Читать книгу Несущие Свет - Анна Таури - Страница 6

Будильник давно оттрезвонил свое, а они все лежали, обнявшись – боясь расцепить руки, не веря в эту сказку. Уже скоро год, как они вместе, но им все никак не верилось в то, к чему другие привыкают так быстро и так легко. Что счастье – оно здесь, в них, такое уютное домашнее счастье.

– Мне снова снилось, что я – ангел, представляешь? – прошептал он и почувствовал, как она улыбнулась, как щекотнули реснички по плечу.

– Ты и есть ангел… – словно через силу, сквозь паутинку сонного дурмана, тихим-тихим шепотом пролепетала она. – Мой светлый ангел.

Он был большой и добрый: огромные, почти детские глаза, в которых со всей непосредственностью отражалась каждая его эмоция, каждая мысль. Рост под два метра – и весь такой кругленький, что хотелось прижаться к нему и никогда не отпускать.

– Что было в твоем сне?

– Я плохо помню. Осталось только ощущение, что я ангел, а вот что я там делал, никак не вспомню…

В детстве он мечтал быть врачом. Уже в первых классах школы выпросил в библиотеке учебник для седьмого класса по анатомии, читал его почти по слогам и выискивал все нарисованное в себе, глядя в зеркало.

А потом как-то перерос, и эти детские мечты уже казались наивной глупостью. Так что, когда пришло время поступать, пошел в журналисты. И не прогадал.

А три года назад умерла его мама. Уже в преклонном возрасте – он был очень поздним ребенком, таким, что в детстве все считали ее бабушкой. Но все равно было невозможно смириться с мыслью, что вот – ее уже нет. Разбирая вещи в квартире, и он нашел ее записи. Три красных дневника со вклеенными выцветшими фотографиями времен года, с напечатанными на каждой странице днем и месяцем.

В те дневники она записывала его детские сны. Сны, о которых он уже совершенно ничего не помнил, сгинувшие вместе с ушедшим детством. А читая – не верил, что такое возможно было. Сны складывались в единую картину, в огромный параллельный мир, в волшебную сказку – невероятную и очень грустную. В том мире он был ангелом. Их таких там было много, и они помогали людям – каждый по-своему.

А он, вдохновившись, решил эти записи издать. Так они с Олей и познакомились.

– Тебе что на завтрак сделать?

– Пожалуй, только чай.

Он поцеловал ее в щеку и пошел греметь на кухню. За окном было еще темно и холодно. А в постели пусто и тоскливо было без него. Она замоталась в одеяло и приплелась следом – завороженно следить за его движениями и бесконечно не верить в этот сон…

***

Из записей Маргариты Петровны от 7 августа 1974 года, Руслану – 3 года:

Она уже выздоравливает. Ну, та девочка, у которой рак был. Верка. Мы с ней запустили раку в море и рака уплыла, а потом мы долго смеялись и купались в воде. Она такая хорошая, эта девочка, только у нее волос нет. Представляешь – у девочки нет волос. Я ей сказал, что отрастут. Обязательно отрастут.

Она меня спросила, приду ли я еще. Я сказал, что она же выздоровела – зачем мне приходить. А она загрустила. И я пообещал, что не брошу ее никогда-никогда… Ну, ангелы так могут – чтобы никогда-никогда…

***

Он работал много и до поздна. Оля тоже коротала дни за работой, а если таковой не было – как-то находила себе занятие. Лишь бы не оставаться в пустоте, наедине с собой и вселенной – без него оглушающе вакуумной. А потом бесконечный день заканчивался, и можно было вздохнуть спокойно, ощутив его горячие, большие и твердые руки-лапы объятьем на спине.

Им обоим было уже за тридцать, и это был первый брак. Для обоих. Никакой бури чувств: тихое ровное спокойствие, одна огромная всепоглощающая нежность. Страсть была редкостью – чаще всего они просто засыпали в обнимку и так же просыпались. Словно боялись хоть на миг разжать руки. Даже во сне.

Особенно во сне.

***

Из записей Маргариты Петровны от 7 августа 1974 года, Руслану – 3 года:

Представляешь, она мне во сне говорит, что не хочет больше так. Что все равно уйдет. Умрет. Представляешь?

