Читать книгу Над пропастью во лжи - Анна Томченко - Страница 12

Маска сползала с Васи. Я замечала это через объектив, когда он морщился при очередном вопросе или излишне резко поворачивался. Было видно, что он тоже устал, и настоящий он так и хочет вылезти наружу и навешать всем моральных оплеух. Он очень старательно избегал женского общества, словно ему оно приносило раздражение. Он кривил губы, когда к нему подходила очередная расфуфыренная девица и просила что-то или предлагала. Я видела, как его улыбка превращалась в оскал. Прямо внутренностями ощущала как он зол, но держится. Лавировал между барышнями, учтиво болтал с господами, и когда наши глаза встречались, он шептал губами, что уже скоро.

Ближе к полуночи я устроила перерыв. Всё, что могло быть важного, уже случилось, и по факту – моя работа окончена. Можно вообще уйти в машину и стянуть наконец-то эти туфли. Но я из солидарности к писателю всё равно делала вид, что работаю в поте лица.

Не успела я втянуть летний городской воздух, как по ступенькам сбежал Вася, на ходу бросая:

– Валим, валим!

Похвалите меня, я не стала уточнять «кого именно», а просто засеменила следом. Мужчина оглядывался, словно переживал, что нас могут догнать и заставить вернуться. Через три метра его нервы не выдержали, и он подхватил меня на руки, потому что передвигаться на каблуках стоило мне моральных сил больше, чем физических. Я взвизгнула, и обхватила шею Васи. Он благодарно улыбнулся: тащить на руках упирающуюся девицу сложнее, чем покорно согласившуюся на этот метод передвижения.

Я расположилась на водительском месте, подвинула кресло, немного подправила зеркала, пристегнула ремень. Вася смотрел за этим выступлением с непередаваемым сомнением.

– Я думал ты более беспечная…

– Да ну, брось. Мир мне не простит, если я угроблю такого писателя как ты в банальной автокатастрофе.

– Сплюнь.

– Я обычно глотаю, – ляпнула, и только потом поняла что именно.

– Похвально,– лукаво и от этого более будоражаще прозвучал бархатный голос с хрипловатыми нотками. А я покраснела. Наверно. Ну, уши точно. – Продемонстрируешь?

Я фыркнула.

– Не сплю с заказчиками.

– Как-будто я тебе спать предлагаю.

– Чтобы ты не предложил – ответ не изменится.

– Противная.

– А ты пьян.

– Это просто ты голодная, поэтому злая. Поехали знаешь куда…

Мы приехали в парк. Прошли через запасные ворота, от которых пару шагов до моста влюблённых. Полюбовались ночной рекой и, заприметив беседку, устроили ночной пикник. Некоторые рестораны работаю на вынос после полуночи.

– О чём ты говорил с компаньоном? – вытащила круассан из пакета и вгрызлась в него зубами, поэтому у писателя было время подробно рассказать мне всё.

– Он прочитал мой сборник…

Нет, походу из него всё надо вытягивать клещами.

– Ты написал новую книгу?

– Нет, это старая работа, просто не опубликованная нигде.

– И что он сказал? – я потянулась за стаканчиком с кофе и чуть не заляпала платье соусом из круассана.

– Если бы не знал, что это написал ты, подумал бы, что невероятно талантливый автор поработал.

– Как-то он тебя обесценивает, не находишь?

– Нет, ему в принципе не нравится, что я пишу. И вообще, что пишу, когда мог бы делать деньги на издательстве, а то романы отнимают много времени.

– Почему так? Ты же талантливый, неужели это так долго – написать книгу?

– Долго,– он отпил из своего стакана горьковатый напиток и добавил. – Слово изменилось…

– Поясни.

– Оно стало более слабым. Вот как раньше – бьёшь в кнопки на старой машинке, а сейчас – только прикасаешься пальцами к экрану, и оно появляется. Так и метафоричное слово поменялось. Нам недостаточно высокопарности из «люблю – ненавижу». Нужны новые, более хрупкие конструкции, такие как, например, шелест ее волос, мутная синева сумерек в морозную стужу. Нам надо объяснить все эти чувства другим языком для другого мира, в реалиях которого потерялась возвышенность. А самое смешное, что сейчас никто не чувствует просто любовь. Всех надо научить этому.

– Как давно ты перестал писать? – задаю неудобный вопрос, потому что догадываюсь, что издание старого – это не то, чего бы хотел писатель.

– Не знаю…– он потёр глаза. – Года три, может больше.

– Что, совсем?

Для меня это тяжело. Ну, как бросить то, чем горит сердце?

– Нет, конечно, но мне не нравится, что я делал последнее время. Как-будто халтурил, писал, чтобы было, не врастал в героев…

– А как сделать так, чтобы тебе опять захотелось писать?

– Я не знаю, – выдыхая в звёздное небо, признался мужчина. Мы стояли в тишине, не пытаясь нарушить её неловкими словами поддержки. Тут Вася спохватился и накинул мне на плечи свой пиджак. Очень вовремя. Но вместе с тем – неправильно и как-то лично. Я вдыхала мягкий аромат табака и горького кофе с нотами шоколада, что пропитал всю одежду мужчины, и сама пропитывалась им же.

А возле дома он вдруг предложил:

– Хочешь, оставайся у меня. На мансардном этаже свободная спальня.

Вот знаете, в любой другой ситуации, с другим мужчиной, я бы подумала, что это намёк на ночь, но в нашем с писателем случае… Он всегда только намекал, но никогда не делал и шага навстречу. И лёжа в душной темноте гостевой спали его дома, я закрывала глаза, прислушивалась, в надежде, что он придёт.

Мне этого отчаянно хотелось. И я этого боялась. В своей нерешительности я отдавала право выбрать ему.

Но он не пришёл.