Читать книгу Было бы на что обижаться - Антон Дмитриевич Постников - Страница 5

Крестовоздвиженский храм строили около реки, и место для него было выбрано очень удачно. За без малого восемь сотен лет своего существования он почти не изменился. Пожары войн, безумные ветры лихих перемен, десятилетия запустения пронеслись мимо, а он всё так же отражался в тёмной воде.

Рядом с храмом располагалась часовня и просторный дом настоятеля, немногим более молодой, чем сам храм. Когда-то церковный двор с трудом вмещал всех прихожан, а сегодня в нём редко можно было увидеть больше десятка человек, даже на престольный праздник.

Отец Никодим Попов жил один, если не считать двух котов, служил – иногда вообще в пустом храме, держал огород, виноградник и частенько сиживал с удочкой на берегу реки, неизменно сопровождаемый при этом своими котами.

Родился он в этом же доме шестьдесят два года назад после четырех сестёр и первое, что помнил в своей жизни помимо рук и лица матери, был рукописный лик чудотворной иконы святителя Николая.

Судьба его, казалось, была предопределена с самого начала – отец души не чаял в наследнике, именовал его не столь часто по имени, сколько «поповичем», а пономарить будущий настоятель стал с тех пор, как смог держать в руках книгу.

Количество прихожан постепенно уменьшалось, всё чаще отец с детьми и женой правили службу в храме, где кроме них никого не было. Потом выросли и разъехались учиться сёстры, а приход становился всё меньше.

В школе к нему прилепилось прозвище «Никотин», прогрессивно настроенные учителя снисходительно воспринимали его как осколок безвозвратно ушедшей эпохи, списывая слабые успехи в технологических дисциплинах на религиозное мракобесие. Мальчишки высмеивали за то, что он носит на службе стихарь, а девочки просто не замечали его в упор или оскорбительно хихикали за спиной.

Поэтому в пятнадцать лет отрок Никодим мечтал только о том, чтобы уехать и стать кем угодно, только не священником.

Он стал учиться с невиданным от него ранее усердием, даже с одержимостью, в семнадцать лет уехал в столицу, где вместо семинарии поступил в медицинский институт. Следующие семь лет он не показывал носа домой, потом внезапно приехал, оказавшись подающим надежды хирургом, уже практиковавшим в столичной клинике, и триумфально вылечил сломавшую ногу мать. Так что отцу его пришлось смириться с выбором сына. В храм в тот приезд он так и не зашёл…

Никодим долго и многословно доказывал изрядно постаревшему отцу, что правильно выполняемые операции с нейроинтегрирующимися преобразователями гораздо эффективнее молитв о здравии, а тот грустно смотрел на сына и повторял, что Церковь не для врачевания бренного тела.

Пару лет спустя первая девушка, которой молодой доктор Попов сделал предложение стать его женой, долго смеялась, называя официальный брак бумажной глупостью и распиской о согласии на секс. Отношения, по её мнению, должны были быть основаны не на бумагах, а на доверии и взаимном уважении. Через полтора года доверительных гостевых отношений с Никодимом, у неё родился сын, отцом которого оказался заведующий отделением восстановительной физиотерапии той самой клиники, где практиковал наш герой. Из столичной больницы он ушел и вернулся в родной город.

Местный госпиталь с радостью принял молодого перспективного врача, здесь же он, наконец, нашел юную медсестру, с которой сочетался официальным браком, правда, венчаться молодая супруга отказалась наотрез, и фамилию менять не стала. Жена родила Никодиму двух сыновей, после чего посчитала свои обязанности по продолжению рода полностью исполненными.

Врачебная карьера у Никодима складывалась вполне успешно – к сорока годам он был уже главным врачом госпиталя, ездил в столицу повышать квалификацию, бывал на конференциях и в бывшей загранице, потому приглашение в столицу было вполне закономерно. Сам Попов уезжать не хотел, но жена, требуя думать о детях, настояла.

Что в действительности случилось на новом месте, и почему через пять с половиной лет пешком вернулся он в отчий дом – никто толком не знал. Одно время имя его мелькало в криминальных новостях, потом в ток-шоу показали уже бывшую жену его, но что из сказанного там было правдой? Слухи ходили самые невероятные. Говорили, что он кому-то из сильных мира сего дорогу перешёл, говорили что стал наркоманом, кого-то зарезал и ещё много чего. Официальное сообщение о следственно-судебной ошибке, в результате которой безвинно пострадал доктор Попов, прошло почти незамеченным, и по возвращении его домой слухи всколыхнулись с новой силой, но постепенно сошли на нет.

В возрасте пятидесяти лет отец Никодим был рукоположен в сан пресвитера, а ещё через год, после смерти отца, стал настоятелем Крестовоздвиженского храма на берегу реки.

