Читать книгу На глиняных ногах - Анастасия Семихатских - Страница 1

На въезде в Голубую бухту среди разномастных коттеджей стоял одноэтажный дом из светло-серого кирпича. Он, в отличие от всех остальных, не прятался за профлистом, а был окружен простеньким кованым заборчиком высотой до пупа. Калитка открывалась вовнутрь и слегка цепляла уголком дорожку из принесенных с пляжа плоских белесых камней.

Восточную часть дома покрывал плющ, который часто подрубали, чтобы он не лез на окна, но настойчивая поросль продолжала отвоевывать территории. Ее не волновал ни солнцепек, ни частые муссоны, приходящие с гор: плющ рос себе и рос, делая дом мохнатым и уютным, как с картинки.

У западной части коттеджа, где блестел узкими окошками эркер, росла хоста и неприбранные заросли кизильника. Промеж них стояла старенькая, покрытая лаком скамейка и несколько фонариков, работающих от солнца. Над этим уголком, лишенным блеска, но явно кем-то очень любимым, возвышалась яблоня, увешанная некрупными светло-зелеными плодами. Дерево выглядело старым, а одна из его ветвей была столь тяжелой, что ее пришлось подпереть палкой и привязать к стволу зеленой ленточкой. И хотя других деревьев в саду не наблюдалось, в землю у корней была воткнута желтая табличка с рукописной подписью: «Яблоня».

Больше в саду ничего не росло, хотя вдоль заборчика и тянулись пустующие грядки.

За калиткой на парковке из утрамбованной сухой хвои стоял автомобиль. А за автомобилем росли высокие пицундские сосны, укрывавшие его от солнца, а дом – от ненужного внимания проезжавших мимо машин. И хотя заборчик был настолько невысок, что выставлял напоказ весь фасад дома, благодаря соснам хозяева могли чувствовать себя здесь вполне уединенно.

Евдокия проснулась по будильнику на пять минут раньше, чем вчера. От рождения она была совой, но год назад решила заняться режимом и медленно, минута за минутой, день за днем сместила время своего пробуждения с одиннадцати часов на восемь, а время отхода ко сну – с трех часов ночи на полночь. Результат ее радовал, но только не в тот момент, когда звонил будильник.

Продрав глаза и чувствуя себя глубоко несчастным человеком, Ева села на кровати, поставила ноги на прохладный ламинат и пару минут сидела так, ссутулившись и глядя в стену. Хотелось бы сказать, что в голове ее было пусто, но как бы не так.

«Лендинг для репетитора. Согласовать карточки товаров. Еще сценарий ролика для КубГУ надо сделать, но это уже завтра. А, нет, завтра суббота. Значит, в понедельник займусь», – методично напомнил мозг обо всех предстоящих делах, и Евдокия обрадовалась, что рабочая неделя подходит к концу и что завтра можно будет просто встретиться с Яшей или весь день валяться на диване, пересматривая «Игру престолов».

Потянувшись и хрустнув всеми доступными косточками в теле, Ева заправила кровать и пошла умываться. Удерживая во рту зубную щетку, она расплела косу и взбила руками волосы. Намазавшись всеми доступными ей тонерами-сыворотками-кремами, Ева заставила себя улыбнуться отражению. Так всегда делала тетя, вплоть до последнего дня своей жизни: просыпалась, вставала перед зеркалом и – независимо от настроения – натягивала на лицо улыбку. Прям секунд на пять, не меньше. Она считала, что это задает тон всему остальному дню.

Когда Ева была маленькой, ей ужасно нравилась эта традиция, и она тоже ее придерживалась. Потом наступил отчаянный пубертат: она закрылась в себе, постоянно цокала, закатывала глаза и бродила по поселку, слушая в наушниках тяжелый рок. Тете хватило мудрости не трогать племянницу в этих ее настроениях, поэтому по утрам они выглядели как герои мультика «Ох и Ах»: тетя суетилась по кухне, подпевая радио, а Евдокия сидела у окна с недовольным лицом и ковыряла завтрак.

Когда пубертат остался позади, Ева снова начала улыбаться по утрам вместе с тетей. Это продолжалось три счастливых года и прервалось лишь тогда, когда тети не стало.

После ванной Ева сняла с сушилки сиреневый купальник, натянула его и туго завязала под лопатками. Расчесалась, заплела свежую косу, надела кулон в виде ракушки, золотую цепочку, серьги-кольца и покрутилась перед зеркалом. Добавила образу шорты, но потом сняла их и натянула юбку-татьянку. Получилось приемлемо.

