Читать книгу Марлезонский балет - Андрей Одинцов - Страница 21

Есть крылатое выражение: побывать в Японии и не взойти на Фудзияму, – это все равно, что посетить Ватикан и не увидеть папу римского. Маменька Герда решила действовать с точностью до наоборот: взойти на Фудзияму и заодно посмотреть Японию, по-крайней мере, так она объяснила необходимость поездки партнерам.

«Это небезопасно, – пытался урезонить маменьку Боб, – На том архипелаге насчитывается 150 вулканов, и 40 из них – действующие. Ежегодно фиксируется около полутора тысяч землетрясений различной силы. В среднем по четыре толчка в день. И все довольно чувствительные»

«Подниматься будешь ты, а не я. А я только наблюдать и немного ощущать. Гора пологая, всего-то 3700 метров, ты осилишь. Японцы говорят, что восхождение на Фудзияму пробуждает стремление к самоочищению и самосовершенствованию. Тебе давно пора этим заняться. А я хочу посетить построенный на вершине синтоистский храм. И не спорь с мамой, Бобби. Я лучше знаю, что тебе пойдет на пользу, и что повредит.».

Боба поддержал партнер Джефф:

«Между прочим, топтать священную гору попусту, мягко говоря, не рекомендуется. Японская мудрость гласит: «Дурак тот, кто ни разу не взбирался на гору Фудзи, но дурак и тот, кто взбирался на нее дважды». Я бывал на этой горе. И ничего особенного не заметил.»

«Ты-то бывал, – не смутилась маменька Герда, – а мы с Бобом – нет. И все знают, что даже при взгляде на гору ссоры забываются, горе утихает, желания ослабевают, приходит упокоение. Нам всем необходимо успокоение. И чем быстрее, тем лучше».

Паломников построили парами, началось восхождение. В паре с Бобом оказался неприлично лысый и при этом худосочный коротышка с пронзительным взглядом, его одежда производила впечатление заношенности и несвежести. Коротышка все время поправлял висевший на груди элегантный бинокль, от него пахло затаенной злобой. Они прошли почти километр, когда неприлично лысый тонким голосом кастрата бросил фразу:

– Минуту внимания, Бобби, отвлекись от созерцания окрестностей. Я знаю, что в тебя залез мой приятель, Джефф, который теперь твой руководитель, поэтому обращаюсь к нему напрямую. И ты, Боб уж мне не мешай. Если не хочешь, чтобы я тебя порезал. Лады?

– Валяй! Обращайся, – великодушно разрешил Боб.

– Джефф, время идет, все меняется, и довольно быстро, кто-то стареет, кто-то набирает силу. Ты уже не тот, что раньше. Я стал круче тебя. И авторитет наработал в мире террора, и связями оброс. Надоело мне в твоей тени, понимаешь? Настала пора тебе сдавать полномочия, Джефф. Засиделся я на десятых ролях, надо просыпаться, хочу стать лидером в мире террора. Ты не возражаешь? Иначе мне придется применить силу. Ты правильно понял, это ультиматум, Джефф, даю на размышления неделю. Дальше – не обижайся.

«Это что за фрукт?» – Боб обратился за справкой к партнеру.

«Его зовут Лоренцо, погремушка «Бурундук», не обращай на него внимания. Когда-то был младшим товарищем, типа денщиком, с некоторых пор – мой идеологический оппонент. Он всегда экономит на работе мозга».

– Кстати, Джефф, ты передал своему новому физическому телу навыки стрельбы? Ты научил свое новое тело рукопашному бою? Мы можем проверить прямо сейчас! – очевидно, Бурундук умеет «заводить» сам себя довольно успешно.

– Передал, можешь не сомневаться, – мирно отвечал Джефф.

– И всем своим секретным приемам обучил? Сильно сомневаюсь! Я в это не верю!

– Верь и не сомневайся. А затеешь рукопашную, япошки тебя повяжут в одно мгновение, не задумываясь. Ты ведь помнишь, кто такие ниндзя? Самураи – тоже бодрые ребята. И совсем не факт, что они экстрадируют тебя на родину. Будешь до конца жизни гнить в японской тюрьме, Фудзияма для них – место сакральное. Отвали.

– Я-то отвалю, но я сказал, ты услышал. Неделя, всего одна неделя.

«А вообще кто это задира? Кто такой, этот веселый Бурундук?», – не преминул уточнить исходные позиции Боб.

«Когда мы познакомились, у него были признаки синдрома Рэмбо, он стал моим помощником. Вскоре стало ясно, что синдром Рэмбо он только имитировал, а со временем совсем испортился. Его испортили деньги. Как и всех нас. Кстати, Бурундука испортили деньги и Джон Смит младший».

«Испортился, – значит, излечился от своего синдрома?»

«Типа того. Считай, что так», – видимо, Джеффу не хотелось ничего объяснять.

«А что же это за синдром такой, с излечением от которого террорист портится?»

«Приготовься слушать, это потребует некоторого времени. Страдающий синдромом Рэмбо – это человек, сеющий ужас во имя высокой цели, он по другому не умеет жить. Результат долгосрочного формирования устойчивой невротической структуры личности, раздираемой непреодолимым интраспихическим конфликтом между стремлением к острым ощущениями и переживаниями тревоги, вины, стыда и отвращения за свое участие в них.

