Читать книгу Эмигрань такая - Алла Дейвис - Страница 8

Лиза, свекровь моя, была (хотя она и сейчас, может быть, есть) женщина быстрых движений. Ее тапочки слышно стучали по настеленным коврам, и громкое дыхание будоражило задумавшиеся головы. При каждом движении тела, наклоне вправо-вверх-вниз-влево она на вдохе молчала, а выдох сопровождала жалобно трепещущими звуками и словами. «О боже» не входило в ее лексикон, несмотря на то что женщина она была крещеная, вот только не верующая. В свои английские 70 лет она делала мелкую химию на седые волосы – на дому, с вызовом мастера, и коротко подстригалась. Дама она была тихая, говорила мало. Говорили ее тело, вздохи «ахи-охи» и лицо. От нее пахло хлоркой, злостью, лавандой и постоянными обидами.

«Опять этот скверный дождь», – ворчала она, передвигая тапками по коридору, волоча их с умышленным намерением. «Да, опять дождь», – поддакивала я и, не прибавляя прилагательных, уходила в отведенную нам комнату.

Дом Лизы представлял из себя бунгало из четырех комнат плюс ухоженный сад и гараж. Большую часть своего времени свекровь проводила в комнате с раздвижными дверями, выходящую на веранду, устеленную деревянными досками. На стекле двери заглавными буквами было написано: «ОСТОРОЖНО СКОЛЬЗКО». При частых дождях приподнятая площадка наполнялась водой. Откачать воду было невозможно, если только разобрать веранду и построить заново. Поэтому оставалось надеяться на солнечные дни. Но зачем ей надо было оставлять для себя напоминающую записку – для меня было загадкой. Спросить ее я не осмеливалась, да, наверное, мне это было не так уж интересно. Хотя это было забавно.

Свой сад Лиза любила. Кустики, цветочки, помидоры, кукуруза, смородина, малина и горох доставляли ей истинное наслаждение. Она раздвигала тяжелые зеленые шторы и любовалась своим творчеством. Она обрезала кустики, собирала урожай и, не предложив нам, ходила по ближайшим домам и угощала соседей «душевной заботой» и «добротой».

Свою машину «хонду» свекровь парковала на отведенной асфальтированной площадке при въезде в дом, оставляя гараж свободным для садовой утвари. Так нежно она была этой утвари предана.

Из четырех комнат нам отводилась одна. Стены ее были окрашены в цвет топленого молока. Окна выходили на косой забор соседского двора.

Запах замученной лаванды царил по всему дому. Он был везде: во встроенных шифоньерах, в ванной комнате и обязательно присутствовал в туалете. Мои ноздри безвыборочно вдыхали его и выдыхали уже бог знает что. Хотелось легкого комфорта и уюта. И было бы замечательно, если бы можно было удобно расположиться так, чтобы мозг смог распластаться в плоскость, где нейроны свободно циркулируют, не переча друг другу. Я мечтала о своей королевской постели. Но наша проклепанная велюровая кровать не входила по размерам в отведенную нам комнату и поэтому стояла разобранная в гараже. Взамен ночному супружескому благополучию свекровь Лиза выделила кровать размером меньше, чем «кинг сайз», с матрасом, который укладывался на доски.

В этой отведенной нам скромной по размеру и занимающей очень небольшое пространство по отношению ко всему дому комнате должна была поместиться вся наша жизнь.

Жизнь не хотела размещаться во встроенном шифоньере с двумя отведенными для нас полками и, наслушавшись манипуляционных вздохов, запротестовала.