Читать книгу Сквозь зеркала и отражения - Антология, Питер Хёг - Страница 24

Этой белою ночью падал мелкий, болезненный дождь,

Вяло плакал ребенок в соседней долганской яранге.

В тундре линные гуси устроили гневный галдеж.

Это их убивали. Но слишком жестоко и странно.

Не песцы-наглецы – тем достаточно битых яиц.

И не волки-гурманы, в одиночку забредшие с юга.

Это люди крушили бескрылых, беспомощных птиц

черенками лопат, арматурой под пьяную ругань.

Шли шеренгой, давя и гнездовья, и малых птенцов,

били по головам или шеи наотмашь косили…

Сотни диких гусей оставляли своих мертвецов

и – бегом от людей, гогоча от беды и бессилья.

Сотни диких гусей… И мясца в ледниках завались…

Тихо дождь отошел, стал испариной чахлых растений.

И на небе таймырском три холодные солнца зажглись[4];

настоящее – то, что одарит и светом, и тенью.

Что я вспомнил об этом почти что полвека спустя?

Я на Hebrew United[5] пришел на свидание к маме.

Вижу: линные гуси! Здесь! И дальше они не летят;

видно, сбилась у них вековечного лёта программа.

Сотни диких гусей бродят серой толпой средь могил.

Здесь и яйца кладут, и птенцов поднимают на крылья.

Беззащитные гуси, но здесь их убить не моги —

от поживы людской они смертью людскою прикрылись.

Не спеша семенят, если едет на них катафалк;

на людскую беду и бессилье глядят равнодушно.

С новой родиной, гуси! И это – свершившийся факт.

Тут спокойно, тепло, да и черви по-своему вкусны.