Мать нового настоятеля ненадолго пережила своего мужа, и вскоре отец Никодим остался совсем один. Сестер и племянников своих видел он в последний раз на похоронах матери. Дети не приезжали никогда.

Навещал его, а иногда гостил по нескольку дней только один человек. Немногочисленные прихожане толковали, что это приезжал грехи замаливать скандальный пьяница и гуляка Архонт Сидоренко, но им мало кто верил. Ясно одно – гость этот был не из бедных. С тех пор как стал он наезжать к отцу Никодиму, храм побелили, замазав все гнусности, написанные и нарисованные на его стенах местной шпаной, обновили купола и подняли забор, снабдив его устрашающими зазубренными пиками…

Местные руководители после такого чудесного преображения храма даже пригласили отца Никодима выступить на одном из городских праздников перед грядущими выборами в городскую управу, прозрачно намекнув, что они, при удачном исходе выборов, тоже не против посильно поучаствовать в благом деле по украшению памятника архитектуры. Но из этого ничего хорошего не вышло.

Во-первых, он явился на выступление в старой латаной рясе. Примазываться к дорогостоящему ремонту древней святыни, выказывая заботу о духовности на таком непрезентабельном фоне, стало как-то неудобно.

Во-вторых, вместо ожидаемых от его выступления благонамеренных словес о покорности властям, восстановлении традиционных ценностей и спасительности многочадия, настоятель призвал потенциальную паству свою оставить надежды на чудесное получение в Церкви земных благ, назвав обещания о непременном обретении таковых пропагандой, но не проповедью, которую прилично говорить священнослужителю.

Не стоит идти в храм ради обретения богатства, здоровья, семейного благополучия или успехов в делах, говорил он. Там ничего этого нет, а есть только тернистый путь и Божия воля. Земные блага приобретаются земными же путями, и только безуспешно испробовав их все и можно рассчитывать на помощь Всевышнего, если будет на то воля Его. Поэтому-то Церковь отделена от любого государства Господом Богом, а то, что разделено Богом, никому из человеков не дано соединить.

Ну а в-третьих, нечаянно или намеренно, но отец Никодим умудрился обличить пригласивших его чиновников. Завершая речь, он сказал, что Господь – не программа, которая работает по какому-либо сложному алгоритму, и невозможно с ним договориться о сколько-нибудь равноправном партнерстве. А значит, не стоит, украв дорогой автомобиль, приезжать на нём в храм и лицемерно просить Господа о прощении, успокаивая нечистую совесть свою. Это не сработает.

Надо ли говорить, что взоры присутствующих обратились на блестящие машины возле городской управы и послышались смешки. Словом, вышел изрядный конфуз.

Зачастила было к отцу Никодиму после этих событий местная оппозиция, но после проигранных выборов отстала. Возникший из-за выступления народный интерес довольно быстро угас.

Храм даже закрыть попытались за ненадобностью и сделать музей, настоятеля обвиняли в торговле вином собственного производства, которое тот имел право изготавливать только для нужд церковных, но заступился кто-то…

Помимо комнаты, в которой отец Никодим спал, в доме он пользовался только кухней и библиотекой, не особенно их разделяя. В библиотеке всегда можно было найти несколько кружек и тарелок, а в кухне на подоконнике и на столе располагался не один десяток самых разнообразных книг. Сама же библиотека пребывала в жутком хаосе, и любому, кто хотел бы найти в ней что-нибудь определённое, предстоял поистине титанический труд. В книжных шкафах рядом стояли медицинские справочники и жития святых. Богослужебные книги пятивековой давности вперемешку соседствовали с томами всемирной истории. И только семейный архив от рукописных метрических книг прапрадедов до печатных мемуаров отца всегда был выстроен в идеальном хронологическом порядке на трёх полках ближайшего к двери старинного шкафа с одной дверцей.

В теплый сентябрьский день накануне престольного праздника к храмовым воротам подъехал фургон экспресс-доставки и выгрузил сразу три больших и тяжелых ящика, в которых что-то позвякивало. Курьер долго трезвонил и шумел, вызывая настоятеля, и в конце концов добился своего.

Отец Никодим пришел с берега реки, сопровождаемый своими котами, с ведром, в котором обреченно болтались две рыбины. Расписавшись о получении, он перетащил ящики во двор, после чего долго стоял, бездумно рассматривая их. Затем отнес ведро в дом, вернулся с инструментами и принялся терзать упаковку.

Взломав первый ящик, он обнаружил несколько пакетов дорогого кошачьего корма и ряды старинных квадратных бутылок. Разорвав один из пакетов, он насыпал весь корм прямо на траву возле порога дома, чтобы отвлечь своих животных от мыкания под ногами, и стал возиться со вторым ящиком…

Через полчаса он перетащил в дом все шестьдесят бутылок кагора, и переступив через неестественно раздувшихся котов, отправился в храм.