Читать книгу Душа на безмене. записки современного странника - Анатолий Ехалов - Страница 12

Жила=была в деревне Тринадцатый Квартал одинокая старушка. Самая обыкновенная старушка, каких у нас на Севере по деревням, пока, слава Богу, еще, что волнушек по березнякам.

Как и весь деревенский люд, носила она летами резиновые сапоги, зимами катаники с калошами и круглый год «ватну куфайку» – «полушубок стеганый», спала на печке, питалась скудно…

По весне садила пластину картошки да пластину луку, пластушину капусты да пару гряд моркови, чтобы зимой не голодомориться. Страдала на сенокосе в комарином да паутовом аду, несла повинность на пастьбе – две коровы, два бычка да нетель, коза опять же с козликом Яшенькой. Надо поробить, чтобы такую артель содержать…

Только вот росточком была Нина Ивановна маловата – всего-то метр с вершком, зато Бог характер настырный дал, упорный. Вот и упиралась она всю свою жизнь, не считаясь с выходными и праздничными, отпускными и годами пенсионными…

До того, как на пенсию выйти, работала Нина Ивановна Крюкова в лесу сучкорубом. Должность ответственная, тяжелая, но и денежная. Хватило бы ей, одинокой, на хлеб с маслом. Да ведь как без скотины=то! Без коровки да бычка – и дом сирота.

Никто и не знал, что в деревне Тринадцатый Квартал живет сучкоруб бабка Нина, у которой денег хватило бы на десяток самых дорогих автомобилей того времени – «Волг». Да еще бы на безбедное прожитье осталось… И деньги те не кои в лесу зароблены, кои на сплаве, кои от бычков да свиней вырученные. Шутка ли, одних быков полсотни выращено да сдано государству, а денежки все на книжку покладены. А таких быков, как у Крюковой, не бывало ни у кого. Земля дрожит, как идут.

Кому не лестно? Однако не каждый порадуется, иной и черную зависть под рубахой спрячет… Комбедовские-то настроения они живучи.

Да и Владимир-то Ильич Ленин, видимо прав был, опасаясь, что мелкобуржуазная стихия крестьянства будет ежедневно и ежечасно рождать в деревне капитализм.

Хотя, на первый взгляд, капитализмом в Тринадцатом Квартале не пахло. И все же некоторые бдительные односельчане этот самый капиталистический загиб в действиях гражданки Крюковой усмотрели.

Помните, с чего начинал верный тогда ленинец Михаил Горбачев? С борьбы с нетрудовыми доходами…

К тому времени приспела пора Нине Ивановне на пенсию выходить. А без работы ей день ночи чернее. Устроилась на легкую в леспромхозе – ассенизатором в своем же Тринадцатом Квартале.

Дали ей полставки жалованья, сивого мерина в подчинение, бочку с навозным черпаком и все выгребные ямы в ведение.

И стала она трудиться на этом поприще истово, как умела.

Черпает «ночное золото» да на ближайшие покосы возит. Бочку соседям, да две себе – как русскому человеку положением не попользоваться? И поперла во всей округе на покосах трава, а у Крюковой – не трава, а травища. Раз косой махнешь – и копна. И сено такое, что не надышишься – мед чистый.

Вот и стало завидно некоторым гражданам. Сочинили заявление насчет нетрудовых, пошла бумага в район, там ей ход дали, комиссия с разбирательством приехала. Проверила она сивого мерина, бочку с черпаком, «наличие ночного» золота в выгребных ямах, покосы…

Факты были налицо – трава на крюковских покосах стояла стеной и прочую траву в окрестностях превосходила.

Так Нину Ивановну раскулачили первый раз. На самой заре перестройки. Мерина угнали на колбасу, содержание сняли. С той поры выгребные ямы в Тринадцатом Квартале не чистились, а луга окрестные захирели и выродились.

…Года не прошло, как подкатила к избушке бабки Крюковой другая волна раскулачивания.

Приехала из района опять же выездная сессия районного суда разбирать дело гражданки Крюковой, «допускавшей факты кормления крупно-рогатого скота продуктами хлебопечения».

Народу набилось в старый деревенский клуб видимо-невидимо.

Гражданка Крюкова топталась перед судейским столом в новых не надеванных катаниках с калошами и почти не ношеной плюшевой жакетке, доставшейся ей еще от матери.

– Так вы признаете изложенные выше факты? – Грозно спрашивала ее судья.

Крюкова растерянно топталась перед судейством, не понимая, что же тут такое происходит.

– Скотину хлебом, спрашивают, кормила? – Весело подсказали из зала.

– Да как же, чудак ты человек, – обращаясь к прокурору, удивлялась Нина Ивановна. – Разве ты сам-то к бычку без корочки пойдешь?

Учитывая чистосердечное признание, дали гражданке Крюковой пятьсот рублей штрафу. Впрочем, штраф этот финансовое положение Крюковой не пошатнул. А деревня? А деревня, как кормила скотину хлебом, так и продолжала кормить. А чем еще кормить ее? Не пирогами же…

Но скоро уж и демократические времена подкатили. По деревням заговорили, что за дело в стране теперь тимуровцы взялись. А раз так жди, что старухам-то старым и дров навозят, и расколют, и в поленницы уложат.

И верно, приезжают из районного собеса специально бабкам в Тринадцатый пенсию вручать. Прибрели бабки в старый клуб – а там радость великая. За все труды их тяжкие доброе правительство такие пенсии отвалило, что и не высказать. Получали какие-то рубли жалкие, а теперь и не сотни даже, а тысячи! Загудели радостно: кто дом собрался подрубать, кто двор, кто баню новую ставить. Как с такими деньгами теперь не жить? Понесли тысячи свои жалованные по домам, кто в чулок прятать, кто в матрас, кто за божницу.

Дня через три приехала в деревню автолавка, кинулись наши богатейки за продуктами да ничего и в толк взять не могут… Цены-то такие, что глаза на лоб повылезали. Пошли назад – может ошибка какая, может по «радиву» чего скажут. Включили приемники а там и слова по=русски не услыхать: приватизация, инфляция, ваучер да консенсус…

Короче говоря, одномоментно раскулачили всех бабушек Тринадцатого. И нашу ударницу Нину Ивановну Крюкову раскулачили подчистую.

Она одна дольше всех держалась, упиралась, скота растила, да опять же государству сдавала, хотя и государства того давно уже не было, а бычков, что на сберкнижке ее паслись, давно уже пас кто-то другой, кто оказался попроворнее Нины Ивановны.