Читать книгу Подранок - Анастасия Полярная - Страница 16

Костя взрослел, у него появлялись влюблённости, но ровесницы совершенно не волновали юношу: они казались ему пустыми и легкомысленными. Лазарева тянуло к женщинам постарше, более мудрым и глубоким, познавшим жизнь и имеющим устоявшиеся ценности. Он мечтал встретить женщину, которая бы прониклась его интересами настолько, что они стали бы частью её собственной жизни. Согласно его представлениям, «она должна тонко чувствовать, не чуждаться иррационального и обладать независимым от стереотипов мышлением, толкающим её на отчаянные и дерзкие поступки».

В тот год, когда Костя жил на Байкале, он увлёкся местной девушкой с тёмно-русыми волосами, открытым взглядом и высокой грудью. Лазарев почувствовал в этой девушке какое-то хрупкое, возвышенное начало: понятия чести и благородства имели для неё особую ценность. Она была замужем, но её муж-пианист играл в ресторане в райцентре и мог не появляться дома неделями, объясняя свой образ жизни «творческой необходимостью». С печальной иронией Инга, так звали эту девушку, делилась с Костей тем, что с некоторых пор «сама даже не знает, то ли она замужем, то ли – нет», но подавать на развод не хотела, объясняя это тем, что жалела мужа.

Костя всегда её выслушивал и утешал, как умел. А однажды она прижалась к нему грудью и заплакала. Он гладил её по голове, находил ласковые слова… Вдруг Инга притянула его к себе и страстно и горячо поцеловала в губы. Костя задрожал, захваченный острым и сильным чувством… В тот день он впервые испытал близость с женщиной.

Они встречались до тех пор, пока он не уехал. Больше Костя никогда Ингу не видел.

Юный возраст, шальная потребность в чувствах, бьющая ключом в поисках выхода, молодая энергия брали своё. В его жизни появилась женщина. Она играла в одном из столичных театров, а вечерами подрабатывала на жизнь в небольшом ресторане-кабаре, где они и познакомились. Будучи одинокой, намного старше Константина, она позволяла ему всё, давая выход необузданной, мучившей его энергии. Первое время он чувствовал себя счастливым, но спустя пару месяцев их встречи, сопровождавшиеся непременной выпивкой и пустыми разговорами, стали отягощать парня. Она постоянно говорила о своей трагической судьбе и выпавших на её долю нелёгких испытаниях, о переживаниях, ведомых только ей и оставивших «глубокие раны на сердце». Вскоре Косте вконец наскучили её пьяные истории и однообразие этих ни к чему не ведущих встреч. Расстались они со скандалом. Она не хотела его отпускать, прикидывалась больной, истерила, требовала, чтобы он остался, чтобы пил вместе с ней, впивалась ему в лицо и руки, грозилась свести счёты с жизнью. Поначалу это его удерживало, но однажды он ушёл, не закрыв за собой дверь. А на душе остался неприятный осадок.

После этого женщины на какое-то время перестали интересовать Константина. Он старался не замечать их. Но вскоре душе вновь начинало чего-то недоставать… В воображении возникал образ женщины, связанный с не покидавшими его воспоминаниями из детства… «Я думала, тебя захватит университет. Не каждому дано стать студентом такого вуза, а ты это не ценишь!» – говорила бабушка, чувствуя его тоску.

Но университет, вопреки бабушкиным увещеваниям, не вызывал в нём благоговейного трепета. Костя не рвался в библиотеку, не спешил с горящими глазами на занятия, не просиживал вечера над учебниками.

Когда-то он хотел стать военным лётчиком, как дядя Толя, бабушкин знакомый, приходивший с женой к ним в гости на даче, но в старших классах понял, что ему не сдать математику и тем более физику… Надо было выбирать что-то другое…

Проведя детство в окружении книг на бабушкиной даче, он всерьёз увлёкся художественной и философской литературой, начал писать сам и загорелся мечтой поступить в лучший вуз страны. Свой выбор – стать литературным работником – Костя сделал вполне осознанно. Ещё в детстве он любил сочинять устные фантастические рассказы, у него были свои герои, с которыми происходили необыкновенные приключения… Позже он почувствовал тягу к бумаге и ручке: стал записывать приходившие в голову стихи, новеллы и впечатлившие его истории, которые ему рассказывала бабушка из своей жизни. Косте очень нравилось излагать на бумаге свои мысли, подыскивать подходящие метафоры, создавать художественные образы.

И хотя бабушка мечтала, чтобы внук пошёл по её стопам: в географию или, в крайнем случае, в геологию, а отец не вполне понимал, какую же профессию он получит, домочадцы его выбор приняли. На удивление Кости, его поддержала мать: «Что ж, пусть учится. Может, станет журналистом и будет получать хорошие деньги».

Но, поступив в университет, Лазарев охладел к учёбе: то ли он насытился чтением в отрочестве, то ли у него находились более интересные занятия… Начались лихие гулянки, попойки с друзьями, иногда заканчивавшиеся попаданием в милицию и возвращениями домой под утро, а то и на другой день. То, о чём вещали с кафедры преподаватели, было ему либо давно знакомым, либо скучным; складывалось впечатление, будто лекции не слишком интересовали и самих лекторов. Гораздо важнее всех университетских занятий для Константина были моменты, когда он оставался один: размышлял, писал, уходил на лыжах или отправлялся на этюды.

