Читать книгу Эмигрань такая - Алла Дейвис - Страница 7

Зима. Дубай. Я уже отправила в Англию двадцатифутовый контейнер с мебелью, летней одеждой, духами и сумками и покупала в дьюти-фри сладкие подарки для своего супруга, его сестры и его мамы. В аэропорту было просторно и светло. Шанель, Бёрбери, Дольче-Габбана, сигареты, арабское золото, парфюм, японский жемчуг, шоколад, ликер, книги – можно было часами любоваться на изобилие брендов на полках и вешалках дубайского магазина беспошлинной торговли.

Кот Смокин с паспортом уехал в секцию «Карго» и ждал своего часа отправления (как он его ждал, я не знаю, могу только догадываться), я же ждала в зимнем Дубае посадки на свой восьмичасовой рейс на туманный остров. Почему он туманный, до сих пор не пойму. Туманы в Англии вообще очень редко. Ну, это отступление от темы. А так…

Декабрь. Англия. Самолет приземлился не там, где мне этого хотелось. Ну да ладно, слава богу, что он вообще сел.

– Где тут у вас кошек выдают из багажа? – с панически пересушенным горлом доставала я расспросами людей за стойкой с надписью: «Если вам нужно такси». Ноги мои нетвердо стояли на 15-сантиметровых каблуках, и в голове все путалось от беспокойства за моего человекоподобного кота. Сотрудник с жалостью посмотрел в мои вытаращенные глаза и отправил меня за соседнюю стойку. Не очень длинные мои ноги на очень высоких каблуках спотыкались от высоты и усталости (8 часов лёта), красота поблекла, и не только в моих зрачках. В итоге, скитаясь от стойки к стойке, что сравнимо с болтающейся кожурой банана в мужских руках, я получила ответ.

Черный «мерседес», предназначавшийся пассажирам класса «первый» от компании «Эмиратс», отвез меня к пункту выдачи животных и уехал. В обязанности водителя не входило ждать клиентов у приемника, так что добираться до дома свекрови, где меня ждал мой муж, мне пришлось на такси (таки пригодилась стойка с надписью).

Смокин через четыре часа ожидания появился вымытым, надушенным и что-то пищал от негодования. Я тоже пищала, но про себя.

– Вам куда, мадам? – озадачил меня риторическим вопросом водитель такси с нескромным индийским акцентом, загрузив мои чемоданы.

– Подождите, я не помню, – засуетилась я и трясущимися от смущения руками стала искать в загруженной подарочными конфетами и духами из дьюти-фри сумке адрес своего последнего пункта назначения.

Машина тронулась.

Чужая земля, чужой дом, не свои люди. Голосовые связки требовали кофе, ноги – тапочек, тело – домашнего халата, а голова – признания меня своей в чужом мире.

«Добро пожаловать». Желтая дверь открылась. Я стояла в прихожей, выпучив уставшие глаза на цветную надпись, которая гирляндой из флажков свисала от одной стены к другой. Женщина с седыми волосами, коротко подстриженная, в темно-синих отглаженных брюках стояла на пороге. Это была моя свекровь. Мой муж радостными глазами смотрел на Смокина и трясущимися руками обнимал меня. На бледном и похудевшем его лице глаза сверкали первый раз за долгое время. Свекровь меня обняла, умело показывая всеми своими морщинами радость (которая мне тогда казалась по-настоящему искренней) от моего прибытия на постоянное место жительство в Великобританию, и поцеловала.

– Мама приготовила курицу в белом соусе, ты когда хочешь сесть за стол? – спросил меня муж. – Я голодный, – констатировал он факт, не оставляя мне выбора.

– Тогда сейчас. Только сначала кофе.

– С молоком или без? – не унимался муж в своем желании сделать меня счастливой в несчастливом доме и затянулся из астматического баллончика.

– Какая разница, с чем его пить.

Мне действительно было безразлично, а ему нужны были точные инструкции, дабы не навлечь суматоху в и без того имеющуюся неразбериху в его смышленой голове.

Круглый стол, застеленный белой глаженой скатертью с вкрапленными в нее зверюшками, был накрыт тарелками, вилками, ножами и куриными ляжками в белом винном соусе. Соус свекровь покупала в консервной банке, затем разливала его по тарелкам, и он стекал с куриных бедер. За столом все ели молча, и только мои слова нарушали тишину. И еще где-то там, глубоко, на другом, на непонятном уровне сознания трапезу нарушало какое-то беспокоящее меня чувство. Это было чувство раздражения, которое мне не хотелось осознавать, но я его ощущала, и оно начало тихонечко негодовать (вне моего участия).

Смокин скромно сидел в коридоре. Аппетита у него не было. Он рассматривал и обнюхивал прихожую, украшенную флажками из бумажных букв. Словесные знаки были отпечатаны на тонкой прозрачной бумаге, при малейшем выдохе они колыхались, и казалось, что вот-вот растают, превратившись в цветное месиво из красок и чувств.

Желто-красно-зеленые буквы, выстроенные в «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ», были просто бумажными буквами. От них не пахло домом, и они не светились уютом.