Читать книгу Необычайные похождения Севы Котлова - Анатолий Алексин - Страница 7

Итак, паспорт оказался в плену.

Администратор был взъерошенный человек, который, казалось, не спал двадцать ночей подряд. Он сидел в голубом закутке. За его спиной было полукруглое окошко, закрытое голубой, под цвет закутка, фанерой. В окно то и дело стучали, но администратор не открывал его, а только пожимал плечами и произносил одну и ту же фразу: «Вот люди!»

Войдя в комнату, я спрятался за шкафчиком, так что со стула, стоявшего в углу, меня не было видно. На этом самом стуле сидел, опираясь на палку с толстым гнутым наконечником, мой сосед по читальне – добрый лысый дядя.

Администратор не обратил на меня внимания. Он пристально следил за своими пальцами. А пальцы его барабанили по стеклу, лежавшему на столе и уже треснутому во многих местах. «Добарабанился!» – подумал я.

Лысый дядя между тем говорил:

– Поймите, что ко мне приехал зять из Актюбинска. Я не видел его уже пять лет!

Администратор продолжал барабанить, следя за пальцами, словно боялся сбиться с мотива.

– Может быть, и ваша дочь скоро выйдет замуж. И у вас тоже будет зять.

– Моя дочь учится в третьем классе, – не поднимая головы, буркнул администратор.

– Ну, так она лет через десять выйдет замуж.

Стекло стало потрескивать.

– Ну хорошо, хорошо… Допустим, ваша дочь никогда не выйдет замуж и у вас вообще не будет зятя.

Допустив это, администратор так хватил кулаком по столу, что стекло разлезлось в стороны по трём старым трещинам, как по швам.

– Успокойтесь, пожалуйста, – мягко сказал лысый дядя.

– Да что вы меня, успокаиваете, как ребёнка! В Москву каждый день приезжают тысячи зятьёв, и я не могу всех их устроить вместе с тестями на девятичасовой сеанс. Не могу!.. Идите сейчас, на дневной…

– Но мой зять приехал в командировку – и днём он не может. А я не могу вечером!

Зазвонил телефон. Администратор снял трубку, и лицо его стало милым, а волосы, казалось, причесались сами собой.

– Здравствуйте, Лев Петрович, – замурлыкал администратор, схватившись за трубку двумя руками, точно боялся, что голос Льва Петровича убежит. – Пожалуйста, пожалуйста… Наши двери раскрыты для вас. На любой! Да хоть целый ряд занимайте…

– Значит, у вас всё-таки есть билеты на девятичасовой сеанс? – раздался голос лысого дяди, который в этот момент был не таким уж добрым. – Льву Петровичу, значит, и без зятя «пожалуйста», а мне…

Администратор замахал руками: дескать, ладно, получите свои билеты, только разговаривать не мешайте!

Повесив трубку, он порылся в ящике стола, достал оттуда маленький квадратный листок, поднял глаза, чтобы найти ручку, и тут наконец обратил на меня внимание:

– А тебе что?

Я подошёл поближе и увидел, что паспорт мой преспокойно лежит на столе.

– У меня вот… отобрали…

Администратор поспешно схватил паспорт и переложил в ящик, будто я мог стащить его.

– Паспорт, молодой человек, вы не получите. В школу отошлём!

– Отдайте… Я больше не буду. Никогда не буду… – угрюмо пообещал я.

Тут лысый дядя, который снова стал добрым, узнал меня и поднялся мне навстречу.

– Какими судьбами? И за что арестовали ваш паспорт?

Он прижал палку к груди и заверил:

– Мальчик не мог сделать ничего дурного.

– Он не мальчик! – зло отчеканил администратор. – Был бы он мальчиком – тогда другой разговор. А то ведь вполне самостоятельный человек. Паспорт уже имеет!

Господи, как же мне надоела эта фраза: «Был бы он… тогда другой разговор…» Как я хотел поскорей положить паспорт на место, в восьмой том Малой советской энциклопедии, и поскорей вернуться в свои безопасные, симпатичные двенадцать лет! Как я хотел!.. Но сделать это было не так-то легко.

– Хорошо. Допустим, что он взрослый человек, – продолжал заступаться за меня добрый дядя. – Но он всё же не мог совершить ничего дурного. Я видел недавно, с каким подлинным упоением читал он книгу. А человек, любящий литературу, не способен на плохие поступки. Не спо-со-бен! Литература возвышает и очищает… Он не мог сделать…

– Не мог сделать?! – Администратор с жалостью взглянул на лысого дядю: как, мол, плохо вы разбираетесь в людях. – Да он, если хотите знать, передал этот паспорт своему дружку, не достигшему положенных шестнадцати лет. Чтобы тот незаконным путём купил в кассе билет!

