Читать книгу Над пропастью во лжи - Анна Томченко - Страница 14

А бар располагался в центре. Я оценила обстановку и приятную музыку. Вася сделал заказ на текилу и закуски. Я сидела, подрыгивая ногами, и прикидывала, как бы так тактично не пить спиртное. Не думаю, что алкоголь – хорошая идея, особенно в компании писателя, который очень сильно мне нравится. Знаете же, пьяная девица своему либидо не хозяйка. И, собственно, эта народная мудрость и подтвердилась после пятой стопки текилы, а я перебралась к Васе на колени, при этом так кокетливо заглядывая ему в глаза, что не помни сама о своём идеальном зрении, уверилась бы в том, что у меня жуткая близорукость. Я запускала пальцы ему в волосы и перебирала пряди. Он, к слову, не был против, а очень даже за. Я ёрзала и глубокомысленно кивала на его рассказы. Нет, он определённо что-то интересное рассказывал, но меня интересовали сейчас куда сильнее его губы, что он облизывал, когда мы поднимали очередную стопку текилы. А рассказы становились более личными. Уютными, что ли. Я сидела с писателем и смотрела пристально в янтарь глаз. Мне хотелось гладить его по лицу, ощущать жёсткую щетину пальцами. А ещё немного, совсем чуть-чуть, коснуться губами. Поскольку терпение – не моя добродетель, я в один, особенно молчаливый момент, потянулась навстречу мужчине, чтобы провести языком по горячим и сухим губам. Чтобы упоительно смаковать их вкус с ароматом лайма и соли. Чтобы не заметить, как мир замер в этой одной упоительно длинной секунде. Чтобы понять, что целую уже не я, а меня. И это немного иначе, острее, жёстче. И поцелуй тянулся настолько долго, ярко, чувственно, что я и помыслить не могла, чтобы разорвать его. Мне нравились трепетные прикосновения к моей шее, которые рисовали, как кистью, дорожку ниже, к груди. Я упивалась ничем не разбавленным счастьем, ведь хотела этого уже чёрт знает сколько времени. Чтобы вот так, без смущения или неуклюжести, смело прикасаться к мужчине мечты. Моей мечты.

И дорога по не спящему городу, что всё время останавливается, потому что целоваться хочется непрерывно. Заходить куда дальше позволенного. Дотрагиваться мужской груди под рубашкой, запускать пальцы в русые волосы, ловить дыхание. Которое теперь одно на двоих, делить его пополам, ведь своего мне не хватает, и моя грудь заходится в нервных судорогах, потому что надо ещё. Его ещё надо, ещё.

Какая-то часть меня отстранённо наблюдала за этой влюблённостью. За неспешной прогулкой, за шутками, что мы кидали друг в друга. За медленными прикосновениями, что становились щемяще-нежными, мягко-тонкими. Одними кончиками пальцев. Наблюдала и курила беломор, нервно притопывая ногой, потому что ничего хорошего в этом не видела. Как же. Тут ведь работа, и с ней целоваться никак нельзя.

А я спустила всё на тормозах и упивалась этой дурманящей поволокой вечера. Этим мужчиной, что на раз-два смог вытащить из меня весь невроз и истерики, вложив вовнутрь пьяное удовольствие, сахарные поцелуи и огненное желание.

Квартира писателя – это не его дом. Тут сразу было понятно, где мы находимся. Очень много книг, полки, стеллажи. И витал очень приятный запах книжной пыли и чернил. Ещё немного – горького кофе. А в остальном это был дом современного мира: гладкие поверхности, в отражениях которых мы не могли прервать этого танца из поцелуев и касаний.

И холод стен, к которым меня прижимал писатель спиной, чтобы без проблем исследовать меня всю целиком: гладить по предплечьям, скользить едва заметными касаниями по груди, пробовать на вкус мои губы.

Какая-то рогатина кольнуло меня в бок, и я очнулась. В голове шептала та я, которая со скепсисом наблюдала за нашим романом с писателем. Она-то и прокряхтела мне на ухо, почему-то голосом любимой тётушки, что мужчина рядом со мной врёт.

Я отстранилась от Васи и взглянула ему в глаза. Уже без всей этой розовой воздушной ваты, и не увидела в них ничего, кроме заинтересованности. Меня обдало кипятком. Я вдруг осознала, что и сейчас писака виртуозно играет эту партию, а вот настоящего, чего-то внутреннего и горячего, и в помине не было. Он просто взял и натянул очередную маску, на этот раз – очаровательного ухажёра, чтобы… Чтобы что? Дать мне то, что я отчаянно хотела? Или показать, что не всё и всегда бывает по-честному? Или просто ему скучно, и это новый вид развлечения?

В голове набатом звучали удары моего сердца, которое разрывалось от непонимания и обиды. Мне казалось: ещё немного, ещё одно прикосновение, и слёзы брызнут из глаз.

Пришлось отстраниться от мужчины. Немного резко и дёргано.

– В чём дело, Ник?

Я одёрнула платье и вжалась в стену с остервенением короеда, которому попалась на пути долгожданная дубовая доска. В глазах Васи не было вожделения или чего-то там присущего моменту. Там была скука.

– Я… – задохнулась словами, ища другие, чтобы моё дезертирство не выглядело поспешным. – Я знаешь, наверно, перебрала с текилой…

– Нет, наоборот, не добрала, – мурлыкнул писатель, снова прижимая меня к себе, но я упёрлась ладонями с сильную грудь и продолжила настаивать на своём, хотя привычнее было бы просто на водке.

– Это неловко. Нас связывает работа… – начала отнекиваться я, понемногу забирая шагами в сторону входной двери.

– Давай нас свяжут лучше наручники, ну или верёвки… Что ты там говорила по поводу шибари? – не отставал Вася. Ещё и ладонь мне на талию положил, во избежание побега.

– Говорила, что они хороши в постели, а не работе. А у нас с тобой профессиональные…

Мне не дали договорить, а просто заткнули рот поцелуем. Но я никак не отреагировала. Он мазнул языком по моим губам и отстранился. Посмотрел на меня с сомнением.

– Ник, что случилось?

– Ничего, правда, – неловко оправдывалась я, ища дверную ручку. – Ты, конечно, как Карлсон…

– Ем много варенья и в штанах пропеллер?

– В самом прыску, соку и потенции… – отшутилась и повернула замок, толкнув ногой дверь. Уже стоя на лестничной площадке, пролепетала: – Но лучше нам не переходить этот Рубикон.

– Куда ты пойдёшь ночью? Давай, до утра оставайся. Я уступлю тебе свою спальню…

– Не переживай. Я у подруги переночую.

Я вылетела из подъезда под цокот своих же каблуков. Внутри что-то жгло. И было неприятно. Со мной никогда ещё не спали от скуки. Я прошла десять метров вниз по улице и в бессилии, от подступающих рыданий, что сдавили горло, присела на скамейку. Обняла себя руками. Раскачалась и, не выдержав, разревелась. Просто потому, что писателю я тоже не нужна.