Читать книгу Неизбежность счастья - Анастасия Ермакова - Страница 10

– Нет, правда, Франк, если бы не ты, я бы, наверное, давно собрала вещи и вернулась домой, – говорила Полина, сидя в своей гостиной в Бельграно, и возбужденно теребила сережку из зеленого муранского стекла, которую машинально вынула из уха.

Франк сидел рядом и пил кофе. Он пожелал остаться среди аргентинцев еретиком и наотрез отказался перейти на мате, ритуал приготовления и пития которого был возведен здесь в степень священнодействия. Живые карие глаза бывшего полицейского ловили муранские блики, а руки были готовы потянуться за очередной сигаретой, ибо пан Пастренк ощущал непонятное ему, но отчасти приятное волнение.

– Знаешь, – Полина говорила сбиваясь, подолгу подыскивала нужные слова и как бы сначала отлавливала в себе смыслы, которые хотела вложить в свою речь. – Я чувствую себя… одинокой здесь. Наш сумасшедший график, конечно, не дает думать о таких вещах. И ты просто не успеваешь понять, что чувствуешь. Но вечно обманывать себя невозможно.

– Думаю, это просто период адаптации, все устаканится, – Франк по-житейски пожал плечами и как бы в продолжение этого движения положил ладонь на Полинину руку с сережкой.

Девушка про себя улыбнулась, считав этот жест. А сама покачала головой и сказала:

– Да нет, Франк, это не адаптация… Я жила в разных городах далеко от дома и знаю, что это такое. Здесь другое. И я действительно благодарна тебе. Очень благодарна.

– За что? – смущаясь, спросил Франк.

– За всё. За то, что ты делаешь для меня. Возишься со мной, ходишь за кофе, пишешь каждый день «доброе утро», провожаешь, звонишь. И если уж быть честной до конца – ты единственный человек, который просто находится рядом все это время.

– Да ладно тебе, я не делаю ничего особенного.

– Ну, может быть, для тебя или для Алберта – в этом нет ничего особенного…

По лицу Франтишека пролетело легкое облачко обиды.

– Погоди, ты что думаешь, я все это делаю по поручению Ала? Это абсолютно не так.

– Да нет, я не говорила такого. И даже если бы это было так, я все равно благодарна тебе.

– Ну да, когда ты прилетела, Ал попросил меня встретить тебя, показать что к чему. А потом я и сам втянулся. Знаешь ли, не только пан Враницкий у нас умеет совмещать приятное с необходимым.

– Франк, – Полина засмеялась и теперь сама положила ладонь на правую руку приятеля, – просто спасибо тебе.

– И тебе спасибо. За компанию. И вообще.

– Да, – Полина поднялась с дивана, взяла со столика чашки.

Франк глянул на часы, засобирался домой. Стрелки перевалили за одиннадцать, а до дома Алберта нужно было добираться еще около часа. А рано утром снова на съемки.

– Хорошо, что завтра пятница, – улыбнулся он и по-свойски направился к выходу. Полина стояла в дверях гостиной. – Не провожай, я захлопну. До завтра!

– До завтра, Франк, – послышался из кухни голос Полины, прежде чем бывший полицейский захлопнул за собой дверь.

Франк вышел из квартиры, прошел несколько шагов по коридору, но вдруг остановился, наморщил лоб и скривился от какой-то пришедшей в голову мысли. Развернулся, возвратился к двери и нерешительно позвонил.

Полина открыла и удивленно посмотрела на Франтишека.

– Тут такое дело, – Франк почесал за ухом, вздохнул. – В общем, понимаю, как это прозвучит после нашего с тобой разговора, но Алберт попросил пригласить тебя завтра к нему на ужин. Будет Мария, еще несколько его друзей, ну и мы с тобой.

Полина хмыкнула.

– Нет, ну в этот раз он действительно попросил меня. Ничего такого в этом нет. Я ведь живу у него, и он знает, что мы общаемся. Вот он и передал через меня приглашение.

Полина понимающе кивнула, опустила глаза, чтобы скрыть в их уголках ироничную и немного грустную улыбку.

