Читать книгу Libertas, vale! - Анна Максимилианова - Страница 4

Было начало августа 762 года от основания Рима. Наместник провинции Германия Публий Квинтилий Вар только что подавил ожесточенное сопротивление одного из небольших племён, живших на левом берегу Визургия4. Вместе с одним из своих легатов5 он прогуливался по полю битвы, усеянному трупами и ранеными. Римский правитель старался ступать осторожно. Но при всей его осторожности он иногда наступал на чьё-то страдание или задевал ногой чью-то смерть. На его голых ногах в высоких кожаных сандалиях выступали рельефные мускулы. Сильные ноги были характерны для римлян, особенно для военных, привычных к долгим пешим переходам. Рельефные мускулы были и на блестящей позолоченной кирасе римского полководца. На груди она была украшена искусной гравировкой, реалистично изображавшей горного орла с распростёртыми крыльями. Под кирасой военачальник носил кожаную безрукавку с прямоугольными, похожими на ремни фестонами на плечах и бёдрах. Концы фестонов были украшены фигурной бахромой с позолотой. Под кожаной безрукавкой Квинтилия Вара виднелась красная туника из тонкой дорогой шерсти. Из той же ткани был шейный платок, который все римские воины носили для того, чтобы металлические доспехи не натирали кожу шеи и плеч. За плечами полководца колыхался короткий алый плащ с золотой каймой. Свой шлем с великолепным продольным плюмажем красно-белого цвета Вар держал под мышкой. Он был рад, что может пройтись с непокрытой головой, так как кожаный ремешок шлема, застёгивавшийся под подбородком, уже начал натирать кожу. Перед боем римлянам пришлось сделать долгий марш-бросок, чтобы добраться до отдалённого племени, жившего в лесной глуши. Военачальник был очень доволен тем, что благодаря неожиданной и хорошо спланированной атаке на врага, потери среди легионеров трёх когорт, которые он привёл сюда, были минимальными.

– Посмотри, друг мой, на этого верзилу, – сказал Вар своему спутнику, указывая на поверженного воина. – Это, должно быть, их вождь. Я видел его в действии. Проклятый варвар косил наших с тобой молодцов, как траву. У него необыкновенная сила в сочетании с искусной сноровкой и ловкостью. Жаль, что погиб, иначе можно было бы сделать из него замечательного гладиатора. Вытащи меч из его руки. Я хочу сохранить этот прекрасный образец кельтского оружейного искусства.

Оба римлянина с интересом склонились над павшим в бою германцем, чтобы получше разглядеть его. Резкие черты придавали его лицу благородную строгость. У него был длинный, прямой нос с небольшой горбинкой, острые скулы, высокий и, несмотря на молодость, исполосованный морщинами лоб. Губы германца были настолько тонкими и бледными, что совсем терялись под золотистыми усами и бородой. Из-за этого рот его, слегка приоткрытый, зиял на мужественном лице, как глубокая рана. Над правой бровью рдел кровавый след от удара меча. Если бы не бронзовый шлем, который лежал сейчас в двух шагах от варвара, то римские офицеры наверняка нашли бы его с вдребезги разбитым черепом. Легат с некоторым усилием вытащил меч, крепко зажатый в правой руке воина, и заметил, что его кожа тёплая.

– Зря ты, командир, считаешь этого германца отошедшим в загробный мир. Я уверен, что он ещё жив. Скорее всего, он потерял сознание от сильного удара по голове. Его рана на лбу – просто царапина. Вторая рана, на левом плече, глубже, но это тоже пустяки. Крови он пока потерял немного, так что имеются хорошие шансы быстро поставить его на ноги и сделать из него первоклассного гладиатора. Все хлопоты о нём окупятся с лихвой. Я уже предвкушаю восторг, который нам доставит этот дикий верзила в схватках на аренах известнейших амфитеатров.

Прошло уже пять лет с того момента, как Публий Квинтилий Вар оставил позади полувековую веху пребывания на этом свете. Но вид у него был моложавый, а здоровье – превосходное. Он легко преодолевал все трудности военного быта, проявляя иногда больше выдержки, чем его молодые товарищи по оружию. Подчинённые уважали своего начальника за его мужество, опыт в военном деле и за простоту в общении с ними. Управляя императорской провинцией, Вар носил гордый титул legatus Caesaris pro praetore consulari potestate или просто «пропретор». Он обладал всей полнотой военной, административной и судебной власти в регионе. Хотя наместник Германии происходил из древнего патрицианского рода, ни поведение, ни характер его совсем не вязались с общепринятыми представлениями об аристократе. В нём не было ни высокомерия, ни надменности, ни нарочитой изысканности. Однако сразу бросалось в глаза исключительное достоинство его осанки, которая придавала величественный вид всему его облику. Он был высокого роста и крепкого телосложения с мускулистой шеей и широкими плечами. У пропретора были живые, выразительные черты лица: покатый лоб, крупный, но правильный нос, полные чувственные губы и большие тёмные глаза, которые глядели решительно и смело. В его коротких чёрных волосах серебрилась лёгкая седина.