Перед морем Ева никогда не завтракала, только пила кофе из турки да забрасывала в рот попавшийся под руку фрукт. Сегодня это был пшадский персик – чуть перезревший, но все еще вкусный. Пережевывая его, Евдокия параллельно читала новости в Телеграмме и проверяла приложение, в котором контролировала свой менструальный цикл. Очередная задержка, но пока не такая серьезная, чтобы бить тревогу. И Ева, прихватив со стула пляжную сумку, вышла из дома.

Утро было солнечным, на небе – ни облачка. Оконный термометр показывал в тени 27 градусов. День обещал быть жарким, и Еву это радовало: она любила жару, легко переносила духоту и – Яша постоянно этому удивлялась – почти не потела. Все ее тело и дух как будто созданы были для жизни у Черного моря.

Миновав свою белую Киа Пиканто, Ева дошла до тротуара и по привычке глянула налево – в сторону соседнего дома. Там как обычно, или, правильнее сказать, как штык, уже сидел у своей калитки дядя Гриня. Перед ним стоял стол, на столе красовались миски со свежесрезанным виноградом и бутылки домашнего вина. Сам же продавец, пожилой усатый кубанец в соломенной шляпе и белой рубашке над синими трениками, с задумчивым видом разгадывал кроссворд.

– Здрасьте, дядя Гринь.

– Здравствуй, Дунечка, здравствуй!

– Жарко сегодня будет.

– Ой, точно будет, дочка.

– Долго на солнце не сидите только, ладно?

– Зонтик у меня есть, не боись.

Короткие утренние разговоры с дядей Гриней были одним из столпов Евдокииной жизни. Прерывались они лишь дважды: когда Ева уезжала учиться в Москву и когда дядя Гриня в прошлом году возил жену Марину в Краснодар оперировать и реабилитировать ее больное колено.

На тротуаре Ева повернула вправо, перешла дорогу в неположенном месте, дошла до кольца с дельфинами и начала спускаться к морю. До него она всегда ходила пешком и всегда только по утрам. Однажды предприняла попытку не ходить, а бегать, но сдалась уже через пятьсот метров и поклялась себе больше никогда не повторять эту ошибку.

Дорога вела ее мимо новенькой церквушки, развалин старого санатория, одноэтажной амбулатории, кучки магазинов и сквера. Вместе с Евой к морю шли туристы: они тащили за собой круги, зонты, коляски, детей и выглядели так, будто собираются пробыть на пляже минимум до следующего високосного года. Евдокии нравилось быть частью этой беззаботной вереницы отдыхающих, хотя сама она никогда не относилась к их числу, потому что у моря и родилась, и выросла.

У шлагбаума она вместе с туристами свернула налево, еще недолго прошлась под соснами и вышла на каменистый берег, где к этому моменту уже яблоку негде было упасть.

Недолго думая, Ева приняла решение прогуляться до скал и уже там разложила полотенце. Скинула юбку, сандалии и первым делом отправилась в воду, которая сегодня была на диво чистой и прохладной. Хотелось поскорее смыть с себя зной проделанного под утренним солнцем пути.

Ева хорошо плавала и отлично ныряла, но в последние годы мучилась из-за отитов, так что глубоководные заплывы не устраивала. Проплывала метров сто от берега кролем, потом неторопливо возвращалась обратно на спине, чувствуя, как соленая вода щиплет слизистую глаз. Недалеко от берега делала дурацкие на вид упражнения из аквааэробики и, отжав волосы, выбиралась на полотенце.

В этот раз все было ровно так же. Ева улеглась на живот, натянула косынку и тяжело дыша вытащила из пляжной сумки недавно купленную книжку – «Моя рыба будет жить». Она начала читать ее вчера вечером и все никак не могла остановиться, залпом проглотив почти половину. Вторая половина обещала быть проглоченной сегодня к ночи.

С круглыми от удивления глазами и прижатой к губам ладонью Ева дочитывала очередную главу, когда услышала слева знакомый клич:

– Горячая кукуруза! Сладкие палочки!

Тетя Валя приблизилась к ней вразвалочку и без лишних вопросов поставила около Евиного полотенца свой потрепанный ветром и временем рюкзак.

– Здравствуй, ма хорошая. Тебе как обычно?

– Да, только соли не надо. У меня со вчера осталось.

Ева села и достала из сумки сто заранее подготовленных рублей. Тетя Валя в свою очередь достала из своего бездонного рюкзака початок заранее подготовленной кукурузы.

