Читать книгу Пишу - Андрей Ефремов - Страница 4

Грамотность и интеллигентность часто улетучиваются на скользком тротуаре! Такова действительность. Несколько мыслей о том, как в тексте произведения следует подразумевать нецензурную брань. Вообще-то я категорически против матерных выражений: я так воспитан. Ибо мат есть молитва сатане и оскорбление Богородицы. Но в прозе иному герою: положительному, отрицательному – неважно, каким-то образом иногда необходимо крепко «выразиться». Кто-то сказал: «Даже если вы знаете пятнадцать иностранных языков, русский вам всё равно необходим. Мало ли: упадёте, или что-нибудь тяжёлое на ногу уроните. Или кто-нибудь вас сильно огорчит, оскорбит». Вот как это можно выразить литературно?

И в этом есть рациональное зерно: в середине 1950-х годов американским боксерам специально преподавали русский мат. Для того, чтобы на ринге они могли сбросить свое эмоциональное напряжение.

Писатель иногда желает придать эмоциональный окрас в неких описываемых им ситуациях, но все должно выглядеть литературно, чинно, и без похабщины. И при этом необходимо умудриться не задеть тонких струн души читателя, и приблизить его к реальности жизни.

Печально известная амнистия Берии 1953-го года привела к некоторым культурным изменениям. В СССР столкнулись два мира – образцовые строители социализма и их противники, бывшие уголовники, «блатные». Изменилась мода, привычки. В лагерях ГУЛАГа текла своя жизнь: там были специфический язык, фольклор, законы, мораль, – все это перетекло в общество.

В Литве, в учебном полку младших командиров связи командир моего отделения, по всей вероятности выведенный по спецзаказу в инкубаторе политбюро СССР, на строевой подготовке выражался так: «Итить твою мать, Ефремов! Ножку выше»! Это слово «итить» мелькает в одной моей повести довольно часто. Нецензурного выражения, как такового нет, но оно подразумевается. Читатель не смутится: тут же мысленно сделает перевод. Но у этого моего любимого сержанта выражение «итить твою» – можно сказать – самое ласковое. Матом в армии кроют поголовно все – как дышат.

Писатели же маскируют сквернословие под вполне нематерные выражения, но, при прочтении, создается впечатление, что это именно мат – тоже своеобразное мастерство. В одном моем рассказе председатель колхоза выражался чуть ли не латынью – «трихомоноз итить»!

Учительница русского языка, когда в первый раз прыгала с парашютом, была крайне удивлена, обескуражена, потрясена. Но вслух выражалась по другому!

Размышления про слово «голубой». Прошу у читателя прощения за последующие 4—5 абзацев, где фигурирует неприличная расшифровка этого слова. Однажды в ресторане, это было в середине восьмидесятых, мой друг показал на одного прилизанного официанта: «Слышь, Брэм, а этот-то голубой». Во времена советской наивной молодости я считал что «голубой» – это человек не от мира сего, вроде как душевнобольной – витает потихоньку где-то в облаках, в своих мечтах. Смысл слова я понял не сразу, со временем. Помню, как я разглядывал этого официанта: «…человек как человек, на душевнобольного не похож. А если он и впрямь псих, как его на работу приняли»?

Есть известное оскорбительное слово «пидарас» (педераст). В детстве для меня это было пустое ругательное уличное слово – смысла не понимал. Уже став гораздо взрослее, в подростковом возрасте, стал многое постигать от более подкованных сверстников.

Когда я по направлению Военкомата учился в радиошколе ДОСААФ, со мной в группе был дворовый товарищ, назовем его В. Нам было по 17 лет. Однажды зимой он уговорил меня поработать по сменам в городской бане ночными сторожами. Через пару месяцев работы, однажды утром я узнал что В., убил человека.

Вот как мне это преподнесли друзья:

– «Ну, значит, он пришел вечером, работники и посетители уже разошлись, а последний мужик к нему подошел, и давай предлагать ему свою ж… Ну, В., конечно, это не понравилось, он вывел этого пидараса на крыльцо, и вдарил в челюсть – вырубил. Мужик с лестницы скувыркнулся, а В., зашел обратно в баню. Дверь замкнул. Мужик так и не очухался, замерз на морозе до смерти. Утром тело прохожие увидели».

Удар у малого был поставлен хорошо, до этого случая я лично имел возможность наблюдать это на улице. Затем следствие, суд. Присудили 10 лет лишения свободы. И этого парня я больше в своей жизни не встречал.

В наше время, что на самом деле означают слова «розовые» и «голубые» даже дети знают. Поэтому, если приличным человеком упоминается, к примеру, издревле благородная родословная, то приходится как-то дистанцироваться от пресловутых «голубых»: – «Я, видите-ли, голубых кровей!.. В хорошем смысле этого слова»!

В конце 80-х, в одной из школ, я как-то во время занятий в техническом кружке учащимся младших классов на живом примере объяснял принцип ремонта электрического утюга. Присутствовала молоденькая учительница. И, объясняя технику безопасности, я без задней мысли сказал: – «…Очень осторожно, а то как трахнет током»! Пацаны покатились со смеху: производные от слова «трахнет» только входили в речевой оборот, и я этого толком еще не уразумел. В моем специализированном кругу если что-то и «трахало» или «шарахало» – так это только током. Мы с учительницей сделали вид, что не поняли причину смеха. Дети быстро угомонились.

Однажды у моряка выяснял – как они ругаются «палубной бранью». Я в шутку предположил так: мореход выходит на палубу, выбирает место, где встать, с эффектным ракурсом на фоне моря и неба, дует в некий боцманский свисток, сотрясает кулаком, и грозно кричит: «Бом-штаг-брам-грот-стеньга-фок-штепсель! Стерлядь!…». Моряк долго смеялся, но ничего не сказал.

От этого же моряка так же узнал, что означает жаргонное слово «задрайка» – запорный механизм двери каюты. Был опубликован рассказ с этим названием. Кстати, еще в 80-х годах я неосторожно назвал огромный прогулочный шведский теплоход класса река-море «кораблем». Капитан меня гордо поправил: – «Не корабль, а судно». Запомнил одну его команду: – «Внимание, команде! Баковым на бак, ютовым на ют! Приготовиться к швартовке»! – Такие тонкости тоже нужно знать при описании речного и морского быта.