Читать книгу Нечестивым покоя не будет - Андрей Дорогов - Страница 3

Глеб очнулся от воспоминаний и с отвращением ткнул скуренную наполовину сигарету в жестяную банку, до краёв полную разномастными окурками. Одни были скурены до середины, другие до самого фильтра. Бычок пыхнул напоследок вонючим дымом, и Глеб, с трудом подавив кислотную отрыжку, брезгливо отодвинул от себя жестянку. Его тошнило. Физически – от выкуренных сигарет, за последние дни он практически не выпускал их изо рта, буквально прикуривая одну от другой. И душевно – от унылого пейзажа, раскинувшегося за окном – от вида серых, ощетинившихся мелким гравием, пятиэтажек, и не менее серых девятиэтажек, по грязным кирпичам которых расползались влажные, похожие на жёлтые лишаи пятна. А от низкого, давящего на крыши, безрадостного неба, с размазанными по нему тучами, похожими на грязные клочья ваты, хотелось задрать голову и выть – тоскливо и безнадёжно.

Глеб передёрнул плечами, его знобило от стылого воздуха, тянущегося из приоткрытой форточки, но закрыть её он не стал, лишь натянул на подбородок высокое горло свитера и ссутулился. Он сидел, тупо глядя сквозь грязное стекло на обшарпанную подъездную дверь соседнего дома, на переполненные мусорные баки, на голые ветви кустов, похожие на растопыренные артритные старушечьи пальцы.

– Слушай, «Кэп», заканчивал бы ты дымить, дышать нечем, – на кухню заглянул распаренный, словно только из бани Степан, – Сдохнешь ведь от рака.

– А, ты, здоровеньким помереть собрался? – вяло откликнулся на подначку Глеб.

– Всяко здоровее тебя, – подельник жадно выхлебал стакан воды, вернулся в комнату и принялся, пыхтя отжиматься.

Ну, да, напарник был апологетом силы. Часто к месту и нет приговаривая.

– Что, мне твой «пекаль»3? Пока ты его достанешь, пока взведёшь, пока…

Он сжимал свой мосластый кулак с набитыми костяшками, тряс им в воздухе и со значением заканчивал.

– Кулак, с предохранителя снимать не надо. Хрясь и я в дамках, а ты на полу со сломанным лицом.

Глеб же никогда не был фанатом всего этого рукомашества и ногодрыжества, которые любил Степан.

Предпочитал рассчитывать на верный ствол. Как же ему не хватало ощущения уверенной тяжести за поясом! В крайнем случае, на что-нибудь холодное и острое, да на ловко подвешенный язык, которым он мог уболтать любого. А кого не мог, с теми он не связывался.

Глеб посмотрел на грязный коридорчик, на пошарпанную межкомнатную дверь и резко встал. Табурет скрипнул ножками по грязным доскам пола. Звук вышел таким же безрадостным и серым, как погода за окном. Сидеть в квартире осточертело. Прогуляться бы. Он с тоской обвёл взглядом маленькую, грязную кухню. Со стола на него раззявленной беззубой пастью с ядовитым языком-сигаретой между бумажных губ, пялилась пустая пачка. Курево кончилось, да и вообще. Что вообще он додумать не успел, во входную дверь постучались. Робко и еле слышно.

Глеб подобрался – гостей они не ждали, и сам не заметил, как вытянул из деревянной подставки поварской нож, широкий у рукояти, он плавно сужался к острию. Нож был так себе – тонкая китайская подделка,– но хоть бы длинным и острым, Глеб точил его каждое утро.

Неслышно он скользнул к входной двери. На все лады проклиная хозяина квартиры, который озаботился сохранностью жилища и поставил железную дверь, но изрядно поскаредничал при этом. Дверь была, как и нож – китайским барахлом, да ещё и без глазка.

Глеб припал ухом к холодному створу в надежде расслышать, кто к ним пожаловал. Безрезультатно. За дверью было тихо, да и пыхтенье отжимавшегося в комнате Степана заглушало все звуки.

В дверь вновь постучали, всё так же робко и тихо, а потом поскребли, словно котёнок, просившийся домой.

Непохоже это было ни на команду зачистки, ни на местных крутых парней, о которых предупреждал заказчик, ни на группу захвата. Те, недолго думая, просто вломились бы в квартиру и положили их мордой в пол.

– Кто? – также тихо, как стучались, спросил Глеб.

– Это… я… соседка… Соня…

Глеб облегчённо вздохнул, он узнал голос и манеру речи соседки – делать длинные паузы между словами, словно она мучительно и долго перебирала в голове подходящий эпитет, прежде чем произнести его.

Мелькнула мысль – а если она просто прикрытие, и сейчас вдоль стен расположилось с десяток бойцов. Он откроет дверь, получит прикладом в лоб, ну или монтировкой и… И, что? Кроме ножа, всё равно другого оружия нет. Глеб в который раз пожалел, что поддался уговорам Степана и сбросил ствол. Захочет их кто нахлобучить, вскроет квартиру за пять минут, а они ничего и сделать не смогут.

– Ты, одна?

– Да.

Глеб посмотрел на зажатый в руке нож, крутанул его, прижимая лезвие к предплечью и…

Да, какого хрена! Захотят их взять, возьмут, в любом случае.

И спрятав руку за спину, принялся открывать дверь.

За порогом и правда стояла соседка – ножки палочки, ручки веточки, непропорционально большая голова на тощей шее и огромный, просто огромный, месяц, наверное, восьмой, живот.

За те пять дней, что они здесь провели, Глеб несколько раз сталкивался с Соней и её детьми.