– Завтра не ждать тебя?

– Нет, теть Валь, выходной же.

С тетей Валей Ева была знакома уже сама не помнила, сколько лет, и каждый будний день она покупала у нее кукурузу. Поступить иначе было бы невежливо: тетя Валя только ради нее и забредала в эту часть пляжа.

Кукуруза в этот раз была ну просто ум отъешь: молоденькая и оттого сладкая. И горячая ко всему прочему. Ева ела ее медленно, раз за разом обжигая язык и одновременно получая удовольствие. Пленочки привычно застряли между зубов, так что пришлось лезть в сумку еще и за зубочисткой.

К этому моменту Евдокия почти полностью высохла и начала собираться в обратный путь. Через десять минут она вышла с пляжа в своей чуть намокшей от плавок юбке-татьянке – растрепанная и с зубочисткой во рту, которая прибавляла ее в целом женственному виду некоторую дисгармонию и залихватскость.

Домой идти было гораздо сложнее, чем к морю, потому что шагать приходилось в горку. Да еще и солнце палило вовсю, несмотря на то что часы показывали всего пол-одиннадцатого. Дабы дать себе небольшую передышку, Ева заглянула в «Пятерочку». Там под кондиционерами она купила сухое белое вино, немного креветок и пармезана – на вечер у нее планировалось ризотто.

Добравшись до дома, Ева приняла душ, постирала купальник и опять развесила его на сушилку. Переодевшись в домашние полосатые – клоунские, как говорила Яша, – штаны и белый кроп-топ, она переместилась на кухню и выудила из холодильника эмалированную кастрюльку со вчерашним борщом.

Пока тот разогревался в микроволновке, Ева включила радио, выбрала танцевальную радиостанцию. Потом отрезала ломоть бородинского хлеба, почистила зубчик чеснока и натерла им хлебную корочку.

Обеды у Евы всегда были ранние. Вот и сейчас часы показывали всего 11:15, а она уже доедала порцию и шла включать чайник. Чай она обычно наливала в две кружки. Первую – со льдом – залпом выпивала еще на кухне, а вторую, помыв посуду, несла в гостиную к своему рабочему столу.

На этом праздность буднего дня заканчивалась, начинались трудовые часы.

Гостиная в доме Евдокии была визуально разделена на две части. Первую она называла зоной отдыха: там стояла большая, но старенькая плазма, торшер на золотистой ножке и угловой диван, которому давно уже следовало поменять обивку. Перед диваном на цветастом ковре, в свое время привезенном тетей из Чехословакии, стоял журнальный столик, заставленный всякой ерундой: коробка с салфетками, гигиеническая помада, кучка орехов, подсохшая гвоздика в вазе, пара книжек, ножницы, неровная стопка пятирублевых монет, мятые купоны на лимонад. Словом, все то, до чего руки никак не доходили, чтобы убрать.

Вторая часть гостиной являла собой кабинет: высокий шкаф на две секции, до скрипа набитый книгами, да широкий деревянный стол с резными ножками, купленный на барахолке в Петербурге. На столе возвышалась лампа, над столом в окно светило солнце, у стола стояло кожаное кресло.

На этом кресле Ева проводила каждый день по шесть часов, поэтому давно озаботилась тем, чтобы оно было максимально удобным. Пожалуй, на данный момент это была самая дорогая вещь в комнате – Евдокия купила ее два года назад, потратив почти весь месячный гонорар.

Она поставила горячую кружку чая на стол, включила кондиционер и прикрыла жалюзи. Отодвинув кресло, пошлепала по теплому боку крепко спавшего кота. Усик – по паспорту Сириус – потянулся, с недовольством потерся о Евину руку и вальяжной походкой покинул комнату.

Ева уселась поудобнее, включила компьютер, открыла еженедельник и ткнула пальцем в «пятницу». Там ожидаемо было быстрым почерком выведено:

«Лендинг для Татьяны (репетитор китайского)

Согласовать карточки товаров Моржам

КубГУ (можно на пн.)».

Третий пункт Ева тут же с облегчением перенесла на понедельник и вычеркнула из списка дел. Самой большой ее головной болью сегодня был лендинг для репетитора, который она готовила вместе с маркетинговым агентством. С этим агентством она сотрудничала второй год, ребята были надежные, но суетливые. Так что задания прилетали Еве тогда, когда времени на их выполнение уже не оставалось.