А я говорю – давай вместе. Она только засмеялась и побежала вдоль берега по песку. А я смотрю на следы и не понимаю, почему ее нет, а следы есть, долго смотрю. А потом она сзади подходит и говорит обиженно: «Ты же сказал, что вместе. Почему ты не идешь со мной?» И чуть не плачет…

А еще у нее волосы уже отрастают, она совсем как пацан теперь!

И я ей говорю: а ты пацан – давай играть в войнушки!

Вот так мы играли в войнушки, а тут ты меня будишь…

***

– Это она мне снилась, – в телевизоре крутили рекламу по всем каналам, – та девочка из детства.

– И что там было?

– Не знаю. Просто вспомнилось, что это она.

Ольга, главный редактор журнала, в котором Руслан печатал по знакомству мамины записи, влюбилась сначала именно в эти сны. Одинокая женщина – милая, умная, но часто терзаемая мыслями обо всех упущенных шансах, – она очень хотела, чтобы нечто подобное приключилось и с ней, хотя бы во снах, никогда не баловавших ее волшебствами. И она зачитывалась дневниковыми записями, воображая себя героем этой сказки.

А потом они познакомились. Был фуршет, устроенный той самой Светланой Георгиевной, что продвигала Оле Руслановы записи. Там их, наконец, и свели лицом к лицу. Олин мир вздрогнул и перевернулся с ног на голову: мечта стояла рядом, и теперь, злобно ухмыльнувшись, стала окончательно несбыточной. Ибо по Руслану было видно (Оля так решила), что мечта эта давно кому-то принадлежит. Точнее, Такая мечта ну не может никому не принадлежать…

Когда фуршет закончился, он неожиданно оказался рядом и, смущенно улыбнувшись, предложил прогуляться ночным городом. Она лишь недоверчиво смерила его холодным взглядом.

– Если вы, конечно, никуда не спешите, – настолько искренне улыбнулся он, что Ольга не смогла не согласиться.

А по дороге зачем-то рассказала ему всю свою жизнь, до мельчайших подробностей, так ничего о нем и не успев узнать.

***

Из записей Маргариты Петровны от 20 марта 1975 года, Руслану – 4 года:

Одна тетя захотела стать такой, как я! Ну, как мы – ангелы. А я еле смог ее отговорить. Это же непросто. Тем более, что она мама, а не ангел. Ну как она не понимает?

А еще мне пришлось помочь одной девочке: она потеряла в саду мамино обручальное кольцо, с которым игралась, и теперь всю ночь ревела о том, что ее будут ругать и бить.

Только утром уснула, а я ей показал, где кольцо.

Вот только Верка все бушует. Она, когда болела, была такой хорошей – а теперь и вовсе жить не хочет больше. У нее волосы отросли! Теперь в войнушки играть неинтересно.

И она нашла на дороге сломанную куклу… А что значит сломанная кукла?

***

После той ночной прогулки Оля вернулась домой под утро и заснула как никогда умиротворенной, с улыбкой на всю подушку. Зато проснулась еще до будильника от внезапного осознания во сне, что вот и все. Что эта ночь – все, что у нее было, что судьба, мстительно ухмыльнувшись, подарила ей осколок мечты. Только так, чтобы надкусив, отобрать навсегда.

Мир был серый и вязкий, как с похмелья, в голове гудела каша, на глаза наворачивались слезы, а внутри кипела только мрачная твердая решимость: что же, так будет всегда, и ей теперь с этим надо жить.

А вечером он взял и позвонил. И она побежала, как щенок, радостная, пить с ним то ли кофе, то ли чай, глупо улыбаясь сама себе и ругая себя же на чем свет стоит, на ходу умудряясь лгать себе о том, что ей это все равно, и что она только посидит с ним и с горячей чашкой, и все…

***

Из записей Маргариты Петровны от 15 октября 1976 года, Руслану – 5 лет:

Ой, а сегодня я впервые видел Верку на самом деле! Во сне, но на самом деле…

Сначала она попросила ее покатать. Говорит, что у нее нет таких крыльев, и потому я теперь должен ее катать. Еще ей надоело море, и мы полетели в горы – высокие-высокие такие горы. Она так радовалась! А потом другой ангел мне сказал, что ей сейчас очень плохо.

И она проснулась. А я рядом с ней проснулся. Ну, то есть, я-то спал дома, но проснулся там рядом с ней. Хоть они все и не видели меня.

