Читать книгу Радости и горести Николая II. Cерия «Уютная история» - Анна Пейчева - Страница 8

График цесаревича и цесаревны был до отказа заполнен представительскими мероприятиями. Александру Александровичу, Марии Федоровне и уж тем более деду-императору Александру Николаевичу совершенно некогда было заниматься воспитанием Ники и его младшего брата Жоржи.

По утрам братья ждали заветного звонка с четвертого, «родительского» этажа – и стремглав летели к лифту, а затем через Блюдный зал к Мама в будуар. Мария Федоровна встречала сыновей уже готовая к череде светских визитов – в шикарном платье от Чарльза Ворта33, с бриллиантовой брошью на груди и веером из черных страусовых перьев в руках.

«Дети рвались к матери, грелись у ее теплоты, не хотели оторваться, но увы! – вздыхал Владимир Олленгрэн. – Официальное время шло, и родителям нужно было уезжать к деду, в Зимний дворец, где они и проведут потом целый день, до поздней ночи… Но перед расставаньем нас ждет огромное удовольствие. И это удовольствие наступало: великая княгиня всех по очереди катала нас вокруг комнаты на шлейфе своего платья. Это была постоянная дань за расставанье. И, покатавшись, обласканные на целый день, мы снова спускались на свою половину к мрачным книгам и тетрадям»34.

Такие нарядные, красочные плакаты, изображающие семью императора Александра III, были очень популярны после его воцарения в 1881 году. Николай стоит позади матери, Георгий – перед ней, а маленькая Ксения – на руках у отца

Иван Макаров «Благословение Господне на вас. Семья Александра III перед Христом». На эту картину попал уже и маленький Михаил, а вот Ольга пока не родилась. 1881

Наставники играли огромную роль в формировании характера наследника. Они были рядом днем и даже ночью. Жили тут же, во дворце, в соседних комнатах, гуляли и обедали со своими подопечными, выслушивали их маленькие радости и горести, давали им советы, исходя из собственного опыта. Помните Арину Родионовну? Ее воспитание сблизило Пушкина с простым народом.

Почему «царята» учились дома, а не в гимназии? Во-первых, из соображений безопасности. Обстановка в стране оставалась напряженной, на царскую семью то и дело совершались покушения. Во-вторых, домашнее образование было престижнее. Лишь в середине XX века королевские семьи Европы отошли от этой традиции. Нынешний английский король Карл III стал первым наследным принцем в истории династии, учившимся в обычной школе, а затем и в университете35.

Воспитатели царским детям подбирались с великой тщательностью. Принимались во внимание не только их академические заслуги, но и такие субъективные, почти неуловимые факторы, как личное обаяние и даже некоторая схожесть с венценосным родителем. Последнее работало скорее подсознательно, на уровне психологии, но тем не менее, у трех главных наставников Николая действительно имелись общие черты с его родственниками – как внешние, так и внутренние.

Золушка в Аничковом дворце

Первую учительницу Ники нашла Мария Федоровна. Совершенно случайно – что называется, судьба!

Александра Петровна Олленгрэн, урожденная Оконишникова, до 38 лет и не помышляла о педагогической стезе. Она была домохозяйкой, женой небогатого дворянина капитана Константина Петровича Олленгрэна. Но в 1872 году муж скоропостижно скончался, не оставив семье почти ничего, кроме маленького домика в Коломне на окраине Петербурга. Александра Петровна поначалу бегала с узелками в ломбард, а потом, когда ценные вещи кончились, с трудом нашла место классной дамы в Коломенской женской гимназии.

В 1875 году состоялся первый выпуск воспитанниц госпожи Олленгрэн. Гимназистки «представлялись» в Зимнем дворце. Здесь-то и случилась судьбоносная встреча Александры Петровны и Марии Федоровны.

