Читать книгу Этикет под градусом. Все, что вы хотели знать о винном этикете - Кристина Александровна Аржанова, Анастасия Игоревна Бахтина - Страница 40

Завершающий рассказ к главе 1

В бытность мою сотрудником одной из транснациональных корпораций – внешне чистых и прозрачных, как парящие над барной стойкой бокалы, компаний от того, что им перемыли косточки все конспирологи, – мне довелось работать под руководством, или, вернее будет сказать, под каждодневным моральным расстрелом совершенно уникального босса.

Это был бреющийся налысо высокий литовец по имени Пятрас Казлаускас. Казалось, он, за то, что сегодня некоторые прибалтийцы в целом называют советской оккупацией, решил всю боль от этого неоднозначно трактуемого факта совместной истории наших стран выместить на мне. Сказать, что я была живой копией Амели из фильма Алена Корно «Страх и трепет» – это не сказать ничего.

Вряд ли мне удастся забыть, как я однажды начала ставить зарубки после пятой попытки представить его вниманию удовлетворительный дизайн некхенгера[13] для продвижения принадлежащего нашей компании бренди. Я делала это, чтобы понять, когда же его издевательство надо мной в виде приказа «переделать!» без дополнительных к нему пояснений закончится. Его запал иссяк на девятый раз, и, надо сказать, рекламу бренди посредством этих некхенгеров в розничных сетях мы так и не запустили.

Очевидно, что моя душа пускалась в пляс, словно героиня Нины Дорошиной в фильме «Любовь и голуби» во время ее триумфального выхода с «не пойду», в те моменты, когда за таким начальником приезжали таксисты и он отправлялся в командировку.

Забиравшие его водители на пороге нашего офиса, все как один, демонстрировали признаки коллективной амнезии, поскольку почти никто из них никогда не мог с первого раза выговорить имя моего мучителя без ошибок. Так они забирали то Питерса Казлауса, то Питера Казлускуса, то еще Бог знает кого. Даже те, кто приезжал за ним уже не в первый раз, все равно сразу сдавались в стиле «даже не начинай» и пытались облечь свое приветствие секретаря в шутку, приглашая пройти к поданному автомобилю «вашего наутилуса помпилиуса» или «нашего местного фантомаса». Тот с разбега, поскольку всегда выезжал в последнюю минуту, запрыгивал на заднее сиденье машины с воплем «ёпцык по́пцык курдебала́нсе» и уносился прочь от офиса, откуда обычно еще час после таких его фееричных отъездов раздавался громкий смех.

Со временем начальник сменился. После громкого и несобранного Пятраса пришел тихий грамотный управленец, оказавшийся неблагородной помесью корпоративной крысы с коварным змием, о котором коллеги из смежных отделов стали шептаться, что при всей своей грамотности «он психический». Он-то меня грамотно и ужалил, отчего я потеряла теплое место в очень веселом, хотя и очень непростом коллективе.

Размышляя об этом ценном жизненном опыте задним числом, я вывела для себя два умозаключения. Первое касалось собственно господина Казлаускаса. Да, у нас с ним было все, что угодно, но только не это: и вздорили, и спорили, и как только еще не выясняли рабочие отношения. Но он всегда, в отличие от того, кто его сменил, оставался, прежде всего, порядочным Человеком. А как по мне, так это важнее всего…

Второй вывод, учитывая то, как в России склоняли имя нашего любимого всем офисом литовца, напрашивается сам собой: нужно учиться произносить имена собственные правильно, и неважно, касается ли это имен людей или наименований вин.

Так, один из моих очень состоятельных клиентов, которому я еще в молодости продавала элитный алкоголь ящиками, Пятра́сом как-то назвал культовое вино Петрюс. Признаюсь: только сила этикета меня тогда удержала от того, чтобы не расхохотаться прямо в его присутствии в «дораха-бахата» обставленном кабинете…

Видите ли, дело тут даже не в злом устроении душ профессионалов алкогольного рынка. Просто иногда любители вина, не знающие иностранных языков, и сомелье без образования коверкают названия вин так, что иной раз диву даешься, как, например, великое бургундское вино Пулиньи-Монраше можно было окрестить Полягни-Монтракетом. Просьба лягнуть монтракет – это, конечно, всем просьбам просьба, но иногда, в таких вот случаях, лучше не просить, а переспросить.

Мой вам добрый совет: не знаете как прочитать этикетку, надпись на которой по сложности приближается к чему-то вроде «ёпцык по́пцык курдебала́нсе» – не позорьтесь. Переиначивание до почти полной неузнаваемости наименований вин – главный ресурс для всё новых и новых шуток людей от вина. И тем эти шутки острей и горячей, чем высокопоставленней или необразованней выдавший что-нибудь эдакое похмелье́, бизнесмен или чиновник. Вряд ли вам хочется слыть постоянным источником вдохновения этих шуток, не правда ли?

Если вы раньше в отношении вин грешили лингвистической смелостью, в следующий раз, пожалуйста, не спешите: произнесение незнакомых наименований вин вслух – не тот случай, когда нужно торопиться называть вещи не своими именами. Просто признайтесь кависту, менеджеру виноторговой компании или иному винному специалисту, с которым общаетесь, что вы не знаете, как правильно назвать то или иное вино, но хотели бы узнать. Профессионалы с радостью вам с этим помогут. Им будет очень приятно от того, что они не просто в очередной раз исполнили эпизодическую роль вендинговой машины, а еще и поспособствовали вашему культурному обогащению. Как и своему, кстати, тоже. Ведь порой даже у них могут возникать сложности, особенно, когда речь идет о чтении германских этикеток. Трокенберенауслезе[14] – не хо-хо от Эллочки Людоедки. И даже, казалось бы, простая аббревиатура XO[15] на бутылке коньяка – это не [хо], как я часто слышала, что ее называют, а [икс-о].

На наименованиях вин большинство из нас всегда спотыкались, спотыкаются и еще долго будут спотыкаться. Однако со временем и названия основных сортов винограда можно запомнить, и общие правила устройства и чтения этикеток – освоить и понять. Да, это сложно. Но, в конце концов, это же не «ёпцык по́пцык курдебала́нсе» – обескураживающая (и ничего не значащая?) игра забавных слов, смысл которых так и остался для меня во веки веков загадкой.