Вокруг нее были врачи. Мам, а ты знаешь, что врачи – это тоже ангелы? Ну, они в жизни делают то, что мы во сне…

Хорошие такие… Сказали, что у нее «кризис». Это плохо, да?

А потом мы уснули. Ну, Верка уснула, а я за ней. Я же пообещал быть с ней…

***

Очень быстро они срослись по швам: телами по отдельности, а внутри в едином целом – думали вместе, чувствовали вместе, созванивались раз по пять на день, и все мало…

А потом как-то незаметно она стала у него жить. Еще позже они расписались. И вдвоем по этому поводу выпили бутылку вина на берегу реки.

***

Из записей Маргариты Петровны от 17 октября 1976 года, Руслану – 5 лет:

Верка теперь все время спит. Я же не могу быть с ней постоянно… Я не могу так – спать и спать. Она обижается, говорит – обещал. С ней другие ангелы и несколько таких же детей, как она. Им весело. Зачем я ей?

А сегодня к нам приходил Старший. Он из Совета. И просил ее проснуться, и других просил тоже, рассказывал столько интересного и говорил, чтобы они все шли за мной, что я их выведу из Тумана. Это чтоб они не боялись.

А потом он им сказки показывал. Только каждому отдельно. Про них сказки. А мне не показал, сказал, что мне это не нужно. И другим ангелам не показал.

Потом мы гоняли на машинках – на маленьких таких. А Петя предложил идти искать Дерево Счастья. Вот так они пошли, а я проснулся. Обидно, дерево не увидел…

***

– Можно я выключу?

– Конечно, – Оля обрадовалась мысли, что бесконечная реклама наконец-то утихнет, захлебнувшись сама собой.

– Знаешь, есть одна штука, которую я никогда никому не рассказывал, – он улыбнулся, – странная такая штука. Да и забытая уже.

– Какая?

– Знаешь, та девочка из снов. Я видел, как она умерла… И не во сне. На самом деле видел. Она, оказывается, в соседнем доме жила. Я не знал ее. Ну так, по снам только, представляешь? До сих пор не знаю, как такое может быть, но вот… Соседи потом слухи рассказывали. Что она долго в коме лежала да так и ушла.. Мы тогда играли во дворе, а ее в гробу несут. Я так… испугался… И решил все-все забыть. У меня даже получилось. Мне же тогда пять всего было. Если бы не эти записи. Только там последнего сна не было. В том сне она сказала, что все-таки уходит, но вернется. Чтобы я ждал. А я ведь, оказывается, ждал.

– И не дождался…

– Ага, – он вздохнул и замолчал, задумавшись. Потом ухмыльнулся. – Вот такая детская история. Жаль, не могу вспомнить, что во сне недавнем было.

Какое-то время они сидели молча. Оля слушала шум дороги за окном и пустоту внутри себя.

– А еще мне показалось, что я ее сегодня видел. Привиделось, наверное.

***

Из забытого навсегда, 2 февраля 2006 года:

– Здравствуй, ангел! – ей было около 25-ти, но те же веснушки и смешные ямочки на щеках не оставляли шанса не узнать.

– Вера?

– Вообще-то, я теперь Лена, – она улыбнулась знакомой улыбкой, – но можешь называть и Верой. Знаешь, ангел, а я ведь была в тебя безумно влюблена…

– Знаю. – теперь улыбнулся он. – Ангелов слишком просто любить.

Она молчала, вертя в руках свежесорванную травинку.

– Кстати, Ольга беременна. У вас мальчишка будет, – вздохнула. – А у нас могла бы быть девочка. Впрочем, это уже не важно.

– Вер… Лен… Кто ты?

– Та, кто ходит по твоим следам… – Где-то далеко уже вовсю трезвонил будильник. – Иди. Я немножко опоздала. Ничего… Я… Я дождусь. Будь счастлив. Времени на самом деле так много! Я сумею, я дождусь.

***

Они проснулись, как всегда, в обнимку. Тело было похоже на невыносимо приятный, текучий кисель. Темное утро казалось переполненным через край тихим домашним счастьем.

Вот только ему отчего-то хотелось сцепить кулаки, до крови в продавленной ногтями коже, и выть – громко-громко.