«Вдруг около меня появилась какая-то маленькая дамочка, – рассказывала потом учительница, – очень хорошенькая, с сияющими, как звезды, глазами. Ну прямо звезды! Смотрит на меня, на мой шифр и спрашивает по-русски, с акцентом: „Какой это у вас шифр?“ Я сказала, что екатерининский. „А как фамилия?“ Отвечаю: „Олленгрэн“. – „Но это ведь шведская фамилия?“ – „Да, мой муж шведского происхождения“. Вынула записную книжечку и золотым карандашиком что-то отметила. И потом только, от других, узнала, что это – великая княгиня, наследница цесаревна, Мария Феодоровна! Но какая хорошенькая! И какая простенькая! Прямо влюбилась в нее с первого взгляда!»

Симпатия оказалась взаимной. Цесаревна заинтересовалась новой знакомой, навела справки – референции о работе Александры Петровны были блестящими, – и пригласила госпожу Олленгрэн переехать в Аничков дворец, учить грамоте семилетнего Ники и пятилетнего Жоржика. В компанию к «царятам» определили и семилетнего Володю, младшего сына Александры Петровны.

Но все же – чем классная дама так зацепила цесаревну? Что общего было у этих двух женщин? Намного больше, чем кажется на первый взгляд.

Обе – многодетные матери. У Александры Петровны было четверо детей, у Марии Федоровны на тот момент – трое. При этом наши героини не растворились в семье, а сумели сохранить яркую индивидуальность.

Обе было искренне увлечены своей работой. Цесаревна возглавляла Ведомство учреждений императрицы Марии, куда входили учебные заведения (в том числе и Коломенская гимназия), воспитательные дома, приюты для обездоленных и беззащитных детей, богадельни; активно развивала Российское общество Красного Креста, попечительствовала Женскому патриотическому обществу и Обществу спасения на водах. Нагрузка у Марии Федоровной была колоссальной.

Но и Александра Петровна не отставала, все силы отдавала своей благородной профессии. Вот как она готовилась к новой должности наставницы наследника: «Мамочка приходила со службы взволнованная, – рассказывал потом Владимир Олленгрэн, – ничего не ела, а приносила какие-то книжки, очень толстые, в переплетах, быстрыми глазами читала страницу за страницей, нервно, со щелчком перелистывала, что-то записывала в тетрадь и все говорила, ни к кому не обращаясь: „Господи! А вдруг осрамлюсь? А вдруг опозорюсь? Ведь великая наука нужна, наука!“ Вообще от всех этих новостей, от срочного изучения педагогики она похудела, стала молоденькая и худенькая, бедная моя, милая, ласковая мамочка».

Но, кажется, решающим доводом для цесаревны стала бедность Александры Петровны. Сама Мария Федоровна выросла в семье скромного датского офицера – лишь по невероятному стечению обстоятельств Кристиан IX стал королем. Цесаревне хотелось, чтобы и ее сыновья больше общались с обыкновенными людьми, которым каждый день приходится решать обыкновенные проблемы – экономить на всем, перешивать одежду, доставшуюся от добрых знакомых, луковой шелухой красить пасхальные яйца…

Александр Александрович, отец великих князей, поставил перед наставницей такую задачу: «Учите хорошенько мальчуганов, повадки не давайте, спрашивайте по всей строгости законов, не поощряйте лени в особенности. Если что, то адресуйтесь прямо ко мне, а я знаю, что нужно делать. Повторяю, что мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные, здоровые русские дети. Подерутся – пожалуйста. Но доказчику – первый кнут. Это – самое мое первое требование»36.

«Вводя в свою семью меня, – размышлял потом, по прошествии лет, Владимир Олленгрэн, – он [цесаревич] умышленно выбирал мальчишку с воли, чтобы приблизить к этой воле птиц экзотических (великих князей), ибо, собираясь царствовать, собираясь управлять людьми, нужно уметь ходить по земле, нужно позволять ветрам дуть на себя, нужно иметь представление о каких-то вещах, которых в клетку не заманишь. На больших высотах дышат так, а внизу – иначе».

Посмотрите, какой щеголь в бархатном костюмчике! Николаю здесь 5 лет, Георгию – 2 года. И пусть вас не удивляет девичье платьице – до начала XX века так было принято одевать маленьких мальчиков. 1873

Очень редкая фотография Марии Федоровны с Николаем и Георгием. Из личной коллекции автора. Оригинал хранится в Национальной библиотеке Грузии. 1872

Николай сидит в особом детском кресле. 1872

Волшебное колесико

Александра Петровна и, в особенности, ее сын принесли в Аничков дворец дыхание простой жизни.

