Читать книгу Тундровая болезнь (сборник) - Андрей Неклюдов - Страница 5

Началась работа, и мы окончательно убедились, насколько враждебна тут человеку природа.

Моешь лотком шлих – кисти рук стынут даже в двойных перчатках – шерстяных и резиновых. Сверху льет, снизу поддувает, несмотря на подложенный под зад кусок «пенки», лицо мокрое, ноги в резиновых сапогах коченеют, не помогают ни шерстяные носки, ни большущие байковые портянки. Лишь «костюм егеря», теплый и непромокаемый, не давал нам совсем пропасть.

– Чувствуешь себя в нем, как у егеря за пазухой, – шутил я.

– В нем можно хоть в лужу завалиться и проспать всю ночь, – соглашался Серега.

В этих пятнистых серо-зеленых костюмах, с напяленными на глаза капюшонами, с высокими армейскими рюкзаками за спиной, мы походили на высадившихся на Луну астронавтов. Тем более что и ландшафт часто бывал соответствующим: темные трещиноватые скалы, ущелья, безжизненные каменные осыпи.

Впрочем, это только на первый взгляд. Даже на высоких склонах, среди снежников, пробивалась между камнями травка, ниже появлялся мох, крохотные, почти лежащие кустики брусники. Еще ниже, на верховых болотах, росли сабельник, морошка и голубика (пока еще без ягод), а где посуше – карликовая березка. Из кустов при нашем приближении частенько выскакивали зайцы, неслись рваными зигзагами и быстро исчезали за холмами, семенили прочь куропатки с выводками цыплят, выпархивали из-под ног какие-то длинноносые птицы, похожие на вальдшнепов. С неба подавали заунывные звуки канюки.

И все же мы понимали, что без привезенных с собою печек, палаток, угля и консервированной жратвы нам здесь не выжить.

Выходя по вечерам на связь с другими отрядами, мы нередко слышали, что у кого-то сорвало ветром палатку, у кого-то плохо горят печки и люди мерзнут, а где-то идет снег.

Из глубин эфира долетали ругательства начальницы ближайшего к нам отряда – Галины, которой до сих пор не завезли обещанный уголь.

– Люди заболеют к черту! – кричала она, адресуясь к главному. – Жду еще два дня – и буду вызывать санборт, так и знайте!

В те редкие моменты, когда небо слегка прояснялось, из мути выступали темные громады гор. Весь их вид как бы говорил: «А, так вы еще здесь?!» И тотчас же опять наползали облака, и все исчезало в клубящемся мареве.

Чаще же в маршрутах было не до окружающего ландшафта. Окутанные туманом, обрызгиваемые дождем, мы были упрямо сосредоточены на промывке, тряся и качая, словно люльку, лоток с песком и галькой. Обычно Серега мыл, а я записывал в быстро намокающей пикетажке номер пробы и ее примерный состав и наносил точку на карту. Нередко в интересах дела мы расходились и мыли в два лотка. И хотя шлихи получались довольно бедненькие и однообразные, без малейшего следа ценного металла, мы не теряли надежды найти кондовое золото.

– Пусть не месторождение, хотя бы небольшую россыпь, – тешил себя Серега.

Как-то раз он, рассматривая в лупу мокрый остаток в лотке, пробормотал:

– Похоже, оно.

– Золотишко? – скептически спросил я.

Почти не видимая глазом пылинка под лупой действительно поблескивала желто и металлически.

– Да, на девяносто процентов – оно, – согласился я.

Оба сразу повеселели, вечером даже выпили за первый успех.

– Молодцы, – похвалил Глеб. – Наконец хоть что-то. А мы с Антоном нащупали несколько небольших радиоактивных аномалий. Имейте в виду: если найдете приличное золото или уран, всему отряду обещаю хорошие премии, – объявил он.

Однако ничего «приличного» больше не обнаруживалось. Глеб уповал на второй участок на озере Очеты.

Я продолжал мыть пробы и по ночам – в сновидениях. И ночью я получал наконец то, чего так ждал днем: когда я смывал остатки пустой породы, вода в лотке вдруг начинала переливаться солнечными бликами. Я осторожно сливал с уголка эту последнюю порцию воды и… душа моя начинала тихонечко смеяться: все дно лотка покрывал ярко-желтый металлический песок.

На самом же деле я был бы рад даже нескольким таким песчинкам. Это означало бы, что выше по течению есть коренное золото, а где-то недалеко может таиться и россыпь. Оставалось бы только сосредоточить на этом месте все работы и, как любил повторять Глеб, «вырвать у тундры месторождение».

Подгоняемые этой мыслью, мы забирались в самые отдаленные углы нашей площади.

Однажды, перевалив через хребет в бассейн соседней речки, я разглядел на противоположном пологом борту три крохотных белых островерхих конуса.

– Оленеводы, – догадался Серега.

Вглядевшись пристальнее, я различил и оленей, рассеянных по зеленому бархатистому дну долины.

– Да, это аборигены, – подтвердил вечером в лагере Антон. – Ненцы. Но мы для простоты зовем их чукчами. Мы их уже как-то видели, помнишь?

Да, но я никак не думал, что они здесь живут! Я и предложить не мог, что тут, в этой каменной пустыне, кто-то может постоянно обитать помимо нас с нашими печками, не продуваемыми палатками и мешками угля.