Читать книгу Было бы на что обижаться - Антон Дмитриевич Постников - Страница 11

На литургию в престольный праздник Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста Господня в храм пришло почти двадцать человек. Отец Никодим служил с большим воодушевлением, а вот проповедь не заладилась. Он хотел сказать о том, почему Господь назвал блаженными тех, кто полагает душу за други своя, но не увидел отклика в глазах прихожан и стушевался.

Ему казалось, что люди просто не слышат обращенных к ним слов, а терпеливо пережидают его речь, раз уж пришли. Поэтому проповедь отец Никодим закончил быстро, а когда храм опустел, стал служить панихиду о новопреставленном рабе Божием Илии.

В первый или второй приезд Илья Петрович спросил, может ли считаться с точки зрения Церкви погибшим ради друзей человек, у которого нет друзей. Тогда настоятель долго пытался уточнить, кого же пытается спасти погибающий. Выяснилось, что спасти этот погибающий никого особенно не надеется, а просто чувствует, что дальше так жить нельзя, и пытается указать на это, возможно, ценой своей жизни. Поэтому получается, что всех сразу и никого конкретно.

Они тогда долго беседовали. Отец Никодим, подозревая нехорошее, пытался узнать подробности, советовал искать иные пути для пробуждения дремлющих, но гость отделывался общими фразами и ничего не объяснил.

Был, правда, потом ещё один разговор на похожую тему. Тогда Архонт спросил, как быть человеку, если жизнь ему дарована Богом, он её прожил как умел, стараясь жить по совести, но вот совершенно ясно ему, что жив он не по соизволению Всевышнего, а потому, что кто-то ставит над ним гнусный и жестокий эксперимент. И снова попытки узнать подробности успехом не увенчались.

Помнится, тогда отец Никодим даже рассердился и сказал, что не в человеческих силах верно оценить происходящее с ним и, тем более, судить о Божием произволении, в ответ Илья Петрович усмехнувшись спросил: «А если речь уже не совсем про человека?»

Вообще же гостем новопреставленный раб Божий Илия был замечательным. В каждый приезд подходил к исповеди, правда, каялся всегда в одном и том же – пьянстве, блуде и непокорности властям. Он ходил с настоятелем на рыбалку, вытаскивая из реки совершенно немыслимое количество рыбы, щедро жаловал котов, которые в нём души не чаяли. Помогал делать вино, обнаруживая при этом глубокие познания и немалую сноровку.

Ещё он очень интересовался жизнью отца Никодима, в особенности тем, как она складывалась до рукоположения, и штудировал метрические книги и мемуары, оставленные двадцатью поколениями семьи Поповых, подолгу что-то писал в библиотеке.

Когда после панихиды настоятель отправился домой, на пути его встретил собственной персоной глава городской управы. Его просто распирало от радости. На приглашение в дом мэр ответил величественным отказом, с видом победителя вручил настоятелю под роспись какие-то конверты и, насвистывая, убрался за ограду.

Отец Никодим не успел даже войти в дом, когда у ворот остановился фургон Департамента городского земельного контроля, откуда посыпались одетые в парадную форму чиновники, возглавляемые заместителем главы городской управы. Не обращая никакого внимания на удивлённого священника, они проследовали непосредственно в огород и начали делать обмеры и щёлкать камерами. Заместитель мэра сразу же заносил полученные от подчинённых данные в акт. Тем временем у ограды появилась ещё одна машина – броневик отряда быстрого реагирования, изрыгнувший трех полностью экипированных полицейских, которые рассредоточились по территории и принялись охранять мероприятие.

Через десять минут контроль свершился. Землемеры вышли за ворота, а вице-мэр предложил отцу Никодиму расписаться в получении акта. Когда настоятель взял в руки предложенную бумагу и попытался её прочесть, заместитель сразу же призвал присутствующие правоохранительные органы зафиксировать отказ от удостоверения подписью факта передачи акта проверки нарушителю. Правоохранительные органы отреагировали незамедлительно и профессионально.

Уладив формальности, честная компания удалилась, а отец Никодим смог, наконец, добраться домой.

Он поставил греться чайник и стал читать.

Из акта следовало, что в его присутствии была произведена проверка, результатом которой стало выявление вопиющего факта нецелевого использования земельного участка, имеющего ВРИ15– размещение и эксплуатация зданий и сооружений религиозного использования под ведение личного подсобного хозяйства. В том числе для выращивания картофеля – 289 кв.м, томатов – 143 кв.м, огурцов – 107 кв.м… Такому же скрупулёзному учёту подверглись грядки с зеленью, морковью и чесноком, две яблони, груша и вишня. Отдельной строкой указывался виноградник.

