Читать книгу Четыре четверти круга. Часть I. Редакционное задание - Анна Сниткоева - Страница 8

«Через год Борск ждет большая выборная компания – выборы главы города. И хотя, с точки зрения обывателя, времени впереди еще много, но для политика, горячая страда уже начинается. И вот мы, в преддверии этих выборов, решили встретиться и поговорить с одним из возможных кандидатов, Юрием Анатольевичем Калиничевым, генеральным директором завода «Борский Точмаш», а так же инвестора, благотворителя, и просто активного и неравнодушного горожанина, которого, без преувеличения, знает весь город.

– Какие масштабные проблемы Борска Вы видите, и как собираетесь их решать, если станете мэром?

– Первая и главная проблема – это его заштатный, провинциальный статус, который мы пытаемся ломать. Потому что, этот статус мешает остановить отток горожан, особенно молодежи, и соответственно притоку свежих сил, так необходимых городу, притоку инвестиций.

Правду сказать, если бы не активность бизнесообщества Борска, которое народилось за последние годы, город бы опустел и постарел, а может и совсем исчез.

К сожалению, реальность такова, что пока мы ни от федеральных, ни региональных властей, не видим реальной помощи, не только финансовой, но и стратегической. Без этого, все прочие острые и требующие немедленных решений проблемы – практически не решаемы.

Как мы, я и мои соратники, ломаем сложившуюся ситуацию? Поднимаем заводы, способствуем нарождению малого бизнеса, обеспечивая людей работой, собственными налогами кормим город, и теперь, объединяясь в бизнессообщества, уже пытаемся с властями вступать в диалог, выступая с конкретными программами по развитию малого бизнеса в городе, и сами их финансируя.

– Назревает встречный вопрос, а не опасно ли бизнесом подменять решения каких-то городских проблем, которые должны носить некоммерческий характер. Ведь так можно распределить весь город под нужды именно бизнеса, игнорируя интересы простых граждан, жителей города.

– Мы не игнорируем интересы горожан, а пытаемся втягивать их в свои проекты, делать заинтересованными участниками, предоставляем возможность самим зарабатывать, самим инициировать какие-то программы. Коммерческое объединение «Деловой Борск» и общественный фонд «Инициатива», это наш симбиоз бизнеса и власти, вкладываем много своих средств в решение городских проблем.

У нас полно проектов которые не приносят лично нам никакой прибыли. Например, Дворец спорта для молодежи, спортивные комплексные сооружения при нем такие как каток, или теннисный корт.

Наша задача – повысить качество жизни в Борске, и мы, конечно же, понимаем, что нельзя строить или проектировать все – только с одной целью – навариться. И так, как мы интегрированы в городскую среду, – мы, просто, вынуждены мыслить соответственно в интересах всего города, и горожан, а не отдельных статей личной прибыли.

А потом, у нас грандиозные амбиции – мы хотим вместе с властью, разработать новый проект застройки Борска.

Туда войдут решения нескольких узловых моментов – первое, ветхое жилье, особенно в самом проблемном районе Пролетарский маяк, которое надо расселить и снести; второе – экология, потому что наши заводы построены внутри городской черты, и все пять районов, так или иначе, соседствуют с производственными зонами.

Так вот идея – оставив заводы, с их инфраструктурой, там где они есть, застройку жилого сектора, увести от этих зон, обогнуть, и начать застраивать город на северо-восток, вдоль Бороси.

Этот проект поможет комплексно решать и проблемы пустующих зон – важный момент определения рекреационных зон, которые не будут застраиваться под коммерческие нужды.

Сейчас у нас есть революционная идея по модернизации и объединению пустующих зон города – это будут красивые и современные парковые площадки со спортивными и детскими сооружениями, объединенные сетью пешеходных, и велодорожек.

Многокилометровые трассы, которые призваны привлечь туристический потенциал.

В этом году к лету планируем уже открыть Набережную, напротив старой части города, напротив Храма на Бороси. А потом обогнем всю юго-восточную часть города, и соединим с городским Старым парком в районе Пролетарского Маяка, вернув ему былое назначение – место отдых горожан.

Мы хотим этот проект сделать интересным и привлекательным и для наших гостей, которые посещают Борск с деловыми целями, и как туристы, и вообще, поднимать, и развевать туристическую отрасль города.

– С чего вы начнете, если станете главой города?

