Читать книгу Ювелирный мастер - Андрей Андреевич Храбрый - Страница 6

Через пару дней Николай вновь пришёл в то же самое кафе, но только ради послеобеденного кофе. Молодой и смелый официант подскочил к нему, когда тот ожидал приготовления напитка:

– Ваш столик свободен, можете присаживаться. – Самодовольная и глупая улыбка растеклась по лицу. В глазах других сотрудников коллега сделался самоуверенным и безбашенным. Однако он, почувствовав охватившее воодушевление от содеянного, отказался останавливаться. – Вы ведь не забыли книгу?

Николай, не придававший значения выходкам, почувствовал пробегающие разряды тока по конечностям от последних слов. Он растерянно посмотрел на на ехидно улыбающегося смельчака, который трепетал от триумфа. Клиент, жутко нервничая, силился подобрать колкую фразу, чтобы не пялиться выпученными глазами, с приоткрытым от неожиданности ртом в едкую морду, однако опыт показывал: Николай не способен остро отвечать и безболезненно переживать оскорбления.

"Все из-за неумения подражать железным людям. – Пытался как можно скорее сообразить он; официант тем временем демонстративно поправлял салфетки на подносе, гордо показывая профиль лица жертве. – Костя умеет выражаться так, что на лавочку к дуракам обидчик усаживается самостоятельно. Ему не посмели бы косо посмотреть не только в лицо, но и в спину: вся его сущность заявляет о характере! Господи, а я-то что? На ногах удержаться не способен".

Пауза кончилась быстро: механизм защиты Николая сработал, и намеренно ожидавший продолжения официант возобновил язвить, прощупав почву неуверенности в голосе посетителя.

– Больше не ожидайте моей задержки.

– Да вы не торопитесь, – отвечал тот, откровенно посмеиваясь, – мы всегда рады желанным гостям.

– Как вас зовут? И где жалобная книга?

– Извините, пора обслуживать клиентов. – И нахальный официант победоносно вырвался с блокнотом в руках.

"Костя бы уже давно схватил бы его за плечо и вылил бы кофе на форму, если бы он не был горячим, в ином случае – что угодно, но только холодное. А я что? Только и смотрю, как он удаляется к своим друзьям, которые с любопытством все это время наблюдали. Облегчает только то, что он – не девушка".

Николай стремительно вышел на улицу, опустив голову вниз под напором внимательных взоров.

"Дурацкое кафе, – думал он, – не откроется больше входная дверь моей рукой! Во всем виновата пустая трата времени: погоня за девушкой, с которой даже заговорить не удастся".

Недопитый до конца стаканчик плюхнулся в первой попавшейся мусорке так, как будто молодой человек этим поступком хотел что-то показать. Но кому? И что? Силу и независимость в том, что не нуждается в услугах? "Поздно, – продолжал размышлять тот, – уж лучше б вылил отвратительный кофе на стол. А что им от этого броска? В любом случае все выпил".

Девушка в черной шляпе и в таком же по цвету строгом летнем платье выбирала ромашки. Рыжие вьющиеся волосы прикрывали вырез на спине до середины лопаток. Незнакомка часто закидывала локоны назад, которые упорно лезли к лицу из-за дующего в спину ветра. Николай невольно остановился, заметив в изящных плечах знакомость, которая не поддавалась воспоминаниям, и, чтобы во второй раз за день не оказаться дураком среди садовников, как думал он, зашел в магазин и начал рассматривать цветы у витрины. Однако, как назло, растения с длинными стеблями и висячие букеты только формировали препятствие, и когда он наконец-то сумел подобрать подходящее место, с которого проглядывались ромашки, девушка расплатилась и пошла прочь медленным шагом.

Николай вцепился в первый попавшийся букет: орхидеи, розы, альстромерия и некоторые другие цветы, сочетающиеся друг с другом. Продавщица спрашивала карточку магазина, показывала купоны, предлагала различные безделушки – Николай пропускал все мимо ушей, торопливо отказываясь. "Так бы поступил и он. – Мелькало в перенапряженной голове, которая разрывалась от разлившегося липкого волнения. – Ну уж нет, это исключительно моя идея: что может быть неприметнее, чем скрыться среди магазинных цветов, чтобы не ошибиться в лике человека? Только скорее! Человек ведь торопливо ждет пока пухлые ручки безразлично выдадут сдачу!" Он не отдавал отчетов, только спешил и желал как можно скорее опознать незнакомку, которая отчего-то манила уходила все дальше и дальше.

За последние два дня он, увлеченный исканиями высокомерно завершившей предыдущую встречу Алисы, успел обознаться три раза – близился четвертый. Именно эту девушку, как следует, не сумел разглядеть, и поэтому, руководствуясь интуицией, унюхал искомого человека, как и во все предыдущие разы: в парке, в магазине на кассе, торговом центре. Все три предыдущие попытки начинались преследованиями девушек, а заканчивались боязливо оглядывающимися настороженными незнакомками, которые заметно ускоряли шаг, и тогда он, Николай, прекращал игру. Игру, переросшую в пугающее увлечение.

