Читать книгу Сибирская кровь - Андрей Черепанов - Страница 15

В изученных архивных документах по Илимску (в его непосредственном ведении Верхоленский острог состоял в 1648–1686 годах) говорится только о двух семействах Черепановых середины XVII века – во главе с казаком и крестьянином.

Основоположником местной казачьей династии Черепановых стал Богдан, тот самый, которому, как уже говорилось в главе «Из древней истории Верхоленска», якутский воевода поручал весной 1655 года организовать погоню за беглецами в Даурию. При написании той главы я был полностью уверен, что Богдан – просто мой однофамилец, случайный попутчик верхоленских событий и никто более. После же нескольких посещений Российского государственного архива древних актов мое расположение к нему круто изменилось. Пока сохраню интригу, почему.

«Книга окладная Илимского острогу денежному, хлебному и соляному жалованию илимским и верхоленским ружникам и оброчникам, служилым людям и судовым плотникам» за 7161 (1653) год утверждает, что 1 сентября 7162 года «по государева царева и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии грамоте пятидесятник Богдашко Черепанов поверстан в Лимском остроге в городничие». В мае 1665 года он уже выступал в качестве атамана казачьего при подписании вместе с другими илимцами мирской челобитной о даче из патриаршего двора благословенной памяти на постройку Киренского Троицкого монастыря (городничий тогда был уже другой – Савелий Брага)⁶². А в монографии Вадима Николаевича Шерстобоева «Илимская пашня» сказано об осмотре в 1666 году атаманом Богданом Черепановым, по поручению илимского воеводы Лаврентия Обухова, земель на реке Илге[135]^споследующим расселением там тридцати восьми сосланных в Илимск на пашню семей⁶³. Как выяснилось в ходе проведенного мною исследования, часть предков моей прабабушки Любови Адриановны – жены Матвея Данииловича Черепанова, происходили как раз из илгинских крестьян.

Вероятно, тогда же крестьянствовать решился и сам Богдан Черепанов, и в «Книге имянной Илимскаго острогу пашенным крестьянам и сколько кто пашет государева десятинные пашни» за 7184 (1676) год говорится, что он до своей смерти в 7176 (1668) году «по челобитной пашню пахал» в деревне на «Илге реке в Знаменской слободе… а ныне тое ж пашню пашет на себя неверстаной сын ево Богданова Семен». В 7189 (1681) году оказался «атаман казачей Семен Ипатьев сын Черепанов поверстан в атаманы на умершего атамана на отца его Богданова место Черепанова и в его оклад»⁶⁴ (интересно, что отчество Семена неоднократно приводилось в окладных книгах Илимского острога как сын Ипата, а не Богдана⁶⁵, что, вероятно, объясняется различием крестильного и светского имен его отца).

В 1691 году атаман Семен Черепанов стал вместо сына боярского Андрея Ерофеевича Хабарова, он же – сын известного первооткрывателя устюжанина Ерофея Павловича Хабарова, приказчиком Усть-Киренского острога[136], исправно передавал в казну выплачиваемые местными откупщиками[137] деньги, а в 1696 году умер. Накануне же, как утверждается в илимских окладных книгах, не сдал в государеву казну очередные откупные. Воистину ли он взял и не сдал те деньги, либо, воспользовавшись смертью приказчика, на него эту недостачу «повесил» за взятку начальству нечистоплотный откупщик, останется вечной загадкой. Но солидный по тем временам долг в семнадцать рублей (по другому источнику – в двадцать два рубля), двадцать два алтына и одну деньгу, то есть примерно в три – четыре годовых оклада служилого человека, закрепили за проживавшими в Илимске малолетними сыновьями Семена. Постепенно они его отдавали, заплатив, к примеру, в 1700 году два рубля и три алтына, и остались должными еще двенадцать рублей. Как знать, где они могли зарабатывать такие деньги, может, помогали вместе со своей матерью в обработке земли крестьянину Ивану Петровичу Бабкину, к которому перешла их отцовская пашня⁶⁶.

Илимский острог (гравюра по рисунку А.П. Радищева)

Уже позже, в 1677 году, в пометную и расходную книги Илимского острога были включены также другие «некрестьянствующие» Черепановы – посадский Яков Антонович, что платил оброк в двадцать шесть алтын четыре деньги, и казак Степан Артемьевич. Яков оставался в том же остроге и в 1689–1702 годах. Вероятно, он же – Яков Черепан – состоял вкладчиком[138] Усть-Киренского Троицкого монастыря. Но в подомовой описи Илимска за 1703 год ни о Якове со Степаном, ни об их потомках упоминаний уже нет. Зато промышленный человек Яков Черепан упомянут в 1709 году в Новоудинской слободе⁶⁷.

А вот первую семью илимских крестьян под фамилией Черепановых неказачьего происхождения возглавлял Михаил Захарович, и обрабатывал он пашню у реки Киренги[139]. Постепенно к пашенному делу подключились его сыновья Никита, Василий и два Петра⁶⁸.

Я узнал, что свою фамилию Михаил Захарович получил не от собственного отца: согласно «Книге имянной Илимского острога пашенным крестьянам и ссыльным черкасам» за 7164 (1656) год, «на ниже Киренги на левой стороне на Никольском лугу ссыльной пашенной черкашенин Ивашка Фомин Чарапан пахал на государя десятину ржи за полдесятины яри и в 7160 году Ивашко Черепан помер, а в его место пашет на государя десятину ржи за полдесятины яри пасынок ево Ивашков Мишка Захаров и ставо же тягла»⁶⁹. Его отчим «Ивашко Фомин з женою с Агафьицей, да двое детей: Михалко 10 лет, дочь Окулинка 2 лет» был перечислен в росписи воронежских черкас, пойманных за попытку бегства в Литву и присланных осенью 1641 года в Москву, а затем сосланных после короткого пребывания в Свияжске на пашню в Сибирь[140]. Но и сам Иван Фомич не владел фамилией Черепановых до поселения на илимскую пашню, а приобрел ее уже там по названию речки Черепанихи, впадающей в Лену с правой стороны в семи километрах ниже Никольского наволока. И это неизвестного происхождения название было у речки еще до поселения там черкасов⁷⁰.