– Я не начну, я – продолжу.»

Просторную светлую залу, заливало янтарем утреннего январского солнца. Яркое, и даже припекающее, чем, пока неуверенно, но, уже напоминая о грядущей весне, оно палило в широкие окна во всю стену, проложив на ясеневом паркете золотые квадраты. Отбрасывая длинную тень, у камина стоял Калиничев. В закованное в тяжелую раму зеркало, отражалось его сосредоточенное лицо, он пытался завязать узел галстука, и такое же сосредоточенное лицо, развалившегося, на светло-коричневых кожаных креслах, Глота рядом. Сопя и поскрипывая кожей сидений, он с серьезным видом изучал разворот журнала.

– Чего ты там вычитываешь? – Калиничев косился на него, сдерживая смех.

– Буквы знакомые ищу, – буркнул тот.

– Нашел?…

– Ага. Так это то, что твоя журналистка московская пишет?

Глот зашевелился, и небрежно отбросил журнал на низкий полированный столик рядом.

– Угу. Вот думаю с ней кроме книги, еще цикл статей подготовить разные издания. Тем более девушка бойкая, да с явным литературным талантом…

– Ну, ты любишь таланты.

– Слушай, помоги, а… – Калиничев повернулся к Глоту, дергая шнурок галстука, и смешно вытягивая подбородок. У него не получилось завязать узел.

– Я тебе Алина Николаевна что ли? – осклабился Глот, но заскрипел креслами. – Этим вообще-то жены занимаются, не знал, когда женился то…

– Не знал. А ты зачем женился, ты галстуки-то и не носишь?…Ну, зад подними, помоги…

Глот, посмеиваясь, только потянулся, Калиничеву пришлось подойти.

– Я женился, что бы было с кем в крестики нолики по ночам играть. Чего тут надо то… – Глот подергал шнурок галстука.

– Вот в эту петельку вот этот кончик… Обыгрываешь, небось, Ирку то?

– А то!

Глот минуту возился. Не получилось.

– Ну, тебя… Алину позови, пускай завяжет, – бросил он.

– Да, что ты за мужик, если галстук завязать не можешь, а?

– А сам то, что ли можешь?

– Так я кверху ногами не могу…

Калиничев, смешно скосив глаза, напряженно сопел, переплетая концы.

– … О! Ну, вот, получилось! А, черт… не так… – он вернулся к зеркалу.

Глот, раскинув руки по спинке кресел, наблюдал за ним, как тот сосредоточенно осмотрел себя в отражении, подправил ворот рубашки, рукав, вынул из кармана пиджака маленькую расческу и принялся укладывать непослушные топорщащиеся волосы.

– А ты вообще в субботу куда собрался? – Глот одной пятерней уложил черные пряди назад, и Калиничев заметил этот его жест в зеркало.

– На свидание.

Глот, оживляясь, заерзал.

– И кто она?

Калиничев упорно орудовал расческой по непослушным волосам, и поджав губы, что дергались в улыбке, молчал. Наконец, сделав вид, что доволен укладкой, запихнул расческу в карман пиджака.

– Та самая журналистка московская, Вера Коган… Чего скалишься, я работать.

– Ага, поработать в субботу, Юрий Анатольевич. Ну, ну…

– А что суббота? Я ж не раввин, по субботам не работать. Хватит зубоскалить. Встреча – деловая, по поводу книги, вот и вся романтика, – хотел отойти от зеркала, но что-то не то было с галстуком, и снова распустил его концы.

– Красивая хоть?

– Интересно? – Калиничев раздумывая, как еще можно победить галстук, перекидывал его кончики. – Поехали со мной, посмотришь.

Глот помотал головой.

– Не, мне есть чем заняться. Сейчас со своими спиногрызами на озеро поедем с горки кататься… Вот за Юлькой заехал, а, кстати, где Алина? Посоветоваться с ней хотел, как с технологом швейного производства.

– По поводу? – Калиничев снова развернулся к зеркалу.

– Да, мы на Черном озере замутили небольшой бизнес с санками, вот чехлы для них…

– Господи, ты еще и озеро замутил? А что твой бордель? Все? Наигрался?

– Эко ты меня! – закхокал Глот, смеясь. – И чего это бордель сразу. Не бордель, а ночной клуб.