Евдокия прикинула в голове: «Семь блоков для сайта, на каждый, допустим, по полчаса. Плюс потом надо вычитать, это еще час. В общем, часов за пять справлюсь».

Пять часов – это много. Под такое дело хотелось полностью освободить голову, поэтому начать было решено с согласования карточек товаров для магазина патриотических футболок «Моржи». Ева открыла телеграмм и убедилась, что Владимир – ее контактное лицо – сейчас онлайн.

После этого она щелкнула на вордовский документ, помещенный в самый центр упорядоченного экрана, и быстро пробежалась глазами по тексту двадцати восьми карточек. Внесла пару правок, переписала один тезис, сохранила и выслала Владимиру вместе с коротким приветствием.

«Моржи» были новым клиентом, так что от них ожидать можно было всего что угодно. Поэтому Ева ждала сообщение от Владимира с легким напряжением, но когда он его дописал, на душе сразу стало легко-легко.

«Здравствуйте, Ева! Все замечательно, сейчас еще покажу начальству. Думаю, они одобрят».

Ева поставила сердечко этому сообщению, а через пять минут получила следующее:

«Да, правок не будет. Еще раз спасибо!»

И следующее:

«Нам нужно буклет составить. Сколько это будет стоить?»

Ева тут же заскринила все сообщения и сохранила себе в папку «Отзывы». Надо будет потом подгрузить скрины на личную страницу анкеты биржи фриланса.

«Очень рада, Владимир! Цена брошюры зависит от объема, но если речь идет о стандартном листе А4, сложенном втрое, то стоимость будет 5 тысяч рублей. Вас устраивает?»

Евдокия почти все свои сообщения для клиентов заканчивала не точкой, а вопросом, чтобы у них была возможность бесшовно продолжить диалог.

«Цена устраивает. Вы свободны на той неделе?»

Ева пробежалась глазами по следующей странице еженедельника, а потом и по следующей.

«Увы, нет. Но у меня есть окошко 22 июля. Если для вас это не проблема, я сейчас пришлю договор».

Для Владимира это и правда не было проблемой, так что уже через полчаса Евдокия получила от него и подписанный договор, и аванс в размере полной суммы. После этого она со спокойной душой выдала чек, вписала новое задание в окошко «вторника» через неделю, а потом с удовольствием вычеркнула пункт «Согласовать карточки товаров Моржам» из сегодняшней «пятницы».

Ну вот и все, пора было приниматься за большой текст.

Ева размяла спину, пододвинула к себе клавиатуру, откинулась на спинку кресла и в новом вордовском документе написала:

«Репетитор китайского языка онлайн»

Потом она сверилась с данными, которые ей прислало маркетинговое агентство, и перепечатала план сайта:

«Оффер

Кому нужны занятия

Как проходят уроки

Стоимость и абонементы

Отзывы

О Татьяне

Блог о китайском языке».

«Ну, поехали», – сказала сама себе и начала работу.

Копирайтинг чем-то напоминал медитацию. Сначала в голове шум и гам, сотни мыслей, бытовые проблемы. Обезьяний мозг во всей красе. Но спустя пять минут весь этот гвалт утихает и наступает долгожданная концентрация. Когда нет ничего: только ты и текст. Еве нравилось это состояние полной сосредоточенности и полного нежелания отвлекаться, пока дело не будет сделано.

В документе появлялись все новые и новые строчки, лендинг вырисовывался на глазах. Получалось очень хорошо. Ева знала: заказчица будет довольна; но также видела тонкие места, которые ее точно попросят поправить. Излишне разговорный стиль и легкое хвастовство – вот что это были за места. Однако убирать их сразу Евдокия не собиралась: она вчера лично созванивалась с Татьяной и общалась с ней в течение часа, так что успела мимикрировать под свою клиентку. А именно так та и общалась: живо, лихо и бахвалясь. Поэтому тонкие места Татьяне либо с ходу понравятся, либо будут колоть глаза. Ну тогда-то Ева их и перепишет.

Часы в нижнем правом углу монитора показали 16:20, когда Ева в четвертый раз перечитала текст и поднялась со своего места. Сайту нужно было немного полежать, а автору – размяться. Поэтому она босиком вышла во двор и, стоя на жухлой от солнца траве, выполнила несколько асан из йоги. Потом, подпрыгнув, сорвала с яблони одно кисло-сладкое яблочко и съела его по пути в ванную. Причесалась, выдавила с носа комедон и вернулась обратно за рабочий стол.