Однажды на пленэре он познакомился с молодой художницей по имени Елена. Она привлекла его сперва своей внешностью, а затем и какой-то внутренней утончённостью, возвышающей её над обыденной суетой, чем напоминала ему Ингу. Костя называл её Еленой Прекрасной. От большинства его университетских знакомых Елену отличало равнодушие к деньгам и успешной карьере. Зато она любила часами обсуждать картины Нестерова или Шагала, забыв, что закрывается метро; не задумываясь, могла побежать среди ночи в центр для того, чтобы посмотреть на блики огней и на игру их отражений в Москве-реке; могла, взяв этюдник, уехать одна в незнакомый лес. А однажды ей показались сверкнувшие в его глазах слёзы, и Елена соскочила с последнего автобуса, идущего в Долгопрудный, где она жила…

– Ты вернулась? – воскликнул он, не веря своим глазам.

– Просто мне показалось… И я решила вернуться.

– Тебе показалось.

Он был глубоко тронут. Они долго стояли у фонаря возле автобусной остановки, обнявшись, а потом отправились писать ночной этюд. Всё в природе, даже цвета, тогда были какими-то необыкновенными: ультрамариновыми и серебристыми… Этот её поступок глубоко врезался в память Константину. И сейчас, сидя на подоконнике, юноша вспоминал Елену с благодарностью… Эта женщина старалась не причинять ему боль. И даже тогда, когда заметила его зарождавшееся чувство и честно сказала, что не может на него ответить. Единственная женщина, поговорившая с ним откровенно! Костя был на десять лет моложе её; она безответно любила другого человека.

Их отношения переросли в нежную, возвышенную дружбу. Они стали близки настолько, что могли говорить целыми ночами напролёт, доверяя друг другу самое сокровенное и желая искренне другому земного счастья.

«Тебе не больно об этом говорить?» – спрашивала Елена, когда хотела с ним посоветоваться как с мужчиной в каком-то деликатном вопросе, касающемся её возлюбленного. «Всё в порядке. Говори», – отвечал Лазарев.

* * *

Родители были в нём крайне разочарованы и часто отказывались его понимать.

«Что за разговоры по ночам?! Лучше садись занимайся или ищи себе работу! – сердился отец. – Ты бы не слушал так громко музыку! Как она нам надоела! Ты бы не пил пиво! Не вздумай мечтать о машине – разобьёшься! Шёл бы лучше деньги зарабатывать: всё равно толком не учишься!» – только и слышал он дома.

«Всё у тебя – не как у людей. Ну кто под вечер собирается кататься на лыжах?! Люди скоро ложатся спать… Зачем стоишь по сорок минут в ванной перед зеркалом и смыливаешь мыло! Ты совершенно не умеешь экономить! Почему бы тебе вместо встреч с друзьями и ночных разговоров не помочь нам на даче сажать картошку?!» – возмущалась мать.

В конце концов, оставили бы они его в покое!

Они – не без дядиной помощи – зачем-то «отмазали» его от армии, когда он не поступил в вуз. Тогда разразился давно назревавший конфликт. «Не поступил – и пойду служить! – заявил он родителям. – Нечего оберегать меня и вмешиваться в мою жизнь!» Косте не нравилось, что они пытаются «распоряжаться его жизнью». Он хотел самостоятельности и независимости и, чувствуя давление, начал открыто противостоять влиянию родных. И неизвестно, чем бы тогда закончилось это противостояние, если бы дядя Иван не увёз его на Байкал.

Вернувшись, он сдал успешно экзамены в университет и был зачислен на первый курс, но отношения с родителями стали ещё сложнее. Лишь только они начинали слегка налаживаться, случалась какая-нибудь нелепость, и Костя срывался, дерзил, хлопал дверью, уходил ночевать к другу… Родители тревожились: они считали, что он «прожигает жизнь» и что «ничего путного из него не получится». Только бабушка по-прежнему в него верила и сочувствовала внуку. Она старалась сделать так, чтобы он не чувствовал жизненной неудовлетворённости: тайком покупала ему сигареты, давала деньги и, как считали почти все родственники, «невероятно его избаловала». Если Костя приходил выпившим, она бережно раздевала его и укладывала в постель, а наутро отпаивала свежим чаем. Бабушка очень переживала его охлаждение к учёбе. «Ваш университет – это же целый мир, целый город. Столько можно всего познать, столько взять от этого города! А ты что оттуда вынесешь?!» – сетовала она.

И это была правда. Можно было «вынести» непомерно больше. Бабушка хотела для внука научной карьеры. Она видела его будущим профессором, известным и уважаемым, в изящном костюме, читающим лекции с кафедры… С детства бабушка покупала ему различные словари, справочники и энциклопедии. Огромная библиотека была собрана ею. Внук же ничуть не стремился к карьерному росту. Она схватывал всё легко, но, как и в школе, не отличался прилежанием и занимался только тем, что было ему интересно.

А интересно ему было немногое: собственное творчество, философия и некоторые поэты.