Читать книгу Академка Поневоле - Анна Фирсова - Страница 6

Я впервые увидела волшебную швейную машинку. Нити в неё заправлялись сами, и игла строчила сама, для этого не нужно нажимать ногой на педаль. Швейные машинки для меня, в целом, были в диковинку – наш приют не располагал ни одной.

С волшебной машинкой могла управиться даже обычная женщина без магической силы, такая как Рамин. И так ловко она подкладывала кусочки материи под иголку, что я даже не знала, чем мне заняться – нечем помочь её отточенной работе.

Когда платье было готово, и Рамин мне его показала, я невольно ахнула – настолько то оказалось прекрасно. Зеленое, почти изумрудного оттенка, из ткани, имитирующей бархат, переливающейся на свету, отороченной золотой тесёмкой в поясе. Рукава свободные, широкое декольте. Оно село на меня идеально. Я ещё покружилась перед зеркалом в полный рост – тоже ещё одна новинка для меня – таких зеркал в приюте не имелось. Затем поблагодарила Рамин. Мне так захотелось её обнять и что-нибудь сделать в ответ, но я совершенно не знала, будет ли это уместно. Об этом я решила поговорить с Рамин попозже, а сама отправилась на ужин.

Мероприятие проходило в большом зале на первом этаже. Ужин скорее напоминал банкет, где вдоль стены стояли вытянутые столы, укрытые белыми скатертями, а поверх них стояло множество самых разнообразных блюд на любой вкус. Каждый студент или преподаватель мог спокойно подойти с тарелкой и набрать себе, чего пожелает, а после отправиться к столикам. Столики для гостей стояли скученно возле небольшой деревянной сцены с кулисами. Остальное пространство зала пустовало, словно его отвели для балов и танцев.

Спустившись вниз, я вдруг поняла, что не успела придумать причёску, лишь расчесала волосы ещё перед выходом из комнаты. Ай, ладно, это же просто ужин, а не какое-нибудь помпезное торжество.

Столько еды я в жизни не видела! Это же объесться можно, в буквальном смысле. Но снедь так восхитительно пахла, что потекли слюнки. А я с утра ещё не ела, так что прямиком направилась к ближайшему ко мне столу, позабыв обо всех нормах приличия. Только я потянулась рукой за каким-то кремовым пирожным, как меня окликнули:

– Эй, ты! А тарелку взять?

Я повернулась и увидела роскошную блондинку в голубом коктейльном платье с юбкой-цветком выше колен. На большой груди у девушки при ходьбе от бедра подрагивал розовый кулон в виде сердца. Высокие ботфорты белого цвета завершали образ. Она подошла ко мне, поглядев беззлобно сверху вниз.

– Кто ты вообще такая? – спросила она, заметив мой сконфуженный взгляд.

– Румпелина.

– Пирожных никогда не видела?

– Не-а, только на картинках, – я мотнула головой.

Блондинка удивилась, раскрыв пухлые розовые губки, тряхнула золотистой гривой и ухмыльнулась.

– Откуда же ты? Приютская, что ли? Давно вас к нам не присылали. И что, какая у тебя сила?

Я позволила вырваться истерическому смешку и пожала плечами. Блондинка выгнула бровь, скрестив руки на груди, но затем махнула рукой и отвела взгляд.

– А, ну, значит, на распределении узнаешь.

– Что ещё за распределение?

– Испытание для новичков. Мы делимся на четыре факультета по стихиям. Ещё есть чёрные – это у нас как факультет коррекции. И белые – абсолют. Боги, как называют их простаки. Причём, можно очень легко опуститься из абсолюта до чёрного, но вот обратно – навряд ли.

– А в абсолюте кто?

– Самые способные. Или те, у кого больше одной стихии. Например, дети-гибриды. У них большой потенциал заниматься чем-то возвышенным, им открыто больше дорог, потому что они быстрее осваивают программу магии. Им достаточно пару месяцев, чтобы сдать экзамен.

Звучит интересно. Пока что, как мне показалось, я ещё не видела ни одного «абсолютника».

– А в чёрных кто?

– Малолетние преступники, – отмахнулась блондинка. – Ты тарелку-то брать будешь? А то языком тут чешешь.

Она покосилась на свои ногти. Ухоженные, между прочим. Все такие блестящие и ровные. Я таких ни у кого в своей деревне не видела. Оно и понятно: наши крестьяне целый день напролёт в земле ковыряются. А эта девушка, небось, и грядки не видела никогда.

