Читать книгу Неизбежность счастья - Анастасия Ермакова - Страница 6

Когда Полина медленно вошла в кабинет, он стоял у стеллажа с книгами в светло-кремовом костюме, высокий и красивый. Ее сердце упало куда-то в пропасть памяти, и она совсем перестала ощущать его в своей груди. Глаза впились в него, словно два острых клыка в теплую плоть поверженной жертвы.

Она сразу узнала его.

Девушка опустила голову, и лицо ее скрыла тень широких полей черной широкополой шляпы. Он повернул к ней лицо, и взгляд его остановился в тени этой шляпы. Порыв ветра всколыхнул легкую занавеску, она влетела внутрь комнаты, скользнула по письменному столу и вернулась обратно, растрепав лежащие на столе бумаги.

Все давно прошло. Не было шпилей Собора Св. Витта, не было синей высоты весеннего неба над Подебрадами, не было боли, не было тревоги и сомнения. Ничего не было.

Конечно, ничего не было.

Складка на его лбу разгладилась, он слегка покачал головой и подошел к ней совсем близко.

Все прошло.

И все же он не смог удержаться от невольного жеста. Заглянув ей в лицо, он почти рефлекторно поднес ладонь к ее щеке и слегка коснулся пальцами кожи. Она вздрогнула и замерла, их взгляды скрестились, как две обнаженные шпаги.

Так продолжалось несколько мучительно долгих секунд. Наконец они оба не выдержали, и трудно было сказать, кто первым нарушил статику этого растянувшегося в вечность мгновения. Их тела подались навстречу друг другу, и губы соединились в безнадежно отчаянном поцелуе.

Конечно же, все прошло.

Он сжал ладонями ее лицо, потом перехватил плечи, чувствуя, что сходит с ума и что нужно остановиться. Он мягко и в тоже время с силой отстранил ее от себя. Полина в смятении отступила назад. Первый инстинктивный порыв безумия сменился стойким ощущением неправильности произошедшего. Перед ней стоял абсолютно чужой, мало знакомый ей человек, с которым ее ничего не связывало. Или прошло уже слишком много времени для того, чтобы можно было сказать, что их что-то связывает.

Этот поцелуй был поцелуем прощания, а не приветствия. Он завершил то, что так долго тянулось через ее память тонкими нитями. И плотно закрыл не до конца притворенную когда-то дверь.

Да, вот теперь – все прошло. Все наконец прошло.

Они снова друг для друга два незнакомца, каждый со своей судьбой и своей радостью и болью в душе.

Он тоже понял все это, только взглянув на нее. И улыбнулся. Как улыбался когда-то очень давно.

– Как тебе Аргентина, Паула? – просто спросил он, жестом пригласив ее пройти с ним вглубь комнаты и присесть в роскошное деревянное кресло, обитое приятной мягкой тканью.

Тотчас все изменилось, и все стало легким и приятным. Разговор пошел, словно у двух давних друзей, которые часто сидят за накрытым столом или просто за чашкой кофе, обсуждают тысячи ничего не значащих мелочей, делятся новостями и вспоминают былое время. Он говорил с ней по-русски, и в какой-то момент Полина улыбаясь, сказала:

– Знаешь, у тебя появился легкий и приятный акцент. Раньше его не было.

– Ах, черт. Неужели? – воскликнул Альварес. – Вот что значит долго не практиковаться в языке. Так я скоро и по-чешски разучусь говорить.

Полина улыбалась, слушала его с интересом. И все-таки он не мог не заметить, что девушка тяготилась эти разговором, опускала глаза и теребила в руках свою роскошную шляпу.

– Все в порядке? – улыбнувшись, ласково спросил он.

– Не знаю. Меня мучает один вопрос, и мне кажется, ты знаешь, что я хочу спросить.

– Думаю, что да. Я заметил твое удивление.

– Ты… – смущаясь этого слова, начала Полина и замялась. Ей было непривычным говорить этому человеку «ты». – Как к тебе попал этот сценарий? Неужели случайность?

– Хочешь верь, хочешь не верь, но это и вправду случайность. Пару лет назад я заинтересовался режиссерским делом, попробовал снимать клипы и ролики в Мексике. А потом решил вложить деньги в собственную киностудию и стал искать сценарий для первого фильма. Мы дали объявление в сети, что принимаем сценарии для короткометражки. И ты не поверишь, но первое, что я увидел в своем почтовом ящике была «Черно-белая память» сеньора Суареса. И хотя я искал именно сценарий, а не роман, все-таки пробежался по тексту. И понял: это именно то, что я ищу. Связался с писателем, и через какое-то время он прислал мне сценарий по роману, подписанный знакомым мне именем – Паула Стоун.

