Читать книгу Тундровая болезнь (сборник) - Андрей Неклюдов - Страница 13

Неожиданно ясный розовый рассвет, морозец, алые сыроежки, покрытые льдом, брусника в белой пудре изморози. Связи с миром у нас уже никакой, но в такой-то божий день должны же вспомнить о нас!

– Теперь точно уедем, – объявил Сергей, как будто у него свой верный источник информации.

Никита с Лёньчиком с утра по очереди дежурили на холме, откуда лучше просматривалась долина Очетывиса.

…Когда садящееся солнце коснулось зубцов скал, Никита вдруг запрыгал на вершине, замахал бешено руками, точно птица крыльями. А вскоре мы и сами расслышали отделенный, постепенно нарастающий рокот. Нет, не рокот – симфонию, гимн жизни!

Минут через двадцать вездеход остановился возле палаток. Из одного его люка показалось улыбающееся грязное лицо Узбека, из другого – хмурое бородатое – Глеба. Сверху на кабине восседал помощник водителя Павел.

– Ребята! Танкисты! – ликовали мы.

– Ребята, как мы вас ждали! – призналась Татьяна Ивановна, едва не прослезившись.

– Знаем, – кивнул Узбек. – Извините, раньше не могли: вездеход совсем посыпался. И сейчас все на соплях. Если бы не вас вывозить, не поехал бы, верняк.

– Что стоите? – прикрикнул на нас Глеб. – Быстро сворачиваем лагерь и выезжаем.

– Может, хоть чаю выпьете с дороги? – предложила Татьяна Ивановна главному.

– Некогда. Завтра утром на равнине сядет борт, мы должны быть там. А вездеход уйдет к Галине. Если опоздаем – ждать не станут.

– Как у Галины результаты? – осторожно спросил Антон.

– Как и у вас, – мрачно процедил Глеб.

Чай выплеснули, принялись лихорадочно собирать лагерь. Возбужденно, толкаясь, без всякого порядка забрасывали вещи в грузовой отсек и на верхнюю площадку.

На этот раз никто не роптал из-за того, что выезжаем в ночь.

Через час мы уже ехали вслед заходящему в лиловой дымке солнцу.

Ликование как-то быстро прошло. Я смотрел назад – на опустевшую истоптанную площадку бывшего лагеря, брошенные нары, стол и скамейки на месте кухни, кучи шлака, на изборожденное волнами, темное и уже совершенно дикое незнакомое озеро, на холодно взирающие на нас сверху заснеженные исполины – и не находил в себе ни грусти, ни особой радости.

Мы покидали горы не победителями, не торжествующими укротителями природы, не открывателями месторождения – мы, казалось мне, бежали от них – домой, в скопища других людей, в цивилизацию.

Справа за речкой проплыл мимо нас длинный пологий холм с многочисленными фигурками оленей и пирамидками стойбища ненцев. Вспомнилось, как спешил к ним за помощью, чтобы вывезти Серегу, как позже заходил в гости и предлагал поменять чум на палатку. Сейчас возле одного из чумов я разглядел человечка. Вот он юркнул внутрь жилища, и тотчас же оттуда выскочил человечек поменьше – мальчишка – и побежал к нам.

– Стой! – встав на четвереньки, прокричал в водительский люк Антон.

Тягач замер, рывком вместе с нами качнувшись вперед. Пахнýло горячим машинным маслом. Из левого люка высунулась голова Павла, из правого – Глеба.

– Что случилось? – спросил главный.

– Мальчишка вон бежит. С канистрой. Мы им бензин обещали.

– Ну дак поставь на дорогу и поехали – подберут. Где ваш бензин?

– Кто грузил бензин? – обернулся Антон к остальным.

Мы все молчали. Никто не помнил, куда в суматохе сунули канистру.

– Наверное, где-то внутри, – промямлил Никита.

– Надеюсь, ты не предлагаешь выгружать все барахло из-за канистры бензина? – поглядел на Антона главный.

– Лично я выгружать отказываюсь, – твердо заявил Ленька.

Между тем мальчишка продолжал бежать, перебрел речку, продрался через заросли низкорослого ивняка. До нас ему оставалось еще метров триста.

– Поехали ему навстречу, – предложил Серега.

– Еще один! – сокрушенно покачал головой Глеб. – Забыл что ли, как в плывуне сидели? И я же вам сказал: к утру мы должны быть на равнине в полной готовности. Всё, поехали, – приказал он Павлу.

Взревел мотор, тягач с лязгом, испуская тучи горького дыма, двинулся дальше.

Все мы, сидящие сверху, смотрели назад.

Мальчишка остановился и помахал нам пустой канистрой. Мы удалялись. Он помахал снова. Я отвернулся, уставился прищурясь на заходящее солнце.

Когда на рассвете встали на равнине, выгрузились, разметили вертолетную площадку – с помощью все тех же лопат и белых мешочков – и сели передохнуть, Серега отозвал меня в сторонку.

– Хочу признаться тебе в одном грехе, – промолвил он, глядя на отдаленные, нехотя выступающие из тумана и уже совсем не грозные горы.

– Я что, твой духовник? – усмехнулся я.

– Мы работали вместе два с половиной месяца… Тебе я должен сказать… – он помедлил, как будто все еще колеблясь. – Так вот. В общем, когда мы с тобой были в самом дальнем маршруте, за двумя перевалами – помнишь? когда я еще на снежнике поскользнулся – и мыли каждый своим лотком в разных ручьях – в двух пробах у меня выскочило весовое золото.

Я перестал ухмыляться.

– Слушай дальше. Я эти два шлиха положил отдельно, а тебе ничего не сказал. И пока они находились у меня, мы не могли оттуда выехать. Понимаешь? – блеснул он на меня взглядом. – А позавчера я их выбросил. И сразу все пошло на лад.

– Бог тундры Нум? – посмотрел я на приятеля как на неизлечимо больного.

– Нум – не Нум… а это единственное, что я смог для здешних чукчей сделать, – он помолчал немного и прибавил: – Но можешь считать, что у меня просто тундровая болезнь…

Из цикла «В глубинах России»