Под Илимском также крестьянствовали, но уже позднее, в 1688 году, Василий Дементьевич и Назар Семенович Черепановы, в 1696 году первый из них утонул⁷¹. Об иных же илимских Черепановых я сведений за XVII век не обнаружил. Однако они появляются впоследствии в материалах по ревизиям, и частично те материалы находятся в фонде № 1 «Илимская воеводская канцелярия» Государственного архива Иркутской области, либо были переданы им в октябре 1950 года в Российский государственный архив древних актов. Но попали они в нем почему-то не в специально предназначенный для подобных дел фонд № 350 «Ландратские книги и ревизские сказки», а в дела № 1216 и 1217 описи 1 к фонду № 494 «Илимская воеводская канцелярия».

Те, что я нашел в Иркутске, – это сказки первой илимской ревизии по посадским, служилым людям (их сохранилось немного) и пашенным крестьянам с приведением имен, часто и отчеств глав семейств, их жен, сыновей, дочерей, братьев, возрастов (вероятно, на 1722 год)[141], подробным описанием имущества, хозяйств и иногда – места их нахождения. А в Москве – «Список жителей Илимского уезда в 1744 году по сравнению с переписью 1719–1723 годов» и «Ведомость жителей Илгинского острога[142] и приписанных к нему деревень, состоявших в подушном окладе по переписи 1723 года и состоящих налицо в 1744 году».

Илимские сказки

К сведению исследователей: такие же «сравнительные» списки ревизуемых по другим российским регионам тоже могут храниться вне фонда № 350. Однако в них содержится важнейшая информация, не только дублирующая сказки сразу первой и второй ревизий, но и имеющая уникальные, не входящие во вторую ревизию данные о том, в каком году исключались персонажи первой ревизии и по каким конкретным причинам это сделано. В тех материалах заполнялся только один столбец с возрастом ревизуемых, и в нем, насколько я понял, он указывался для живших ко второй ревизии как достигнутый, текущий, а для убывших из-за смерти, поверстания в рекруты и прочих случаев – на дату этого убытия (так в деле № 1216) либо на дату первой ревизии (так в деле № 1217).

Так вот, в тех документах приведен бобыль[143] Кондратий Васильевич Черепанов в возрасте, согласно первой ревизии, сорока пяти лет (возможно, он – сын утонувшего илимского крестьянина Василия Дементьевича Черепанова) с женой Татьяной и сыном Матвеем⁷². А во второй ревизии среди крестьян Черепановых в илимском ведомстве указаны «новокрещенный мунгальской породы» Василий из Кежемской слободы, два Петра из деревни Змеинской – наверняка младшие сыновья Михаила Захаровича Черепанова (из той же деревни Василий Черепанов – вероятно, средний сын Михаила Захаровича или его внук – в 1709 году был десятником⁷³). В них же перечислены к тому времени умершие Черепановы Максим и Яким из Ботовской деревни, Никита из деревни Фоминых, Иван из Криволуцкой слободы, «гулящий» Василий из деревни Черных (они соответственно около 1639, 1659, 1658, 1659 и 1683 годов рождения)⁷⁴.

Два Петра Черепанова, около 1667 и 1675 годов рождения, возглавляли многочисленные семейства разночинцев Киренского острога (приписаны в 1749 году в иркутском ведомстве, соответственно, в острог, написание названия которого неразборчиво, но больше похоже на Илимский, и на поселение в пашню) и крестьян Змеинской деревни в сказках второй и третьей илимских ревизий⁷⁵. Такие сказки приведены, как и положено, в описи 2 к фонду № 350 в ее делах за № 1042 «Книга переписная посадских людей, разночинцев, государственных крестьян, ссыльных г. Илимска, Усть-Кутского острога и деревень Илимского уезда», № 1043 «Книга переписная посадских людей, разночинцев, государственных крестьян, ссыльных Киренского, Чечуйского острогов, слобод, деревень Илимского уезда», № 1044 «Книга переписная посадских людей, разночинцев, государственных и монастырских крестьян, ссыльных Илимского, Яндинского, Братского острогов и деревень Илимского уезда»[144] и № 1045 «Сказки о посадских людях г. Илимска, о разночинцах, государственных (пашенные), монастырских крестьянах г. Илимска, Яндинского, Усть-Кутского, Киренского, Чечуйского и Братского острогов Илимского уезда. Ведомость прибылых после подачи сказок III ревизии» в двух частях. Первые три из этих книг составлены в 1745 году, последняя – 1762 году.

В начале и середине XVIII века крестьяне Черепановы наверняка жили и в других деревнях илимского ведомства, ведь они даже когда-то основывали там целые поселения. К примеру, я нашел исповедную роспись прихожан из деревни Черепановой под Яндинским острогом за 1799 год, где тогда, правда, уже не осталось ни одного Черепанова, а лишь пять семей Замарацких и Дунаевых общей численностью свыше полусотни человек⁷⁶.

Имя еще одного Черепана – присыльного Федора – я нашел в илимских книгах учета десятинного хлеба за 1709 год по Чечуйскому острогу[145]. За ним была закреплена «поголовного оброка осмина ржы»⁷⁷.