Ключевой характеристикой этой структуры личности служит либо сознание «миссии», добровольно возложенных на себя тяжелых, но благородных альтруистических обязанностей, позволяющих реализовать агрессивные побуждения без самоупрека в разрушительных намерениях. Либо сознание принадлежности к некоей значительной «корпорации», или профессиональных обязанностей, которые надо исполнять со спокойной готовностью к самопожертвоваию, без всякого явного или скрытого мазохизма, позволяющих рисковать жизнью и здоровьем без самоупрека в аутоагрессивности.

При наличии негативной внешней оценки и неустойчивой самооценки такому индивиду необходимо безусловное положительное отношение со стороны своих товарищей по организации. Он не может, хотя и умеет убивать «просто так», он обязательно должен делать это во имя чего-то высокого. Ему приходится все время искать и находить те или иные более сложные и рискованные «миссии».

Такая личность испытывает большие трудности адаптации к спокойной, рутинной деятельности, переживают ощущение скуки и собственной несостоятельности в обыденной жизни. Это ощущение он зачастую компенсирует алкогольными эксцессами, переходящими в длительные запои, и сопровождающимися разнообразными соматоформными реакциями[5].

Девиз рэмбо: «жизнь – экстрим», он хочет жить по высшему экстремальному уровню. Постоянно стремится к тому, чтобы оказаться в сверх-экстремальной обстановке, в самом очаге чрезвычайной ситуации, не прочь «взвинтить» ход событий, самого себя и других людей, часто искусственно, хотя и неосознанно, создавая сложности, которые потом необходимо «героически преодолевать». Полагает, что зачимыми характеристиками экстремальной ситуации является близкое по духу окружение и наличие правил игры.

«Накручивать себя и других по-поводу и без повода свойственно и обычным людям. В том числе, так называемому офисному планктону. У нас в консалтинговом бюро был один такой Арчибальд, – заметил Боб, – Не представлял из себя совершенно ничего, однако своими поисками приключений на свою и чужие головы, квазигероическими эскападами он утомил всех».

«Но это еще не все, – менторским тоном продолжал Джефф, – Важным для такого человека являются принципы «отвечать добром на зло», «террор – дело добровольное». Он привык не отступать перед опасностью или перед угрозой при выполнении «благородной миссии», или того, что он считает своей миссией. Поэтому рэмбо – всегда доброволец. Он склонен к самоограничению до аскетизма и болезненно совестлив, обычно безотказен и альтруистичен по отношению к «своим». Часто чрезмерно впечатлителен и даже эмоционально раним. Вместе с тем, временами рэмбо бывает откровенно навязчивым, его предложения своей помощи иногда оказываются избыточными и могут надоедать.

Для обладателя синдрома рэмбо характерно выраженное стремление к сексуальной самореализации в экстремальных условиях, сверхрискованные эскапады и сексуальные «подвиги». Кстати, некоторыми неприятными элементами синдрома Рэмбо в начале своей террористической карьеры страдал и твой покорный слуга. И ты будешь смеяться, в этом меня поддерживала Сюзанна Мона́ндри. Тогда я звал ее «Лилия».

Маменька Герда не замедлила дать нехорошо проявившему себя мистеру Бурундуку весьма принципиальную оценку:

«Каков негодяй! Это человек с поврежденным психологическим статусом. Видеть таких не могу! И что Вы с ним цацкаетесь? Я бы на ваше месте давно бы его укокошила!».

Партнеры высоко оценили уместность применяемой доброй женщиной терминологии, равно как и ее активную жизненную позицию. При разборе полета Джефф позволил себе элегантно уподобить маменьку Герду – знаковой горе Фудзияме.

«Да, маменькина энергия живее некоторых живых!» – этим изысканным фразеологическим оборотом террорист номер два чрезмерно усилил предложенный им прекрасный образ вулкана, локализованного в физическом теле Боба в виде энергии субличности его безвременно ушедшей маменьки. Джефф не учел ситуационно возросшей чувствительности и ранимости партнера.

«Ты кого имеешь в виду?» – как всякий начинающий террорист, Боб все еще принимал некоторые безобидные ремарки, критические или шутливые замечания на свой счет.

«Да я так сказал, вообще», – примирительно заметил партнер Джефф.

«Следи за своим лексиконом!» – Боб мог, когда хотел, показать зубы. А зубы уже были немаленькие.

«Есть люди, от которых другим ни тепло, ни холодно. Только дурной запах, как от этого Лоренцо типа Бурундук».

«Таких сейчас большинство… В некоторых странах».

«И ведь, чего хочет женщина, тем более маменька, пусть и усопшая, того хочет Бог!» – оптимистично заключил Джефф.

«И надо что-то решать с этим экономным на эксплуатацию собственных мозгов Бурундуком. Тебе не кажется, он жаждет крови?» – похоже, Боб уже почти усвоил полезную привычку к кардинальным решениям, свойственную партнеру. Правда, эта привычка еще не стала для него автоматическим руководством к действию.

«Не горячись, мало ли в сфере террора Лоренцев? И каждый второй Бурундук жаждет крови», – слова партнера заставили Боба задуматься.

Впрочем, жизнь все решила за партнеров.