Перечитывать текст спустя двадцать минут перерыва – все равно что узнавать его заново. Лендинг в глазах Евы сейчас выглядел так, будто его написал другой человек. Все огрехи были очевидны, все ошибки вроде пропущенных запятых и неправильных окончаний цепляли взгляд.

Потратив еще полчаса на финальную вычитку, Евдокия выдохнула с облегчением и выслала текст маркетологу Жене, которая сейчас была не в сети. Вообще обычно Ева оставляла материал отдохнуть до следующего утра, но не в этот раз. Текст был нужен вечером пятницы, чтобы дизайнеры уже начали собирать под него сайт.

До шести оставалось еще пятьдесят минут, так что Ева, превозмогая желание сесть и порыться в телефоне, решила все-таки начать работу над сюжетом рекламного видео для Кубанского государственного университета. К ним в пресс-службу недавно пришла работать бывшая одногруппница Евдокии из МГУ, и, когда им понадобился копирайтер, имя Евы всплыло само собой. Хотя сама Ева была уже не рада этому сотрудничеству, потому что идею для одного несчастного сюжета они с Валей согласовывали почти месяц, дело нужно было довести до конца.

Так что следующие полчаса она старательно вносила правки в текст, чтобы сделать его «чуть более жизнеутверждающим и вдумчивым». Что бы это ни значило.

Откровенно говоря, от этого сценария Еву уже начинало тошнить. Поэтому она переписала короткий – на тысячу знаков – материал и тут же выслала его Вале.

«Спасибо! Покажу проректору», – ответила она.

Тому самому проректору, который завернул все предыдущие пять версий. Ева закатила глаза и хмуро посмотрела в потолок.

Подумала немного и написала:

«По договору у нас предусмотрено два этапа правок, но получилось уже пять. Больше переписывать материал не буду и рассчитываю на твое понимание».

«Да, Ев. Прости, что так вышло, – своим ответом Валя успокоила Евдокию, которая уже успела настроиться на маленькую локальную баталию. – Если он снова окажется недоволен, будем сами редактировать. Спасибо за сотрудничество. Можем на тебя рассчитывать в будущем?»

«Хренушки», – подумала Ева.

«Да, конечно! Хорошего вечера», – появилось в чате.

Она глянула на часы. Те уже показывали 18:00. Рабочий день, а вместе с ним и рабочая неделя, окончены.

Открыв диалог с Женей, которая так и не ответила на ее письмо с лендингом, она быстро напечатала: «До связи в понедельник!» И с чувством выполненного долга выключила компьютер.

Ощущение было просто замечательное: все дела сделаны, никаких хвостов не осталось. КубГУ наконец от нее отстал, а «Моржи» подкинули немного денег. Хорошее завершение хорошей недели.

Евдокия задвинула кресло и открыла жалюзи. В большое окно, выходящее на двор, светило оранжевое, медленно ползущее к горизонту солнце. Дневная жара наверняка схлынула, можно уже отключить кондиционер.

Внезапно рядом нарисовался Усик и требовательно потерся о Евину ногу.

– Помню про тебя, радость моя, – откликнулась Ева, подняла толстенького кота на руки и понесла на кухню. Вместе они немного повалялись на полу у обеденного стола, а потом стали готовить ужин.

Ева залила холодной водой замороженные креветки, поставила на плиту кастрюлю с водой и большую сковородку. Когда креветки отошли, она очистила их, и все панцири сложила в закипающую воду. Посолила, поперчила, закинула лавровый лист. Спустя двадцать минут сцедила готовый бульон и всыпала в сковороду порцию сырого риса. Когда он раскалился, Ева полила его двумя половниками бульона. Жидкость зашкворчала и забулькала, наполняя кухню запахом жареных морепродуктов. За бульоном последовала порция сухого белого вина Абрау Дюрсо, потом снова бульон, снова вино и снова бульон. И так – пока рис не оказался готовым. В конце Ева закинула в него обжаренные на чесноке и оливковом масле креветки, посыпала пармезаном и выложила на тарелку. Сверху бросила для красоты парочку листиков шпината, включила первый попавшийся подкаст о Распутине и налила себе вина.

Сидеть вот так, в покое и одиночестве, наслаждаясь вкусной домашней едой, – разве существовало что-то более приятное в этом мире? Для Евы – точно нет.

Закончив с ужином, она вымыла посуду, переоделась в длинную джинсовую юбку и гавайскую рубашку, надела на пальцы пару колец, на запястья браслеты, а на голову – вязаную из рафии шляпу и пошла прогуляться.