Она отдалилась метров на сто от магазина, когда безбашенный покупатель, волнуясь, выскочил на улицу. Лоб покрывал тонкий слой пота, а вечерняя прохлада приятно сдувала его с кожи. Побежал за ней и, сократив расстояние вдвое, остановился, перейдя на быстрый шаг, расценив пробежку с букетом в руках чересчур привлекающей внимание, как со стороны незнакомки, так и со стороны прохожих. Николай ненавидел бегать, особенно по людным улицам. В его голове с короткой стрижкой всплывали ассоциации: правосудие мчится по стопам, а он, виновник, слепо верящий в свою невину, спасается бегством, рассчитывая скрыться в кустах с гладкими листьями. Оно играет, забавляется, притворяясь, словно расстояние между ними не укорачивается, а он искренне верит в уловку, все надеясь избежать кары. И так до потери сознания, до полного изнеможения. Одним словом, Николай удирал от реакции окружающих, которым было, по сути, всё равно.

Через несколько улиц девушка свернула во дворы, и через минуту свернул и он. Каждый сделанный шаг сближал двух людей. Николаю не хватало духа преодолеть последние разделяющие метры. Боязнь. Что же он сделает, когда догонит: глупо обернется или попросит остановиться, потянув за локоть? А после разочаруется, к испуганному удивлению незнакомки, в том, что обознался? А дальше начнет извиняться? И что же после подумает она, что скажет близкому дома…? Всего лишь человеческий страх вместе с глупостью. Бездарная потеря досуга, заменившая книги или фильмы, заботу о человеке или домашние дела на просиживания в кафе и последующие вглядывания в лица. Впрочем, каждому положено свое времяпровождение. Инструкций по его исползованию, к счастью, не существует.

Девушка занесла руку, чтобы снова откинуть волосы назад, и как бы невзначай выронила помаду, вынырнувшую из элегантной женской сумочку. Звук упавшего предмета не остановил незнакомку: та, ничего не заметив, продолжила двигаться чересчур замедленным шагом. Вокруг ни единой души, ни единых звуков, исключая чириканье воробьев и курлыканье голубей. Случайность или она намеренно зашла сюда, – думал молодой человек.

Николай неуверенно поднял уроненное, покрутил помаду в руках и затем, все еще мявшись, поспешил за уходящей, зная, что на сей раз обязан заговорить первым. Расстояние сжалось до крошечного разрыва. Николай около трех минут тащился по пятам, взглядывал, слышал бьющиеся виски, чувствовал, как покрылась помада потом от ладоней и оттого стала скользкой, иногда шаркал ватными ногами и сам же вздрагивал от издававшихся звуков. Незнакомка не выдержала и гневно обернулась.

– Извините, вы обронили. – Пропищал молодой человек.

– Да что вы! – Воскликнула та. – Я и не заметила: вся ждала и ждала, когда получу обратно пропажу. Благодарю. Даже жаль, что мне самой пришлось обращаться: догадки возможного исхода ужасно терзают. Чертово нетерпение. – Молодой человек протянул помаду – та нелепо выскользнула из мокрых рук на асфальт, и девушка на сей раз подняла ее сама, с тошнотой на лице зажав кончиками двух пальцев и запретив Николаю заново наклоняться. – Справлюсь сама.

Ощутив влажность на пластмассе, она вытащила одноразовую салфетку и с отвращением протерла помаду и очаровательные ладошки.

Настроение Николая переменилось, прежние желание смешались с отвращением, которое вытолкнуло любопытство и снова разрушило игру. Беспощаднее, чем раньше. Язвительно, без капли страха. Казалось, будто девушка еле сдерживается, чтобы не повалить его на лопатки. Он вспомнил слова Константина резко возжелал уйти как можно дальше, проклиная день и все вокруг. "Девушки, красивые девушки, только и приносят несчастья”, – вспомнилось Николаю.

– Такие неприметные люди запоминаются плохо. Прихвостень Константина, так ведь? – Все еще сурово, с четкой расстановкой, объявляла она.

– Мы виделись. В кафе. Пару раз. -Вытаскивал тот из себя, чтобы только не молчать и не ухудшать этим свое положение. Николай виновато опускал глаза вниз, прятал за спиной и ногами пышный букет, стыдясь потраченным деньгам.

– И зачем же пошел за мной? Хотел поздороваться? Имя хоть не забыл? – Девушка красиво рассмеялась, Николай молчал: имя, действительно, вылетело из головы. Она хитро улыбнулась губами бордово-матового цвета и освежила память. – Алиса, приятно познакомится.