Нарушителю землепользовательских правил предписывалось явиться в городской суд для дачи объяснений ровно через три дня, составитель акта призывал подвергнуть виновное лицо гигантскому штрафу, в качестве обеспечительной меры запретить использование огорода на всё время разбирательства.

В первом конверте обнаружилось уведомление о проведении только что завершившейся проверки, составленное, если верить дате, неделю назад.

Второй содержал требование о проведении инвентаризации винных запасов храма, для чего надлежало представить в Департамент по контролю за благополучием населения сведения о средней урожайности виноградника за последние 10 лет, технологическую карту производства спиртосодержащего напитка, сертификаты на используемые для целей производства ёмкости, реестр расхода вина за те же 10 лет, документы, подтверждающие наличие соответствующего ВРИ у земельного участка, занимаемого виноградником и много чего ещё. Зловредная бумага предупреждала о всевозможных карах за непредоставление запрашиваемых сведений, а отводились на всё те же три дня. Время визитов в городскую управу и суд было назначено с интервалом в четверть часа.

Отец Никодим расстроено вздохнул и вскрыл третий конверт. На этот раз трехдневный срок отводился для оплаты за пользование родниковой водой, каковую всевидящее око соответствующего управления оценило по тарифу за пользование недрами. К оплате предъявлялись платежи за последние три года, обложенные пенями и штрафами за несвоевременное исполнение гражданского долга. Сумма была небольшой, но мелкие буквы внизу листа требовали предоставления заключения о санитарно-эпидемиологической безопасности воды, предупреждая что без наличия такового использование источника для отпуска воды населению является деянием, наказуемым всеми доступными государству способами, вплоть до тюремного заключения.

Когда после выступления возле городской управы в храме пытались открыть музей, Илья Петрович, помнится, скрипнул зубами, сфотографировал весь канцелярский помёт, которым сопровождались эти попытки, и посоветовал затаиться. Дело разрешилось благополучно, храм остался действующим памятником архитектуры.

А к явившимся для расправы работникам Департамента по контролю за благополучием Архонт, очень кстати оказавшийся в гостях у отца Никодима, вывалился в растрёпанном виде, предварительно сделав пару глотков вина. Изобразив вдребезги пьяного, он принялся гоняться за перепуганными служащими, обидно обзываясь и обещая произвести над ними насильственные действия сексуального характера.

На следующий день он явился в городскую управу, где потребовал привлечь к ответственности виновных в неуважении к Собранию Архонтов и традициям гостеприимства, от соблюдения которых он оказался отвлечён самым возмутительным образом. На прощание он пригрозил заняться окопавшимися в управе паразитами всерьёз и хлопнул дверью.

Судя по тому, что в следующие полгода городская управа принимала проверяющих самого различного уровня и занималась отписками, ради чего пришлось расширить отдел делопроизводства сразу на три единицы, слов Илья Петрович на ветер не бросал. Дело о незаконной торговле вином, якобы осуществляемой настоятелем храма, было изъято из производства местного Департамента и сгинуло в областном архиве.

Поэтому в сегодняшних приключениях в общем-то не было ничего удивительного. Неприятно поражала только оперативность реакции на сообщение о смерти Ильи Петровича. Удовлетворить все запросы у отца Никодима не было решительно никакой возможности, тем более в течение трёх дней.

Он налил себе чай и присел у окошка. Был ясный и погожий осенний день, но настоятелю казалось, что во дворе клубится зеленоватый грязный туман. Радоваться и веселиться воздвигнутым гонениям совсем не получалось.

Полагающий душу за други своя вовсе не гарантирует им долгой и счастливой жизни, он просто передаёт им свой шанс, ведь ничего другого у него нет. И сколь не была бы велика принесенная во имя других жертва, она запросто может остаться незамеченной, а, может быть, и вовсе ненужной. Стая, спасённая жертвой вожака от одной опасности, может пасть перед другой. Люди, чью жизнь отстояли ценой неимоверных усилий, бездумно растрачивают её впустую, не забывая грызть себе подобных.

Отец Никодим, обжигаясь, пил чай и жалел, что не успел сказать таких слов новопреставленному рабу Божию Илии.