Читать книгу Цвет алый - Антология, Питер Хёг - Страница 9

Было темно и колюче в сто пятом круге.

Падали звезды, любовью взрывались вены.

Это ничуть не похоже на дантовы муки.

Много сильнее. И в это нельзя не верить.

Было темно. И не праздно горели лампы.

Отсветы желчи плевали мне прямо в душу.

Я угадать пыталась в бокале с «Фантой»

Судьбы воды до ее превращенья в сушу.

Было темно. Я со страхом ждала рассвета.

Часа, который единство на два разлепит.

Я рисовала черным полоски света.

Ты уходил, нули превращая в цепи.

Было темно. На земле остывали камни.

Розы за ночь покрывались налетом снега.

Я повторяла заученной старой мантрой

Имя твое. И любовь уходила в небыль.

А в Германии быстро по небу бегут облака…

Как же раньше я этого – веришь? – могла не заметить…

Все проходит. И руку другая сжимает рука,

И за осень разорванной сказкой мы вряд ли в ответе.

Я все время смотрю на деревья – там бледная нить.

Перечеркнуто небо несчетным числом самолетов.

Это так по-людски – не суметь ничего сохранить

И поставить на завтра двадцатую точку отсчета.

За стеклом электрички альпийские горы и снег,

И, в пальто из мохера укутавшись, медленно стыну.

Опускаю глаза. Отпускаю – тебя уже нет —

Я любовь мою в дым облаков, пробегающих мимо.

девочка – кукла

немного ветер немного кремень

ребенок ли взрослый

все одинаковы

лица на утро

в чужой постели

а кто-то просит о тени

но солнце жарит

и каждый хочет быть с теми

кто любит

кто – понимает

и что ценнее —

пить ли не пить

благость

просить смело менять

смену

сцену

плакать

размазывать мысли

по блюдцу

карябать вилкой

заматывать

красное

синее

тело

чужой простынкой

просить – умолять – кричать – плакать

потом

прижиматься к единственно верному

папа!

в фатиновом облаке скрыться

ладонь на лицо

от света

а в двух шагах от тебя

никому до тебя нет дела

июнь.

лето.

стеклянный город

я разбиваю твои мостовые

прости

в твоей воде милые безыскусные простые

сны

те что не повзрослели не заставляют бояться

ждать

счастья на якоре посреди всего этого блядства

выживать

не просто не нужно не – возможно?

прости

стеклянный город

я разбиваю твои мосты

выложенный по кирпичикам

бастион

в мой детский, синий-синий

прозрачный сон

мне странно холодно страшно

зябну – жуть!

стеклянный город

закупорил мне кварцем легкие

не вздохнуть

в темную воду уходят

тонут

стонут

фонари

не томи враг мой

друг мой

стеклянный город

отпусти

ребенок просит

не дай сломать его

отпусти допрежь[4]

покуда чист неиспорчен светел свеж

ты ведь знаешь

стеклянный город

логос врет

кладет замусоленную облатку

в детский рот

не плачь мальчик

оно вечно – Божье

писаное от руки

стеклянный город

пожалей меня

по-мо-ги

Город пустел. Килограммами снега

Бились в нещадно промерзшие окна

Руки чужие фотонами света,

Души домов разрывая на стекла.

Небо акрилом щурилось в лужи,

Тени бросая под прутья трамвая.

Звезды горят стетоскопами в души —

Души людей в поисках рая.

Чаши весов – однозначное бремя,

Лики божеств темно-красной подводкой.

Души вечны. И стирается время

В бледный фантом уходящего года.

Бесконечность неверна в системе пяти уравнений.

В тебе больше вопросов, чем можно логически высчитать.

Даже если принять за константу доказанность мнения,

Что в итоге достаточность счастья сумеется выстрадать —

Я устала ломать твои рамки и ждать снисхождения,

Слишком хрупки границы очерченных набело графиков.

Я еще бы надеялась (вдруг) на твое появление,

Колдовала б возможность блаженств по твоим фотографиям,

Не искала пути отступлений и верила в лучшее,

Абсолютность значения «вместе» взяла бы за верное.

Только ты – это дело счастливого все-таки случая…

И ты просто не можешь остаться.

Ты – переменная.

Обними меня, сказочник,

Дай прикоснуться к счастью,

Растревожь мне дыхание

Яростным светом моря.

Оттого ль невозможность тебя

Разрывает меня на части,

Что тебе я сдалась без всякой

Войны и боя?

Я в мозаике цифр гадаю

Твои рассветы,

Я зову твою небыль,

В пепел сжигая связки.

Обними меня, сказочник,

Мой неразумный, где-то

Заблудившийся мой

В апогей ненаставшей сказки…