Чувство жалости к себе охватило несчастного, скривившееся выражение лица только усугубило его положение. Николай по привычке рыскал в поисках поддержки среди окружающие, но на весь двор была только она: девушка, загоняющая мужчину в нору, давящая фразами и вызывающая желание мчаться со всех ног куда подальше.

– Так зачем же следил?

– Случайность из-за которой показалось, будто обознался. Не мог уйти, не удостоверившись.

– А если бы сразу узнал меня, то что?

Он не ответил то-ли из-за заигрывающего выражения лица девушки, то-ли от неспособность выразить мысли. Она звонко рассмеялась, гордо подняв голову. Тот факт, что эта девушка была чуть выше по росту, доводил Николая до точки кипения. Каждое мгновенье он косился на соседние переулки и арки домов, но сорваться с места не удавалось: ноги словно приклеились к земле.

– Может, рассмеялся бы в лицо? Или что-нибудь другое вытворил, а? Нет, ты не способен на такое, ты и подойти-то боишься! Приветствие выговариваешь с трудом! – Выкрикивала она, все еще смеясь. – Выдумывать – невероятное удовольствие! Сначала было даже приятно думать о его ненависти, токсичности, желание обидеть, а потом наступило безразличие. Почему же было приятно? Привлекала некая смута в характере и при этом одновременно болезненно отталкивало. – Она замялась и задумалась. – Своим появлением ты смахнул безразличие и покрыл меня очередным одеялом, сотканным из отвращения. До сих пор удивляюсь тому, что я тогда не выказала стоящих эмоций, хотя имела полное право в соответствии с женским полом. Вылитый чай – сущая мелочь.

– Обиделась?

– Обижаюсь? Нет, что мне до него. Если ты уверяешь, что наша встреча случайность, то в дальнейшем такие случайности прекратят свое существование, а значит, я больше никогда не встречусь с вами двумя.

– Честно говоря, я представлял встречу иначе. Костя назвал тебя совершенно другой, не такой, какой ты показалась ему после испачканной одежды, вот я и решился проверить. Он сказал, что я познакомлюсь с иным человеком, не с тем, кого видел в кафе…

– Что ж, достаточно ли убедился в его словах? Я такая, какой ты меня видел там. Ничего нового. – С вызовом бросила Алиса, а затем сказала так, словно объявляла выбор. – Идем, мне надоело стоять.

Превосходный шанс, чтобы молча убраться в сторону. Оставить все и не мучаться. Николай почти за тридцать лет не научился пользоваться возникающими возможностями и именно поэтому последовал за ней. Мужество отсутствовало даже для банального “прощай”.

– Что-то общее есть ваших характерах. Вы схожи. Не полностью, разумеется, хотя очень даже сильно. Не две капли воды, но каменная основа для скульптур одна и та же. Разные творенья, но родственники по материалу. Загвоздка в том, что не хотите признавать моих утверждений. Когда же в тот вечер он оставил меня, я углядел искру… – Чем больше молол языком Николай, тем спокойнее становилось ему на душе, однако последнии фразы лавиной, вызванной собственным криком в горах, засыпали несчастного.

– Искру чего? -Ее брови сами поднялись, а перебивающий голос содержал глубокую ненависть, поднятую из самых темных уголков женской души.

– Не знаю. Может, хорошего, – предполагая, замямлил тот, – начало дружбы между мужчиной и женщиной. В тот вечер, когда собралась наша компания, он очень даже радушно пригласил тебя к столу, едва завидев твою фигуру, переступающую порог чертовой кофейни.

– И после посещать превосходное заведение больше не хочется.

– Я все равно пребываю в недоумении. Почему все именно так? Мне очень хочется разобраться.

– Отлично! Впереди как раз целая вечность, думаю, – язвя отвечала девушка, – тебе хватит ее на раздумье или совместные с Константином сплетни. А теперь мне пора. – Она резко остановилась, и вытянутой ладонью, уткнувшейся в плечо Николая, застопорила молодого человека, и, хихикнув, бросила еще одну фразу, а после умчалась с впечатляющей скорость, совсем беспечно размахивая пышным букетом из ромашек. – Кстати, красивый букет!

Ошарашенный Николай не двигался несколько минут, держа перед собой до этого спрятанные цветы. Рассматривал их. Отвращение к букету вспыхнуло внезапно. И он непременно бы швырнул их на землю, а затем затоптал бы ногой, если бы не одинокий прохожий мужик лет сорока, который осуждающе оценил Николая и удаляющуюся, как уносимую ветром пушинку, девушку с ромашками. Тот что-то брякнул себе под нос и медленно двинулся дальше, попыхивая сигаретой и шурша набитым пакетом с продуктами, который рвался в у самого низа. Николаю хватило доли секунды, чтобы навеять побольше самотерзающего идиотизма. Он нахмурился и повернул в сторону дома.