– Ночной клуб… – проворчал Калиничев. Наконец узел связался, но как-то топорщился, и он его тыкал пальцем. Осмотрел себя еще раз в зеркале придирчиво – если бы не галстук, то все остальное в отражении его устраивало. – Бордель твой ночной клуб! Понабрал уже голых девок… – он что-то поискал на каминной полке. – И будут туда ходить местные гопники, смотреть на твоих поскакушек с сиськами, плясать под блатняк, пить водку и блевать на пол, вперемежку с мордобоем, и трахом в туалете…

Прошелся вдоль кресел, чего-то ища.

Глот слушая, подымал удивленно брови, и на его лице проступало выражение изумления, он расхохотался, и раскатисто заухало эхо в высоких сводах добротного деревянного потолка.

– А ты откуда такие подробности знаешь?…

– В кино видел… А что нет, что ли? Так и будет, – Калиничев уселся рядом за низенький столик, открыл ноутбук, и посмотрел на смеющегося Глота. – И оно тебе надо? Зачем тебе полукриминальный какой-то бордель с испорченной репутацией на этом пепелище? Запачкаешься…

– Да, не, брат, – отсмеялся Глот. – Мы решили как-нибудь без всего этого обойтись. Фейсконтроль, дресс-код, и все такое… И никаких поскакушек с сиськами, а нормальные танцовщицы. К тому же, алкоголь мой, а не какое-то левое пойло, жратва из «Подковы». Приличный музон, все дела. Мы уж в оборудование вложились, так вложились, по последнему слову, как говориться. Так что никто у нас на пол блевать не будет, и с охраной у нас все в порядке…

– Если фейсконтроль, то кто к тебе вообще ходить будет?

На этот вопрос Глот поцокал, рассматривая тапочки для гостей, что следовало одевать в прихожей.

– А вот будут… Там человек работает, который всю эту кухню знает, вернее, которАЯ с Ханом начинала еще там, в Москве, и во всей этой лабуде разбирается. А я ей доверяю. Если бы Миша, дурак, не сторчался, и довел до ума – то вполне приличный уровень поднял бы… Так что, там знающий человек заправляет, а с меня всего лишь аренда помещения, да кухня из «Подковы», вместе с алкоголем. Ну, и так, крыша, короче…

Калиничев минуту сосредоточенно что-то набирал на клавиатуре ноутбука.

– Миша Хан репутацию этому месту и испортил, и наркоту привадил, – сказал он.

– Ну, что есть… – согласился Глот. – Творческий человек, чего ты хочешь… – и тут же уверенно помотал головой. – Не, у нас никакой наркоты не будет… И к тому же ночной клуб и есть сфера услуг! Дискотека на базе ресторана… Так пойдет? Это тоже одна из привлекательных сторон жизни Борска. Есть куда людям сходить поколбаситься. Плохо, что ли? Ты вон, все твердишь, мол, повышать привлекательность города, выходить на столичный уровень – вот тебе и столичный уровень – ночной клуб.

Калиничев бросил ироничный взгляд на Глота, но не стал спорить.

– Я надеюсь, ты не из-за этой девки ввязался? – спросил только.

Глот хмыкнув, ничего не ответил, посмотрел в окно, за которым блистала снегом большая поляна с хороводом круглых ив, горбились витые мостики над тремя блестевшими льдом прудиками, кованые фонари обозначали путь заваленных снегом дорожек, и далеко за кирпичной оградой темнела полоска леса.

– А, кстати, Юр, – вспомнил он. – Я ж тебя про Ухмина спросить хотел…

Тут сверху хлопнула дверь, послышался шуршание, и с балкона второго этажа свесилась в ореоле нечесаных светлых кудряшек заспанная Юлька, и в проем балясин балкона мелькнули пижамные штанишки с рюшками.

– Проснулось наше высочество… – глянул на наручные часы Калиничев, подняв голову. – Уже двенадцать…

– Каникулы между прочим … – сообщила Юлька, натягивая халатик и громко топая тапочками, стала спускаться по лестнице.

– Здорово, племяша, – весело пробасил Глот, следя за ней глазами. – А я за тобой. Собирайся, на озеро поедем, на санках кататься, да шашлычки есть. Гляди, погода, какая! Морозец, снегу за ночь навалило. Я тебя на таких санках прокачу, ты на таких и не каталась!

– Ой, чего в рань такую, – капризно потянула Юлька.

