но тут же исчезла, и я поспешно отступила. Впрочем, лицо мужчины не выражало никаких эмоций. – Я… немного задумалась.

– Не стоило, – отозвался он, и его голос прозвучал, как всегда, сдержанно. – Нужно быть внимательнее.

– Да, господин Эттрейо, я буду стараться, господин Эттрейо, – послушно пробормотала я, и, дождавшись разрешающего кивка, сбежала к себе.

К голове был полный сумбур. Неужели… неужели лорд Эттрейо мне нравится? Конечно, это неудивительно, учитывая, что, кроме него, я почти ни с кем не общаюсь. Не считая учителей, самому молодому из которых было под шестьдесят, и рослой преподавательницы фехтования, которая и вовсе уехала в прошлом месяце. Как тут не влюбиться в единственного привлекательного…

Влюбиться. Я остановилась на месте, даже не додумав мысль. Разве я влюбилась? Да не может быть, я просто… испытываю признательность. Признательность за хорошее отношение. Разве я посмела бы влюбиться в того, кого я совершенно не прельщаю в этом смысле? И у кого уже есть, так сказать, фаворитка. Я же не какая-то там..

– Продажная девка, – вдруг раздалось в темноте коридора, и меня резко толкнули. Ойкнув, я успела выставить перед собой меч – к счастью, в ножнах – и оплеуха госпожи Илмон пришлась на него. Зашипев, она потрясла ладонью в воздухе и, вдруг схватив меня за горло, снова прижала к стене.

– Не вздумай прижиматься к нему, маленькая дрянь, – срывающимся от ярости голосом произнесла она. Я лишь недоуменно моргнула – конечно, женщина всегда меня недолюбливала, но угрожать никогда не решалась. Да я и не давала никакого повода! Мы же, конце концов, тренировались! —Понятно?

Ее пальцы на моем горле сжались, а лицо, обычно надменно-спокойное, было перекошено от гнева. Я могла бы одним движением, вынув меч, заставить ее разжать руки или даже порезать – но… она гостья лорда Эттрейо. А я, по сути, никто. Точнее, фактически я была его собственностью, рабыней, хотя ко мне относились со всем уважением.

– Понятно, – ровно отозвалась я. Госпожа Илмон тут же, резко успокоившись, отпустила меня и даже потрепала по щеке. Вторая ее рука легла мне на талию и медленно двинулась вверх. Нащупав под плотным бельем вполне женские округлости, она удовлетворенно улыбнулась.

– Не думай, что твой маскарад обманул меня, – прошипела она мне в ухо. – Встанешь на моем пути – и я уничтожу тебя. А если Каэл и решит затащить тебя в постель, то я настою на своем присутствии, и тебе вряд ли понравится.

Тут мне уже стало страшно по-настоящему. Передернувшись, я дождалась, пока женщина, рассмеявшись, не оттолкнула меня и не удалилась с улыбкой победительницы, и только тогда бросилась в свою комнату.

Значит, то, что я носила мужские вещи и коротко, до плеч, стриглась, не обмануло… эту змею. Вспомнив, как она лапала меня в коридоре, я скривилась. Какая гадость! Пусть лучше угрожает. По крайней мере, нечего опасаться, что она действительно мне навредит – потому что господин Эттрейо совсем, нисколечко не обращал на меня внимания в этом плане. От этого почему-то стало грустно. Упав на постель, я невидящим взглядом уставилась в потолок.

Если я и нужна ему, то не для постельных утех. Госпожа Илмон опасается зря. Но тогда для чего я тут?

И только когда руки перестали трястись, и я смогла отрешиться от зрелища злобного женского лица, глядящего на меня с явной жаждой крови, я поняла, что сегодня впервые узнала имя лорда Эттрейо. Каэл.

О небеса… даже его имя было красивым. Ну почему его не звали каким-нибудь… Цицикуном? Будь у него смешное имя, мне было бы проще не влюбиться в него. Помнить о своем месте.

Еще бы кто-нибудь сказал мне, где оно, это место, было.

На следующее утро госпожа Илмон, видимо, решила утвердить свое превосходство. Иначе как объяснить то, что на завтрак она явилась в полупрозрачном пеньюаре, который скрывал меньше, чем показывал?

Мои глаза на миг округлились, но, разгадав ее план, я тут же вернулась к намазыванию масла на булочку. А вот дракон, вздернувший бровь при появлении женщины, видимо, ожидал объяснений, потому что продолжал смотреть на нее вопрошающим взглядом. В доме господина Эттрейо, как и всякого аристократа, строго соблюдали внешний декорум. Госпожа Илмон могла являться кем угодно, но она должна была вести себя, как воспитанная гостья.

– Ах, Каэл, Сиэль уже и так обо всем догадалась, к чему такие условности, – проворковала она, изящно опускаясь на стул и поворачиваясь так, чтобы декольте было видно в наиболее выгодном ракурсе. – Зачем нам скрываться?