В ее ушах играли старые песни 30 seconds to Mars и Flёur, мимо проезжали машины, по узким тротуарам навстречу шли редкие отдыхающие, возвращающиеся с пляжа. Обычная обстановка маленького поселка в маленьком приморском городе.

Проходя мимо парковки «Магнита», Ева глянула через дорогу на строящийся коттеджный поселок у гольф-клуба. Домов там пока было очень мало, но, судя по информации на Циане, цена их была просто баснословной. Настолько, что вызывала у обычно безразличной Евдокии недоумение. Они часто обсуждали с Яшей, кто же эти люди, которые готовы за 40 миллионов купить крошечный коттедж на 70 квадратных метров. И не где-нибудь в Дубае, а в Геленджике. В районе, который периодически страдал от нехватки воды.

Ева петляла по знакомым улочкам около часа, а когда почувствовала усталость в ногах, повернула домой. В голове ее к этому моменту была тишь да гладь. Все мысли о написанных за день текстах улетучились. Все заботы недели остались в прошлом. Не хотелось думать ни о чем – только о лежащем в холодильнике медовике и недочитанной книге, ожидавшей своего часа в пляжной сумке.

Когда Евдокия вернулась домой, уже почти стемнело. Она немного посидела во дворе на скамейке, разминая покрасневшие в сандалиях ноги. А потом прошла в дом и закрыла дверь на все четыре оборота ключа. Подергала ручку, чтобы убедиться: заперто.

В душе она долго стояла, опустив лейку к полу, потому что из той лилась ледяная вода. Спустя две минуты ожидания температура в душевой кабине упала градусов на десять, стало прохладно. Загорелая кожа покрылась мурашками, а выгоревшие волоски на руках встали дыбом. Так что, когда вода наконец потеплела, Ева вошла под нее с благодарностью озябшего человека и какое-то время неподвижно грелась, откинув голову назад, чтобы не намочить волосы. Затем она натерлась апельсиновым гелем для душа, умыла пенкой лицо, побрила ноги и вышла, укутавшись в халат. Тот был подарком очень-давно-бывшего-молодого-человека на очень-давний-Новый-год. Халат выглядел так, как будто создан был, чтобы ходить в нем по испанскому особняку и отчитывать садовника за неровно подстриженные кусты. Черный, шелковый, длиною по щиколотки, с отложенным воротником и перьями на рукавах – он абсолютно не сочетался с эклектичным стилем, которого придерживалась Евдокия. Поэтому халат несколько лет и лежал в углу шкафа, пока она не обнаружила его во время уборки.

Ева тогда долго смотрела на вещь, прикидывая: выбросить ее, вернуть на полку или просто отдать Яше. Потому что самой ей этот халат был вроде ни к чему, а если даже и к чему, то как носить его дома? Такой красивый и вычурный. Поразмыслив об этом, Ева просто постирала его, отутюжила и повесила в ванной. И внезапно оказалось, что, когда вещь не благоговейно лежит в шкафу, а обыденно висит на крючке у душевой кабины, пользоваться ею становится не в тягость.

Выйдя из ванной, Ева повыключала свет во всем доме, оставив только торшер у дивана. Улеглась в подушки, накрылась пледом и подозвала Усика. Тот без раздумий разместился у ее живота и начал демонстративно вылизывать лапу. Ну а Ева взяла книжку и приступила к долгожданному чтению.

Через два часа, заплаканная, она перевернула последнюю страницу. Судьба Наоко Ясутани, ее отца, бабушки и дяди заставила Еву взять с журнального столика ручку и записать на нахзаце:

«Сколько боли и сколько надежды.

И правда – просто рыба, выброшенная на берег».

На часах было уже 23:20. Усик давно перебрался с дивана на лежанку у дверей и крепко спал. Как будто не занимался тем же самым весь сегодняшний день.

Ева поднялась, свернула плед, разложила по углам дивана подушки. Кое-как всунула прочитанную книгу в книжный шкаф и отправилась в спальню.

Там она сменила халат на ночную рубашку, открыла окно и влезла под простынку. Напоследок сказала – то ли самой себе, то ли вселенной, то ли Господу Богу – тихое:

– Спасибо. Спокойной ночи.

Никто, как обычно, не ответил. Но думать об этом было бы горько.

Так что Ева просто закрыла глаза и мирно заснула под шорох ветра и отдаленный шум изредка проезжающих мимо дома машин.