– Конечно, Франк. Передай ему, что я приду… Все равно у меня не было других планов на завтрашний вечер.

И вечер пятницы упал на город стремительно, быстро и, умело смяв под собою уставший медленный день, распустил по домам заработавшихся за неделю киношников, вдохнул жизнь в городские фонари. И Байрес, решив сегодня не мериться с ним силой, стал казаться похожим на далекий, обласканный поэтами и романтическими путешественниками Париж.

После работы Полина заехала домой, чтобы переодеться к ужину у сеньора Альвареса. Она не то, чтобы очень хотела ехать на этот ужин, но чувствовала, что ей хочется наконец увидеть Алберта, настоящего Алберта. Что она даже соскучилась по нему и, в общем-то, даже присутствие Марии на этом вечере ее не особенно волнует. Скинув привычные джинсы и кроссовки, в которых удобно было расхаживать по съемочным павильонам, она распустила волосы, надела легкое шифоновое платье до колен, перетянув его тонким ремешком. Накинула сверху кожаную куртку, посмотрев на себя в зеркало, улыбнулась какому-то давнему воспоминанию и вышла из дома.

Сделав по улице всего только пару шагов, она почувствовала его – город. По коже пробежала приятная волна легкой дрожи. Это было их первое свидание – он приглашал ее, и она не смела да и не хотела ему отказывать. Отменив заказ на такси, Полина отправилась пешком до станции метро, что находилась минутах в пятнадцати ходьбы от ее дома.

Байрес был опытным ловеласом. Зажигая свои «парижские» фонари, он бросил Полине под ноги прохладу каменных мостовых и чуть слышно, чувственно, как умел он один, зашептал о любви рваными звуками танго. Где-то играли Пьяццоллу, и музыка кутала Полину в тонкую и прочную, словно магическая паутина, сеть. Руки стыли в вечерней прохладе, а сердце проваливалось в пропасть желтых хищных глаз города-обманщика.

Полина не сопротивлялась. В груди сладко замирало от осознания, что ей нравится быть его жертвой, очередной покоренной вершиной, упавшей к его ногам. Это странное возбуждение, наполнившее вечером пятницы ее душу и тело, придавало легкости, подгоняя на встречу с Альваресом.

Ах, как он был хорош в идеально отглаженной черной сорочке и белом, небрежно накинутом сверху пиджаке. Да он был хорош настолько, что, пожалуй, даже мог потягаться сегодня с самим Буэнос-Айресом. И только увидев его, высокого и безупречного, Полина сразу поняла, что гостей этим вечером встречает сам Алберт Враницкий. А впрочем, его гости, кроме нее и Франтишека, знать этого, конечно, не могли. Но Полина ошиблась.

Почти все приглашенные уже собрались. Из прихожей доносился приглушенный ненавязчивый джаз, что-то из любимых Албертом американских пятидесятых. Кажется, Бинг Кросби. В зале смеялись и разговаривали.

Писательница вошла в гостиную и сразу направилась к Марии – хозяйке вечера, но боковым зрением заметила у открытых дверей веранды Франтишека, который беседовал с мужчиной, смутно показавшимся Полине знакомым. Расцеловавшись с сеньоритой Фуэнтес и сделав ей какой-то комплимент, Полина повернулась к Франтишеку, но тот вместе с собеседником успел уже куда-то уйти. К девушке подошел Альварес, поприветствовал дружеским поцелуем. И чуть приобняв за талию, повел на веранду.

– Познакомлю тебя с гостями. Хотя почти всех ты уже знаешь, – сказал он, подводя Полину к стоящим у беседки полукругом людям.

Среди них был радостно поспешивший Полине навстречу Франтишек, исполнительный продюсер картины Алберта – сеньор Франциско Рохас с супругой, исполнитель главной мужской роли американец Нат Соул со своей девушкой и тот самый мужчина, что говорил с Франком. Он стоял к подошедшим спиной и обернулся, когда Алберт начал представлять Полину. Та замерла в изумлении. Перед ней стоял еще один человек из их с Албертом прошлой жизни – Макс Новотный.