Тон был такой, словно я что-то украл или что-то поджёг.

Добрый дядя взглянул на меня, как бы спрашивая: «Неужели всё это так?» Я опустил голову. Видя моё смущение, администратор совсем разошёлся:

– Не получит он паспорт. Не получит! Учить их надо!

– Совершенно справедливо, – подхватил добрый дядя. – Надо учить! Вот и давайте лучше побеседуем с молодым человеком. Может быть, нам удастся убедить его.

– Здесь не детский сад! И не исправительная колония!

А я стоял и упрямо твердил:

– Отдайте мой паспорт. Отдайте!..

– С юридической точки зрения, вы не имеете права отбирать паспорт. Вот побеседовать, объяснить, даже в крайнем случае сообщить в школу…

За этот «крайний случай» и ухватился администратор. Перебив доброго дядю, он сказал:

– Ладно. Хорошо. Паспорт я ему отдам. Но в школу позвоню обязательно!

– А вот мы побеседуем с молодым человеком, обратимся к его совести… к его чувствам, – не отступал добрый дядя. – И тогда, я предполагаю, отпадёт надобность в вашем звонке.

– У этих типов нет никакой совести! – взорвался администратор. – И не к чему нам с вами обращаться. Просто не к чему! Вы – культурный человек, газеты читаете, вероятно. Что там пишут? «Не проходите мимо!» А вы?.. Проходите и даже, можно сказать, пробегаете. Наверно, ещё и прикуривать детям на улице даёте, и билеты у них покупаете по двойной цене. Знаем мы таких! Читали!.. И хватит!

– Вот именно: хватит! – поднялся добрый дядя. – Довольно. Вы – сторонники карательных мер, а я – воспитательных. И мы с вами никогда не договоримся. Я вот уже второй раз сегодня наблюдаю, как этого молодого человека ругают, но даже не пытаются побеседовать с ним, объяснить…

– Мне некогда тут болтать со всякими сорванцами, – ответил администратор.

– А чем вы так уж заняты, интересно знать? – с ехидством, которого я никак не ожидал от него, спросил добрый дядя. – Билеты Льву Петровичу организуете?

Я понял, что ни добрый дядя, ни его зять из Актюбинска в кино сегодня не попадут.

Администратор достал мой паспорт из ящика и, держа его в руке, спросил:

– Так какой номер школы?

Я мог бы, конечно, назвать любой номер. Любой!.. Но я так много хитрил и обманывал в тот день, что мне вдруг очень захотелось сказать правду. Да и перед добрым дядей было неловко: он так верил в возможность моего исправления! И я назвал номер своей школы, как-то даже не подумав в ту минуту, что опасность грозит вовсе не мне, а Диме. Ни в чём не повинному Диме!

Администратор зашелестел страничками Диминого паспорта. Добрался до прописки и стал изучать её, чуть не разглядывая на свет.

– Да… По району совпадает. Странно!.. – сказал он. – Завтра же позвоню директору. Учить их надо!

Добрый дядя смотрел на администратора с жалостью, как на конченого человека.

– Не верите вы людям! А ведь столько, я предполагаю, разных фильмов пересмотрели. Могли бы уж научиться!..

Не дожидаясь ответа, он вышел из голубого закутка, зло постукивая своей палкой и совсем позабыв о билетах на девятичасовой сеанс, – вот до чего рассердился!

Я, спрятав Димин паспорт в боковой карман курточки, поплёлся вслед за ним.

Добрый дядя нарочно шёл медленно, чтобы я мог догнать его. А когда я догнал, он остановился и сказал:

– Вот вы, молодой человек, читали сегодня книгу двух блестящих сатириков. Читали? И вполне законно восторгались ею. А не подумали вы о том, что, будь эти сатирики сейчас живы и узнай они о вашем сегодняшнем поступке, вы бы вполне могли стать мишенью для их пера. И очень удобной мишенью.

Добрый дядя не знал, что я уж давно сделался этой мишенью: ведь не зря же, оказывается, Дима сравнивал меня с «великим комбинатором»! Я ничего не ответил, а только опустил голову и пошёл дальше. Он сжалился и постучал своей палкой, требуя, чтобы я вернулся.

– А вообще-то, молодой человек, запишите телефон одного моего друга по гимназии – специалиста в области желез внутренней секреции. Он, я предполагаю, поможет вам… Как бы это сказать?.. Ну, подрасти немного… Окрепнуть! И в плечах стать пошире. А то вы несколько хилы для своего возраста. Да-да… несколько жидковаты.