Пошла к тарелкам, взяла одну из них. С ума сойти – настоящее серебро! И не жалко? А девушка следила за тем, как я разглядываю блюдо, вертя его перед собой.

– Ты же вроде есть хотела.

Я кивнула и принялась накладывать себе еду. Пирожные подождут. Самое время взять того изумительного мяса и немного той странной крупы, а также тех ярких ароматных овощей, ведь в моих родных краях это большая редкость. Ах, как хочется попробовать всего понемногу!

– И соус бери, – с улыбкой шепнула девушка, указывая на керамическую крынку с острым носиком.

– Верóника, – тихо позвал мужской голос совсем рядом.

Блондинка тут же обернулась, скромно пряча руки за спиной. Подол её платья крутанулся вокруг плотных, но длинных ножек, слегка шлёпнув по аппетитной попке.

Я была слишком увлечена едой, чтобы обратить внимание на того, кто позвал мою собеседницу, однако теперь я знала, что её зовут Вероника.

– Эйнвар, привет.

Услышав имя, я поперхнулась крупой. Настроение резко начало портиться. Надо убираться отсюда подальше, а то не избежать мне очередной колкости в свой адрес.

Я медленно начала пятиться к обеденной зоне со столиками, как меня окликнули. Зажмурилась, проглотила комок пищи, выдохнула, успокаиваясь.

– Румпелина, куда же ты? – спросила Вероника. Мне с трудом удалось выжать из себя милую наигранную улыбку. – Познакомься с моим парнем Эйнваром.

– Мы знакомы, – холодно бросил колдун, приобнимая Веронику за талию.

– В самом деле? – во взгляде девушки я увидела… нотку ревности? Нет-нет, только этого мне ещё не хватало.

– Да, эта убогая приехала сегодня вместе с Бригиттой и шлёпнулась прямо в грязь у ворот. – Однако, о встрече на лестнице он предпочёл умолчать. Как мило. – Ты не в курсе?

Девушка покачала головкой и прикусила губу. Она была высокой, под стать своему кавалеру. Гораздо выше меня. Мало каши я ела, ой мало. И грудей у меня таких не выросло – печаль-беда.

– Не-а, я вот впервые с Румпелиной встретилась на банкете. Что о ней скажешь?

Я, конечно, не эксперт этикета, но, по-моему, вопрос бескультурный. Они что, собираются обсуждать меня в моём же присутствии?!

– Она неуклюжая недотёпа, – со снисходительным вздохом сказал Эйнвар. – А ты у меня самая лучшая.

– Правда?

– Да, моя рыбка.

От их соплей мне стало тошно, и я решила продолжить свой путь к столикам, пока эти двое миловались. На душе стало погано. С другой стороны – плевать, что они там обо мне думают. Я не хочу встречаться и видеть ни одну, ни другого. На миг мой мозг пронзила тревожная мысль: что если меня приставят убираться именно в их комнатах? Что тогда буду делать? Молча сносить упрёки?

– Не забивай себе голову всякой чебушнёй, лучше забивай желудок едой, – нараспев кто-то сказал рядом.

Оказалось, я добралась всё-таки до кремовых пирожных, которые так хотела попробовать в самом начале. Здесь тёрся тот зеленоволосый из компашки Эйнвара. До чего же чуднó он сейчас выглядел. Парень, в целом, был какой-то нескладный, долговязый, угловатый. Руки и ноги казались лишними, словно он никуда не мог их пристроить, и они просто болтались при любом действии. Волосы, странно стриженные для парня, в свете больших люстр зала оказались даже не зелёными, а цвета морской волны. Ко всему прочему у парня была рассечена левая бровь, шрам через которую доходил аж до переносицы. Своё физическое уродство мальчик решил подчеркнуть вуалью, прикрывавшей здоровую половину лица, которую тот прикрепил куда-то к затылку. В дополнение к этому он надел какой-то оранжевый пиджак с дырявым карманом и вельветовые штаны с подтяжками, болтающимися где-то у колен. Эпатажно, ничего не скажешь.

– Как делишки у трусишки? – спросил он, растягивая длинный рот в улыбке. Затем туда отправилась маленькая канапешка с кусочком рыбки и оливкой.

– Отлично, ничего не скажешь.

– Тебя Верóника достала? Выпей, чтоб тоска отпала.

– Плохая рифма, если честно.