По утрам наставница учила царских детей читать и писать. Ники рисовал палочки «страшно старательно, пыхтя и сопя, а иногда и потея, и всегда подкладывал под ладонь промокательную бумагу».

После обеда начиналось интересное – Володька открывал наследнику реальный мир. «Разве не залезали на деревья в Аничковом саду и не плевали на прохожих? – вспоминал потом Олленгрэн. – Не играли в снежки? Не боролись на снегу? Не лепили баб?»

А однажды Володька показал Ники и Жоржику настоящие деньги, которых царские дети никогда раньше не видели.

«Эти двугривенные серьезно и надолго поразили воображение маленьких великих князей.

– Что это такое? – надув от усердия губы, спрашивал Георгий. – Колесико?

Я разразился презрительным смехом. Боже! Не знать таких вещей и волшебный двугривенный считать колесиком! Ха-ха-ха!

– А вот орлик, – продолжал Георгий, водя пальчиком, – а вот что-то написано по русскому языку…

– «Двадцать копеек» написано, вот что! – с необычайной гордостью сказал я.

– А что такое «двадцать копеек»? – продолжал любознательный Георгий.

– Это восемь пирожков, – объяснил я.

– Восемь пирожков? – теперь, в свою очередь, спросил Ники, тоже призадумавшийся над хорошенькой и сверкающей монеткой. – Как это восемь пирожков?

– Ну да, за нее дадут восемь пирожков или двадцать маковок, четыре карандаша черных или три карандаша красно-синих. За нее дадут шесть тетрадок и еще две копейки сдачи.

– Ты еще скажешь, и промокашку дадут? – спросил Ники, смотревший на промокательную бумагу как на вещь волшебную.

Он очень любил нарочно писать густо, с нажимом, и потом сейчас же сразу промокнуть и смотреть, как все это волшебно впитывалось и отпечатывалось на рыхлой розовой бумаге и все шиворот-навыворот. (Между прочим, промокательная бумага тогда считалась большой редкостью, в быту больше пользовались песочком). А потом через зеркало рассматривать, как все и сразу стало на место.

– И промокашку, – подтвердил я.

– Ну, уж это ты врешь, – сказал Ники. – Спросим Диди».

«Диди» – этим ласковым именем Ники наградил Александру Петровну после первых же занятий. И потом так и называл ее всю жизнь, даже когда стал императором: «Милая Диденька, – говорил ей в шутку, принимая пожилую наставницу без очереди и без записи в любой день, – страшно медленно пишу. Это ваша вина, Диди. Это вы мне почерк ставили».

В дневнике взрослого Николая II попадаются и такие нежные записи: «20-го января. Суббота. Сегодня опять мороз. После кофе к нам зашла А. П. Оллонгрен, которая проболтала у нас до 11 ¼ ч.»37.

Но вот Ники исполнилось девять лет. На свой день рождения 6 мая 1877 года наследник получил серьезный «мужской» подарок – настоящие морские форменные рубашки, панталоны, пальто и фуражку, на смену детскому матросскому костюмчику, который изрядно ему надоел. Николай официально вступил в юношеский возраст.

А это означало, что миссия Александры Петровны в Аничком дворце выполнена. Госпожу Олленгрэн назначили начальницей Василеостровской женской гимназии. А воспитанием наследника озаботился царственный дед. Император Александр II самолично подобрал для Ники нового наставника – худого и хмурого генерал-майора Григория Григорьевича Даниловича, директора 2-й военной гимназии, которого при дворе сразу прозвали «человеком в футляре».

33

Парижский модельер английского происхождения, одевавший знаменитостей XIX века.

34

Сургучёв И. Д.

35

Johnson, Bonnie; Healy, Laura Sanderson; Thorpe-Tracey, Rosemary; Nolan, Cathy (25 April 1988). «Growing Up Royal». Time.

36

Здесь и далее в этой главе цитируются воспоминания Олленгрэна по книге Сургучёва И. Д.

37

Запись в дневнике императора Николая II от 20 января 1896 года.