Публий Квинтилий Вар был женат на одной из самых знатных и прекрасных женщин Рима, которую звали Клавдия Пульхра. Ей было двадцать три года. Она принадлежала к императорской фамилии. Её бабкой по материнской линии была Октавия Младшая, старшая сестра Октавиана Августа. Родителями Пульхры были Клавдия Марцелла Младшая и Публий Клавдий Пульхер. Их брак был основан на глубоком чувстве взаимной любви и привязанности, что было довольно редким явлением в Риме. Публий Клавдий Пульхер был страстным последователем греческого философа Эпикура и сам любил пространно философствовать вслух, комментируя и развивая эпикурейское учение. Клавдия Марцелла любила слушать своего мужа, восхищаясь тем, как свободно и точно он излагает свои мысли по-гречески. Как одухотворялось его красивое лицо, каким энтузиазмом загорались его большие черные глаза, когда он обращался к ней с выразительной речью:

– Эпикур высказывает обоснованное сомнение в цикличности мирового движения и его замкнутости на себе. На самом деле, существует также и нелинейное, хаотическое движение. Понимаешь, милая, мир движется не к цели, а затем от нее, и так до бесконечности. Нет! Мир движется без всякой цели. В хаосе мироздания человек может уклоняться от законов природной необходимости в сторону своего счастья. Нам не надо бояться фатума, нужно стремиться к счастью, к обретению собственного достоинства, самодостаточности и внутренней самоудовлетворенности!

– Но, любимый, ты же не хочешь сказать, что необходимости не существует?!

– Необходимость существует, но не железная, поэтому рядом с ней возможна и свободная деятельность. Свобода воли должна стать внутренней необходимостью и служить главной причиной самостоятельного поведения человека.

– Но Эпикур не верил в богов!

– Это не так, милая! Просто его мнение о природе богов отличается от традиционных представлений. Это смешно и нелепо, что люди наделяют их праздным и бездеятельным характером. Боги – это неутомимые труженики и страстные творцы. Именно в их постоянной созидательной деятельности человек должен видеть нравственный идеал. Тем не менее, творя мир, боги не вмешиваются в дела людей. Нам предоставлено право самим определять свою судьбу. Мы должны отбросить все суеверия и религиозные страхи. Человек – господин своего счастья.

– Хотелось бы в это верить… Хорошо. Но почему ты считаешь, что тебе ближе именно Эпикур? Почему не Платон или Аристотель, например?

– Да потому, что, наравне с разумом Платона и волей Аристотеля, Эпикур обращает свое внимание на третью важную характеристику человеческой личности – ее чувственность.

– Ах, вы, мужчины, только и думаете о наслаждениях!

– Почему бы и нет? – с игривой улыбкой отвечал Клавдий. – Однако заметь, дорогая моя, что стремление к удовольствию Эпикур связывает с разумной деятельностью человека: «От благоразумия произошли все остальные добродетели; оно учит, что нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо». Свобода воли – это не безграничный произвол. Эпикур осуждает всё, что делается без чувства меры: «Ничего недостаточно тому, кому достаточное мало».

– Ну, хорошо, я сдаюсь и вместе с тобой преклоняюсь перед учением Эпикура. Но ведь мы не можем всё время только говорить, так и вся ночь пройдёт. Быстро скажи мне, что ты считаешь самым важным в твоей любимой философии, и потом я утоплю тебя в море чувственности.

– Эпикур обосновал свободу человека как независимость от всего внешнего, – успевал сказать красноречивый философ перед тем, как прелестные губы его жены закрывали ему рот страстным поцелуем…

Рождение дочери было необыкновенно радостным событием в жизни счастливой пары. Пиры и семейные празднества длились неделю. Но через несколько месяцев после рождения маленькой Клавдии её отец внезапно умер. После смерти мужа Марцелла стала называть свою дочку не по имени, а греческим словом «элевтери́я», что означает «свобода». Друзья и родные находили это очень странным, но объясняли всё тем, что молодая женщина обезумела от горя и хочет любым способом оживить дорогие воспоминания о покойном муже. Тем не менее, необычное прозвище приросло к девочке. Только для посторонних она была Клавдией Пульхрой, а для родных и близких – Элевтери́ей. Её мать Марцелла, несмотря на скорбь о первом муже, ещё несколько раз выходила замуж. Эти браки заключались по политическим соображениям и по воле её дяди Цезаря Августа, которому она не могла противиться. Марцелла родила ещё одну дочь и двух сыновей, но Элевтерия росла довольно обособленно от них, будучи явной любимицей матери. Словно оправдывая полученный от отца когномен6«pulcher – красивый/pulchra – красивая», старшая дочь Марцеллы выросла необыкновенной красавицей. Кроме имени, от отца она также унаследовала великолепный цвет кожи золотистого загара и прекрасные тёмные глаза.