– Не будь, врединой, Юльчик. Тебя мальчишки ждут. Хотят тебя в снег закопать, с горки спустить. Одевайся, поехали.

Юлька лениво сморщилась, но в глазах уже заблестели искорки.

– Шашлычки вкусные….ммм… прямо на морозце, да с поджаренным лучком… – дразнил Глот. – Сам мариновал.

– Подойди сюда. Надо поговорить, – строго, не в унисон с Глотом, сказал Калиничев, и повелительно указал на кресла. Юлька, закатила глаза, выразив недовольство, но подошла, плюхнулась рядом с Глотом, взяв со стола журнал, без интереса пролистав. Отец встал над ней.

– Мне Самвел опять звонил! – Серьезным тоном начал он. – И опять по поводу этой новенькой девочки… как ее… Что там у тебя с ней вчера случилось? То словесные перебранки посреди тренировки, то драка в раздевалке!

– А что, если она залупается!

– Юлия, следи за языком! – повысил голос Калиничев. – Я смотрю, ты руки распускаешь?

Юлька быстро стрельнула глазами, при этом освящении казавшимися васильковыми, на Глота и широко их распахнув, посмотрела на отца.

– Она первая начала! А как она мне в спину мячом залимонила, тебе Самвел рассказал? Специально! Да так еще, что бы побольнее! А я с ней потом поговорила…

– Поговорила? Ты ее избила!

Юлька возмутилась и развернулась к Глоту.

– Дядька! Ты ее видел? Ну, скажи, а как еще?!

Калиничев повернулся к Глоту.

– А ты зачем ввязался, дундук тридцатилетний?

Тот, посмеиваясь, выдернул у Юльки из рук журнал и, дурачась, прикрылся им, вжавшись в кресло. Юлька встряла.

– Глота я попросила….

– Зачем? Запугать, избить?

– Э, э, Юр, не преувеличивай. Никто никого не избивал… – отозвался Глот.

– Ну как же без Глота то обойтись! У папаши троих детей ведь большой опыт запугивать девчонок!

– Так, она мою племяшку обидела…

– Ее обидишь! – Калиничев все больше заходился возмущением. – Она сама кого хочешь обидит!

– Ну и хорошо, пускай бояться… – и Глот весело подмигнул Юльке.

Калиничев застыл над ними, изумленными глазами пробежавшись по лицам обоих.

– Ты понимаешь… Нет, вы оба понимаете, что своей выходкой, в отношении этой девицы, вы меня здорово подставляете! Мне разговоров, что Калиничев проблемы своих родственников решает по-бандитски – не надо! Я в городе человек известный и общественный, если вы не заметили. У меня планы разнообразные. А тут такое!… Вот спасибо, удружили, родственнички. Братик, с доченькой…

Юлька притихла, насупившись, Глот откинул журнал.

– Юр, ну не преувеличивай. Ну, пугнули,… да так, смеху ради. Мы ей ничего не сделали, только шапочку в снегу поваляли… Да, успокойся ты. Там деваха, то же, знаешь, не ангелочек..

– А у меня могло быть и сотрясение, если бы она мне в голову попала?!! Мячом! – подхватила Юлька. – У нее такой ударчик на подаче, что девчонки по полю только так летают… Вот спасибо, тебе, папочка. Вместо того, что бы защитить дочку, ты принимаешь сторону ее врагов.

– Каких врагов? – навис над ней отец, совсем рассердившись. – Какие у тебя враги в шестнадцать лет! Так это ты против нее целую военную кампанию развела! Мне Самвел все рассказал. И как ее задираешь, и проходу не даешь! Уж я то знаю, какой у тебя язычок! Я понимаю, вам обидно, что эту новенькую ввели в основной состав, и кое-кого подвинули. Что разбавили вашу теплую компашку? А то почили на лаврах… А она как пришла, так сразу и показала результат. И ты сама тому свидетель. А ты?…

Пристыженная, Юлька примолкла, недовольно надувшись. Калиничев помолчал, наблюдая, как его слова доходят.

– А я хочу, что бы Самвел из вашей команды сделал мастеров. Что бы Ладо-Борск вошла в Лигу, была лучшей командой в городе, в области, в регионе! Ты посмотри – результат пошел! Самвел знает, что делает, это профессионал высокого класса!… А знаешь, почему тебя оставил в команде, Юльчик? Правильно, только потому, что ты моя дочь. А нет – вылетела бы уже, хотя данные у тебя есть, трудолюбия – нет. Потом, что у тебя в голове? Одни мальчики…

Юлька не выдержала, дернулась раздраженно, и уставилась своими васильковыми глазами в бревенчатый потолок. Калиничев стихая, смотрел на нее.