Парень пожал плечами. Кажется, ему всё равно. Я пригляделась: под вуалью на лбу у него – россыпь угрей. Странно, что только с правой стороны. Ещё привлекла внимание одна деталь: у парня были разные глаза: один янтарный, а второй, под вуалью, зелёный, как его волосы. Интересная изюминка.

– Она милее, чем хочет такой казаться. Это всё понты покрасоваться, – пробормотал он, глядя в сторону девушки.

– А откуда ты это знаешь?

– Это всё лишь кожура, а она – моя сестра.

– Сестра?! Вот эта вот… Вы же не похожи!

– Из рóда в родá в семье не без урода.

В руке у парнишки возникло зелёное яблоко, которое он звучно откусил и принялся с таким наслаждением жевать, что мне тоже захотелось поесть фруктов, хотя мой желудок уже под завязку был набит овощами с предыдущего стола.

– А ты всегда в рифму говоришь?

– Иногда так, иногда сяк. В общем, когда как.

Он довольно гыгыкнул и потряс свободной от яблока рукой. Из пиджака полетели блестки, а затем выползла голова… гуся?

– Ч-что?

– Это мой друг – мистер Пук. – Парень поцеловал гуся в клюв и погладил по голове, скармливая остатки яблока вместе с огрызком птице. Кошмарное зрелище. Хотя в нашем приюте были и гуси, которых мне регулярно приходилось пасти. – Ну же, мистер Пук, не бойся, обратно ко мне в рукав заройся.

– Почему ты дал своему питомцу такое странное имя? – спросила я, когда гусь вновь исчез непонятным для меня образом в рукаве пиджака.

– А он пердит, жрёт и спит. Прямо как его хозяин, который целый день лежит.

Я невольно хихикнула.

– Рифмовать глаголы – дурной тон.

– Виноват, но почту за честь услышать от тебя сладкую лесть, – он несуразно поклонился, едва не касаясь своими волосами плитки на полу.

– Ладно, твоя манера речи и… твой гусь весьма интересны и делают из тебя неординарную личность. Как же тебя зовут?

– Лаззияр Астапоор. Почти как запор, – не без грусти в голосе добавил он.

– Да не слушай его, он врушка, – к нам приблизился Аксель, который, между прочим, не соизволил приодеться к ужину. – Мы все зовём его Лягушкой.

Лаззияр просиял, подпрыгнул на месте, захлопав в ладоши.

– А ты фишечку усёк и попался на крючок.

Аксель закатил глаза.

– С тобой пообщаешься – стихи начнёшь писать. Румпелина, – он обратился ко мне, – ты потрясающе выглядишь. Такое роскошное платье! Мне кажется, ты выглядишь наиболее изящно среди всех собравшихся здесь дам.

– А вот это точно лесть. – Схватившись за живот, Лягушка со вздохом сказал: – Всё, больше мне не съесть.

– Чеши тогда отсюда, – шикнул на него Аксель. Лягушка вновь поклонился, едва не стукнувшись лбом о стол и, пятясь словно рак, двинулся куда-то к своим.

– Он такой… странненький.

– Паясничает. Выпендривается перед красивой девушкой.

Я… красивая? Так, только бы не залиться краской…

– Ещё и водник6. Из них частенько выходят творцы свободного… плавания.

– Почему вы прозвали его Лягушкой? Из-за зелёных волос?

– О нет, волосы он покрасил не так давно. До этого ходил с каким-то малиновым ужасом. Даже не знаю, какой цвет у него натуральный. Кстати, он здесь уже не первый год тусуется, всё никак не закончит курс. По-моему, ему просто нравится быть вечным студентом. Прозвали мы его из-за того, что, во-первых, родился буквально на болоте, в своём Тряск-Моссене – самом низинном и водянистом городе его водной провинции. Во-вторых, он пучеглазый и большеротый. Ну, и в-третьих, он какое-то время разводил жаб. Но потом появился этот гусь, и… жаб не стало.

– Блин, бедные жабки.

– Ха, жалеешь земноводных? Ты просто не видела, что с ними на уроках вообще-то вытворяют. Пробовала вон те ломтики запечённой перепёлки? – поспешил сменить тему Аксель. – Давай я тебе положу.

Он почти выхватил у меня из рук тарелку, не дав опомниться. С одной стороны, это, конечно, мило. Но с другой стороны, этот жест показался мне странным, да и непривычным, ведь я всегда обслуживаю себя сама.