Он бросил быстрый и внимательный взгляд на Полину, но не задержал его на девушке. Ее чуть кольнул этот рассказ и особенно взгляд, словно испытывающий ее. На языке продолжал вертеться еще один вопрос. И она понимала, что он ждет его.

– Почему ты не связался со мной раньше? – все-таки спросила она, тут же жалея об этом.

– У меня была такая мысль. Но я подумал, что пригласить тебя на премьеру фильма, снятого по твоему сценарию будет интереснее.

– Ну, сценарий ты все же переработал.

– Да, ведь он написан для полнометражного фильма. А я делал короткометражку. Я с ним немного поколдовал.

Полина кивнула, посмотрела на его безупречную белую сорочку, на которую был надет светло-кремовый жилет от костюма-тройки.

– Знаешь, а я думала – ты пожилой интеллектуал-меценат, в светлых брюках и с сигарой в зубах, – сказала она. Потом помолчала мгновение и назвала его по имени.

– С сигарами я завязал, а вот насчет брюк ты угадала, – он вдруг стал серьезным и даже как будто печальным. – И насчет имени тоже… Меня так очень давно никто не называл. Спасибо тебе.

Полина почувствовала, как по ее разгоряченной волнением коже пробежал холодок.

– Ты не устал жить под чужими именами? – глядя в окно, спросила девушка.

– Ты хотела сказать – жить чужими жизнями? Да, наверное, немного устал. Но знаешь, я ведь сделал эту судьбу своими собственными руками. А значит, мне самому ее и проживать.

– Почему бы тебе не бросить это занятие?

– Всё жду подходящего момента.

– Не боишься прождать слишком долго?

Альварес внимательно посмотрел на женщину, когда-то бывшую его женой.

– А ты?

– Я не боюсь. Когда-то я уже ждала слишком долго. И у меня к ожиданию выработался иммунитет. Можно сказать, у меня есть вакцина от ожидания.

– Может быть, тогда и мне стоит привиться?

– От некоторых болезней прививки не существует.

– Я знаю только две вещи, от которых не существует прививки. И то насчет первой я сомневаюсь.

– Что же это за болезни?

– Смерть и любовь.

Полина усмехнулась не то с иронией, не то с давней затаенной печалью. Она ничего не ответила. В комнату снова ворвался прохладный ветер, неся с собой весть о приближении вечера.

Альварес заглянул Полине в глаза и увидел упрек.

Значит, что-то осталось.

А может быть, может быть, это только показалось ему.

Может быть, все изменилось, и она изменилась, и он больше не умеет читать по ее глазам.

Время – одна из самых сильных вещей на земле. Хотя, конечно, оно и не сильнее любви.

Альварес смял мчащиеся перед глазами картины памяти и сказал так, как говорят, когда хотят сменить тему разговора.

– Да, ты права, что-то я действительно устал за этот год, с фильмом. Ты права.

Полина поднялась с кресла. Поддавшись какому-то внутреннему интуитивному порыву, повернулась к широким окнам, поймала глазами добрый и теплый свет, тронула длинную занавеску и оказалась на белом балконе.

В одно мгновение перед ней пролетело все, что забылось. И скамейка у старого пруда в Подебрадах, и Полабский мост, и его слова, его последние слова тогда, в аэропорту.

Это было шесть лет назад. А сейчас ей казалось, что прошла целая вечность. И одновременно – что все это было только вчера.

Ей вдруг стало странно, что все прошло, развеялось, словно туман над рекой ранним утром. И еще более странно оттого, что она снова видит этого человека и даже говорит с ним.

– Разве может такое быть? – прошептала она сама себе.

– Снова август, черт его подери! – живо воскликнул Алберт, выходя на балкон вслед за девушкой. – Люблю его, что бы он ни вытворял!

Полина улыбнулась, внезапно почувствовав какую-то странную вялость, бессилие перед чем-то великим и свершившимся.

«Так сказал бы Томаш, но не Алберт», – поймала себя на мысли Полина, а вслух сказала:

– А я не люблю август. Время дождей. Иллюзия лета. Месяц-обманщик.

– Да, август – месяц-мистификатор. Здесь, в Байресе он заканчивает зиму. А посмотри вокруг. Какая же это зима?

Полина взглянула ему в глаза. Серебряные, чистые. И слишком глубокие.

«А ведь я любила его», – подумала она, отвернувшись, и вдруг рассмеялась.

– Что? – он повернул к ней загорелое, но при этом каким-то образом не утратившее аристократической утонченности лицо.

– Ненавижу тебя! – весело воскликнула Полина и легонько толкнула Алберта ладонью в грудь. – Ты никогда не оставишь меня в покое!

– Ну, ненависть это слишком сильное чувство, я не достоин его. Тем более, я когда-то обещал тебе…

– Что? – быстро спросила Полина.