Многообещающе улыбнувшись, она положила тонкие пальчики на руку мужчины и провела по ней. Я, внутренне холодея, поспешно перевела глаза на блестящий кофейник. Неужели мне придется стать свидетелем их флирта? В душе при виде того, как уверенно рука госпожи Илмон лежала на запястье лорда Эттрейо, взвыло и заскреблось когтями какое-то темное чувство, отчего стало почти физически больно. О Боги…

Так, нужно быстрее доесть. И уйти. Достаточно быстро, чтобы не стать свидетелем чего-то слишком уж личного, но недостаточно, чтобы меня заподозрили в бегстве.

– Госпожа Илмон, вы, кажется, утром прошли мимо шкафа, – обманчиво мягко произнес вдруг дракон, и я, вопреки своему намерению не отрывать глаза от кофейника до конца трапезы, вскинула взгляд на его лицо. Он уже вернул бровь в нормальное положение и сейчас смотрел на женщину достаточно холодно. – Иначе как объяснить вашу крайнюю степень неодетости? Мне купить вам платьев или поменять служанку? Ступайте и оденьтесь.

Госпожа Илмон тут же отдернула руку, словно обжёгшись, а я облегченно выдохнула и даже позволила себе еле заметную улыбку. Слава небесам, мне не придется наблюдать за соблазнением и слушать двусмысленности вместо нормального завтрака!

И это было моей ошибкой. Заметив улыбку, женщина побелела от злости, приняв ее на свой счет. Впрочем, она была слишком умна для того, чтобы устроить скандал – и поэтому, поднявшись, степенно поклонилась.

– Прошу извинить меня, – проворковала она, сделав жалобный вид, и тут же удалилась. Успев, однако, у самого выхода обернуться и окинуть меня испепеляющим взглядом. Я неуютно повела плечами – чувствую, она не успокоится, пока не устроит какую-нибудь гадость.

– А теперь к тебе, Сиэль, – вырвал из раздумий голос господина Эттрейо, и я с готовностью повернулась к нему. Дверь за фавориткой уже успела закрыться, и мы остались одни в столовой. – Как она узнала, что ты девушка?

Я виновато вздохнула. Точно, госпожа Илмон сказала, что «Сиэль обо всем догадалась». Догадалась, а не догадался. Получается, она не только узнала правду, но и решила поставить об этом в известность.

Я приехала в поместье уже в мужских вещах и с короткой стрижкой. Но, наверное, для наблюдательной женщины этот маскарад оказался неубедительным. А вчера она и вовсе проверила свою догадку, так сказать, на ощупь.

– Она меня облапала, – созналась я. – Вчера. И угрожала.

– Воспитанные люди не говорят «облапала», они говорят «любезно предложила свое назойливое внимание», – привычно поправил дракон и нахмурился: – Вчера вечером? Почему она смогла прикоснуться к тебе, Сиэль, если у тебя с собой был меч?

Я вскинула на мужчину неверящий взгляд. Его глаза, серые, как осеннее небо, смотрели с ожиданием.

– А что, можно было обнажить меч? – уточнила я. – Она же ваша… гостья.

Дракон выпрямился, не спеша исправлять мое определение статуса госпожи Илмон.

– Я учил тебя защищаться не для того, чтобы любой мог узнать твой секрет, – холодно отозвался он. – Надеюсь, больше такая ситуация не повторится.

– Да, – обескураженно пробормотала я. – Простите, больше не повторится.

Выходила из столовой я со смешанными чувствами. С одной стороны, меня отчитали. С другой – дали понять, что я могу и ответить госпоже Илмон, если она снова решит подстеречь меня в коридоре.

На миг остановившись, я вдруг улыбнулась. Ох, да пусть отчитали! Самое главное – что женщина теперь должна будет вести себя прилично за столом. И я смогу есть, а не бороться с тем жутким монстром, с той разъедающей внутренности ревностью…

Ревностью? Перед глазами, словно наяву, появилась тонкая рука на широком мужском запястье, многообещающе поглаживающая кожу. Чувствуя себя так, словно вместо кофе хлебнула кислоты, я резко выдохнула и решительно направилась за мечом. Пойду лучше потренируюсь, чтобы выбить дурные мысли. Лорд Каэл никогда не давал мне повода думать, что у него есть ко мне хоть какой-то амурный интерес. У меня нет права ревновать его. Нет права злиться.

Но почему тогда я так зла? И почему, размахивая мечом сегодня утром, мне так хотелось представить перед собой уточенную господу Илмон в розовом пеньюаре?

К обеду я слегка успокоилась, а к вечеру, вымотанная уроками по чистописанию и разбору зубодробильного закона, и вовсе забыла думать об утреннем происшествии. Госпожа Илмон тоже вела себя в рамках приличий, и я уже было подумала, что она решила послушать голос разума и не трогать меня.

Как оказалось, мои надежды были напрасны. Но прежде чем госпожа Илмон решилась на попытку устранить меня, произошло еще одно значительное событие.