– Одним словом, ты больше не трогаешь эту… как ее… девушку. Она сама по себе, ты сама. Что бы Самвелу не мешали работать всякие ваши бабские дрязги. Поэтому, ты Юлия, если хочешь в команде этой остаться – своих правил там устанавливать не будешь. Это понятно?

Юлька остервенело теребила рюшечки на штанишках.

– Не слышу.

– Понятно! – рявкнула зло. Калиничев выпрямился.

– Вот так! Да… тогда договорились. Иди, завтракай. Инесса Дмитриевна все приготовила. Одевайся, и не копайся, тебя люди ждут…

Юлька покосилась на Глота, мол, ну и как к этому относиться, бросила на отца колючий взгляд, и, топая тапочками, гордо пошла из залы. Глот, посмеиваясь, смотрел племяннице вслед.

– Строго.

– Так распустили, разбаловали сами, и не заметили как… – тоже глядя вслед дочери, в сердцах сказал Калиничев. – Вот уже лет с четырнадцати никакой управы нет. На все замечание – только фырканье, слова сказать нельзя, эти чертовы мальчики атаковали, не знаю уже как бороться…

– Ты только скажи… – вставил Глот.

– Вот спасибо, не надо! Оставь при себе эти твои примитивные методы…

– Почему примитивные, очень даже эффективные…

– Что эффективного? – Калиничев злился. – Вы же ей… этой, как ее, девочке, всю одежду порвали…

– Не одежду, а молнию…

– Да что это в конце-концов такое! Ну ладно эти соплюхи, но ты то куда полез? Вадик! Я тебя прошу, не иди у нее на поводу… – и он навис над Глотом, точно так же как только что над дочерью. – Она головой не думает, но ты взрослый мужик…

Глот нетерпеливо заерзал.

– Все, все понял, каюсь, принял к сведению, – и он, хлопнув руками по коленям, встал с кресел. – Так где Алина то Николаевна, совет то какой мне даст. Я б ее с нами взял.

– Понятия не имею, где она, – сердито сказал Калиничев, он опять что-то стал искать на каминной полке, с раздражением переставляя фарфоровые статуэтки. – С утра еще не виделись… И Алина, кстати, тоже, так незаметно самоотстранилась от воспитания дочери, будто ее это и не касается. Вот где она сейчас?… Инесса Дмитриевна! – позвал куда-то в сторону дверей.

Через несколько секунд появилась женщина со строгим выражением лица заслуженного педагога на пенсии. В глаза бросалась профессиональная осанка с высоко поднятой головой, и сложно-уложенная прическа.

– Да, Юрий Анатольевич, – тоном секретаря Белого дома произнесла она.

– А где Алина Николаевна?

– Она уехала в салон в Ярославль, у нее запись на десять утра была.

– Да? – несколько озадачившись, пробормотал Калиничев. – Как-то раньше она в салоны в Ярославль не ездила, и не предупредила, даже… А вы не видели мой пейджер?

– На каминной полке в шкатулке, – сообщила Инесса Дмитриевна. – Идите сюда, я вам галстук нормально завяжу.

– Пожалуйста, не убирайте нужные мне вещи в шкатулочки! – с раздражением сказал Калиничев, и послушно подошел, задирая подбородок.

– Вы все везде раскидываете… – Инесса Дмитриевна быстро справилась с узлом галстука.

– Я не раскидываю! Я всегда помню, где положил!

– Ну, значит, ищите свои вещи или там где помните, или в шкатулке… – она расправила лацканы его пиджака, и что-то прихватив брошенное на угол столика, пошла из залы.

– Спасибо и на этом… – Калиничев достал из шкатулки пейджер, рассеяно повертел его, и сказал. – А может мне с этой журналисткой к вам на Озеро рвануть? Она девка компанейская, впишется.

– А чего, давай, – согласился Глот. – Там сегодня такой сабантуй намечается… Шашлыки, водка, санки.

Калиничев, секунду подумал и сказал.

– Ладно, посмотрим… Ну, давай, братка…