Все имеющиеся в доме тапочки стояли на своих местах – квартира пустовала. Снаружи ещё достаточно светло: первые красные отблески только-только начинали падать на стены зданий, окрашивая их специально для любителей эстетических сочетаний природы и города. Романтики, гуляя со своими парами, намеренно и незаметно подбирали среди светящихся от лучей солнца листьев тропинку меж деревьев парка так, чтобы в радужке глаз избранника волшебно переливался свет, и после восхищались, удивляя милого душе собеседника, особыми чувствами, вызванными видом переливающейся красоты в человеческих глазах. Кто-то, с трудом волоча ноги после утомительного дня, мечтал наблюдать за закатом из окна гостинной в кресле с ужином и крепким чаем.

Холодильник с шумом хлопнул, минуты две спустя зашипел газ. Букет небрежно валялся на столе около немытых помидоров, огурцов, листьев салата и размороженного куриного филе. Николай не любил готовить, но со временем привык и, как робот, брался за ножи, лопатки для жарки и прочее, когда освобождался раньше Лизы. Повод пересилить нелюбовь не удивлял, в принципе, мир сложно удивить: желание помочь своей женщине когда-то взяло верх над принципами. К сожалению, подобные труды в повседневных кругах ада скоро перестают замечаться, и обе стороны начинают воспринимать подобные старания за должное. Привычки, заложенные временем. Для каждого новой восторженной улыбки приходится увеличивать дозировку: делать больше, чем прежде, вкуснее, чем раньше, а ее уменьшение или неизменение грозило маленькими, но коварными ссорами, что постепенно откладываются под корками и в будущем играют разрушительную роль. Помощь с ужином давно приелась и не удивляла. Малая дозировка для Лизы, а для Николая – нудное занятие.

Через час готовка завершилась: Николай спрятал филе в микроволновку и уселся за кухонным столом, запрокинув голову назад, оперевшись ей о стену. Гарнир томился на плите в кастрюле. Внутренний голос подсказал Николаю опустить голову, чтобы оглядеть стол. Первые секунды, протянувшиеся слишком медленно, настроили паутину догадок: откуда взялся букет? Воспоминания о происшествии днем приходили чересчур лениво, как будто действия разыгрались более десятилетия назад.

"К чему цветы? Глупые растения, и выкинутые деньги".

Николай дулся на самого себя и, утомившись нескончаемым занятием, откинул все мысли в сторону, провалился в поверхностный сон. До того измотал за день нервную систему, которая перестала выдерживать носителя.

Очнулся от звука поворачивающегося ключа в замке. Выключатель щелкнул, на пол рухнули ботинки. Николай напрочь забыл про букет – устало сидел с закрытыми глазами. Звуки льющейся воды долетали до кухни.

– Боже мой! Какой букет! – Взвизгнула девушка, театрально прижимая руки к груди, приоткрыв рот с выглядывающими кончиками белых зубов. – Красота! Господи! Да разве я заслужила? Это ведь немалые деньги…

– Наслаждайся цветами, – заспано отвечал тот, вставая и машинально протягивая букет, который руки нащупали с третьего или четвертого раза, – забудь о цене, она не имеет значения. Важно только то, насколько тебе приятно. Это самая важная награда.

Она поставила свой очаровательный букет в вазу.

– Спасибо, какой же он чудесный! Устал сегодня?

– Только морально. Ужасный день.

– Правда? – Вопрос не содержал смысла, впрочем, она задала его, не ожидая ответа. – Сказка, а не жизнь: вторая громкая радость за один день! Свалившееся счастье! Просто не верится! Сначала меня приглашают в Москву на гастроли, а затем дома встречают с шикарным букетом!

Николай в миг опомнился, отрезвившись от полусна, будто окатили ледяной водой:

– На гастроли? В Москву? Тебя?

– Да, именно меня. И не говори так больше! – Обиженно, как ощетинившаяся кошка, огрызалась она. – Твои слова ранят хрупкое женское сердце.

– Надолго ли?

– На неделю. Уеду только через две, а уже так хочется. Жутко. Ты бы знал. – Лиза обидчиво выкатила нижнюю губу, лживо заламывая руки. – Сам Григорий Павлович повезет меня! Это сон. Ущипни меня. Хотя нет, лучше укачивай, чтобы я не просыпалась. – Глаза Лизы сияли неестественным огнем. Слишком ярко, как казалось Николаю, который загибался под тяжестью наивного счастья девушки. Ренность разрушала его поделенный с Лизой мир, а она не понимала того, думала, что так можно. – Ты ведь рад?

– Рад.

На Лизу нахлынуло слишком огромное количество радости, и ни одна из эмоций, что испытывал Николай. не разбавила бы, как наливаемый крепкий чай в воду, действующее счастье.