Читать книгу Плач по Блейку - Андрей Тавров - Страница 4

Николай танцует на площади, а птица в небе,

чарторыжская липа цветет, майор Ариэль!

Что произойдет, то вновь повторится

раз в миллион лет карамелькой под языком.

Николай, он из плаща и носа, из башмака и каштана,

он Себастьян из молочной буквы, из дыма под языком,

оскал его волчий, и плачет глаз-горемыка,

зыблема жизнь – полиэтиленом на рогах у лося.

Твердая твердость есть в Риме, легкая тяжесть,

зрячая зрячесть есть в нем и вещная вещность,

кровная кровь и солнечность кровли есть в Риме,

и птица спешит по гнездо в небесах тороватых.

Вдохнет он себя, а выдохнет серебро

Дона-реки, ни с кем ни знаком, ни рыба, и ни Тарас,

качает себя на кроватке – ребро напоказ,

ах, гули-гули! ах, Коленька, ах баю !

Идет и уходит, как снег под лучом в овраг,

плавит себя до черепа и ноги,

уже на свободе и призрачен, словно враг,

когда жизнь на луну уносят, блеснув, штыки.

От письма-человека остается сфера, стекло,

как от птицы яйцо, от туши сгнившей – жакан,

от всего остается сфера в сфере другой,

объятая третьей, и в ней стоит ураган.

Катайся, круглись, стукайся, закругляй,

пока живешь и бормочешь вещи или слова,

себя узнавая как край, выступивший за край

себя самого как карта, как синева.