Внизу, под балконом раздался звук мотора, к воротам подъехал белый новенький автомобиль.

– Берто! Это я! – раздался уже знакомый Полине женский голос.

– Хм, я не ждал ее так рано, – воскликнул Алберт и удивленно посмотрел на часы.

– Значит, теперь Берто, – улыбнулась Полина и прибавила. – Твоя жена устроит тебе сцену, если увидит меня здесь. – Мне лучше уйти.

– Ну, Мария пока еще мне не жена. И даже не невеста. К тому же она не ревнива. А помолвка у нас назначена только на завтрашний вечер.

Алберт что-то секунду обдумывал, потом посмотрел на Полину, улыбаясь своей чарующей улыбкой:

– Буду рад, если ты придешь. Я ведь так и не обсудил с тобой то, что хотел.

Полина смутилась и хотела что-то возразить, однако Алберт жестом остановил ее. Он подошел к столу и, пошарив в ящике, достал оттуда нечто вроде красивой открытки.

– Вот, – он взял из органайзера ручку и перевернул открытку, оказавшуюся приглашением на вечер в честь его с Марией помолвки. – На два лица на имя сеньориты Полины… – он на мгновение замялся, взглянув на девушку, – ты оставила фамилию или вернула девичью?

Полина улыбнулась, но по лицу ее пробежала едва заметная, невесомая тень:

– Ты же знаешь, я терпеть не могу заниматься документами. Оставила.

Алберт негромко рассмеялся.

– На имя сеньориты Полины Враницкой, – он ностальгически вздохнул и протянул девушке приглашение. Добавил ласково и даже как-то интимно: – Приходи, я буду тебя ждать.

Полина покачала головой, будто сомневаясь.

– Послезавтра я улетаю в Москву.

– Значит, ты точно успеешь провести прощальный вечер в Аргентине в моей компании.

Полина молчала. Время плавилось вместе с мыслями, становясь тягучим и вязким. Внизу послышался шум автоматической подъемной двери гаража – Мария парковала машину. Бывшая писательница сделала над собой усилие и заговорила.

– Я подумаю. Но сейчас, наверное, мне все же лучше не сталкиваться с Марией, – Полина опустила голову, усмехнулась. – Я имела удовольствие вчера наблюдать сцену экзекуции охранников кинотеатра, которые не пускали ее на смотр. У тебя есть другой выход?

– Паула… – кажется, Алберт был, если не смущен, то немного растерян.

Девушка покачала головой:

– Правда. Будет лучше, если я уйду через другую дверь.

– Хорошо. – Он снова заглянул ей в глаза. – Для меня важнее то, что вошла ты через главную.

Он спустился с ней в кухню и оттуда вывел в сад.

Полина хотела что-то сказать, но он остановил ее, приложив палец к губам.

– Ничего не говори. И не будем прощаться. Я понял, что в нашем случае – это бесполезно.

Она улыбнулась и со смешанными чувствами вышла за калитку.

***

Воспоминания переплетаются, будто причудливые изогнутые ветви неведомых тропических деревьев в темном и густом лесу. Вокруг полумрак и влажность ароматного тяжелого тумана. Бутоны давно забытых открыток памяти раскрываются диковинными прекрасными цветами, что источают опьяняющий, обманчиво сладкий, ядовитый аромат. Идти нужно осторожно, внимательно вглядываясь в темные дебри, следить за собственными шагами. То тут, то там время разбросало по земле, ветвям и листьям леса памяти опасных насекомых и змей, расставило капканы и ловушки, в которые неподготовленному путнику так легко угодить. Один неверный шаг – и чьи-то острые клыки впиваются в твое тело, и вот уже на сердце твоем кровоточащая незаживающая рана.

С этим заколдованным лесом шутить нельзя. Здесь не место праздным гулякам и любопытным проходимцам.

Берегись! Сама Жизнь охраняет этот лес. И если ты пришел сюда из любопытства или ради забавы – она сама подшутит над тобой да так, что пожалеешь о том, что сунулся в чащу.

Но Полина знала тайные ходы и лазейки в сердце леса. Она давно научилась проникать в самую глубь опасных и таинственных дебрей под названием Прошлое, срезать самые прекрасные цветы-орхидеи и приносить их с собой в Настоящее.

Сейчас она несла в ладонях бутоны-открытки и чувствовала, как дрожат в ее руках тонкие хрупкие лепестки, готовясь раскрыться.

Что же ты обещал мне, Алберт?

Слишком много, чтобы это когда-нибудь стало правдой. Но недостаточно для того, чтобы это забылось.

А что я обещала тебе?

То же самое.

Я не сдержала обещание.

Но ведь и ты не сдержал свое.

Разве?