Читать книгу Город ангелов - Ари Миллер - Страница 3

Знаете, что я вижу по ночам? Меня преследуют кошмары.

Я стою посреди поля, и отовсюду слышу голоса. Золотистая пшеница мне по пояс, ветер дует мне в лицо, солнечный диск застрял на небосводе, а я – кручусь вокруг себя, гляжу по сторонам, и не могу понять: откуда слышу голос, откуда пахнет мёдом. Лицо облизывает ветер, в ноздри лезет аромат цветов; в уши льётся сладкий голос, и кто-то трогает за шею. Она мне шепчет о любви, говорит мне: «Просто подожди, не уезжай… Побудь со мной ещё недельку»!

Но говорить я не могу, отвечать я тоже не хочу, а только ветер разгоняю руками, куда-то бегу, пучки пшеницы с корнем вырываю, торможу… Поворачиваю влево, и по новой начинаю. Чем сильнее нажимаю, тем быстрее меня воздух тормозит, и, чем больше я сопротивляюсь, тем длиннее становится мой путь, по которому иду.

Я кричу, и снова торможу…

Сопротивляться бесполезно, – победить стихию не могу. Воздух – это время, поле – это жизнь, колоски – это люди, а зёрна – наши дети. Время не отпускает, а жизнь меня не бросает, за границы не выпускает. Я бегу от своих страхов, но преследуют голоса. Я отбиваюсь руками, избиваю ветер кулаками, выпускаю оскорбительные слова, но чужие мысли спутывают разум… Я кричу… я задыхаюсь, опускаюсь на колени и сдаюсь. Больше не могу, – падаю на спину. Умираю.

Я смотрю на синий купол, наслаждаюсь его бесконечностью… Я слушаю её голос, и просто удивляюсь красоте. Язык мне чужд, но понимаю, что такое «liebe»; отделяю каждое слово, и со своими чувствами сопоставляю. Но мысленно ей отвечаю: «Я тебя люблю, но понимаешь… Просто подожди, я за тобой приду». Я просто вру.

«Ты же понимаешь, как мне страшно? Расскажи…».

«Ты меня оставил… Не могу», – слышу в ответ.

Лежу на поле. Растворяюсь.

«Укажи мне место…».

«Не хочу», – её голос убивает.

Моё тело тлеет. Я сжимаюсь.

«Покажи, где ты растёшь»?

«Меня здесь нет, не ищи… Я давно не расту», – голос звучит, а я не дышу.

«Что же, – туда я иду».

«Ты не спеши – из тебя выросло зёрнышко».

В холодном поту просыпаюсь.

Я выхожу и чувствую, что девка смотрит мне в затылок. Ударом в лицо, тёплый ветер ярко встречает; мягкий свет робко ослепляет, но через пару секунд о боли забываю. Пистолеты за поясом, рубашка на теле шевелится, но кровавые пятна приклеились к коже. Ерунда. На секунду, торможу – девка чуть не врезалась мне в спину. Мне нужно оглядеться, просканировать пространство взглядом, выбрать нужные цели, определить потенциальных врагов, и прикинуть свои шансы…

Инстинкты, к этому быстро привыкаешь.

Смотрю: дед идёт вдоль тротуара, на дороге – подвижные цели, простые машины; дети и женщины внутри – обычные люди… Нет, случайные жертвы нам не нужны! Низкорослые деревья посыпают редкими листьями машины, продавцы под козырьками дремлют где-то в глубине проёмов, а чуть поодаль – фургоны, с затенёнными стёклами. Старые Форды, будто внутри ждёт сигнала группа захвата.

Вижу: парень на велике крутит педали… в шлеме и в солнцезащитных очках, с рюкзаком за спиной. Я инстинктивно лезу за спину рукой, но стоя, провожаю его взглядом. Пусть себе едет. Я закрываю глаза, и ловлю ароматы природы. Её я начинаю любить… По тёплому ветру скучать, и тосковать по пению птичек, щебетанию детишек, занудному тону родителей, уличному шуму и шелесту колёс. И, конечно же – солнце, на фоне бесконечно синей стены. Это мой талисман… мой стимул, ради которого ещё живу.

Всё нормально, – это жизнь. За полчаса по ней соскучился.

Киваю: пошли. Машина прячется в тени деревьев, и только мелкие очажки светлых пятен «плавают» по поверхности кузова, словно это – городской камуфляж. Смотрю на колесо: всё нормально, оно цело, и возле двери никаких царапин. Стекло не исцарапанное, ничего не разбито, зеркала не сбиты, а внутри – всё тот же рабочий беспорядок. Знали ли они, что это моя машина… да и нужен ли я им, вообще? Нужен! Теперь для них, как шило в заднице. Люди – это, чаще всего, проблемы. И, чтобы не было лишних проблем, не должно быть и лишних людей.

Вспоминая растерянные движения той пары, они явно не думали встретить взрослого верзилу, да ещё и с пушками, умеющий прицельно стрелять. Первые рассчитывали девку запугать, или выбить какую-то информацию. Вторые же, приехали по вызову, или на подмогу собратьям… Не прошло и дюжины минут, как я сделал первый выстрел. Похоже, нас пасут. Или в квартирах затаились информаторы… А, может, услышали выстрелы сами.

Жизнь… Она опять преподносит сюрпризы.

Девка всё понимает – открыв машину, впрыгнула и пристегнулась, взяв в руки розово-красный рюкзачок. Молодец! Я сажусь, снимаю с блокировки навигатор, и проверяю питание: «25 процентов осталось заряда»! Чёртова электротачка… Вы, когда-нибудь, видели копа на электромобиле? Вот он я! Зачем её купил, я так и не знаю. Наверно, от тоски, или от безделья. А, может, просто потому, что наскучила жизнь, наполненная газами. Это я старею так… Люди бросились сдавать свой топливный хлам, потому что у них – дети, планы на будущее, хотят видеть город, в котором будут жить их внуки, дышать свежим и чистым воздухом. А я? Просто повёлся… Хотя бы для чужих показать, что мне тоже есть ради кого жить и беречь природу.

Сдаю назад, разворачиваюсь и плавно отъезжаем, как будто никого не убивали, и четыре трупа в квартире слюнявой – это не моя работа. Хотя, зря я так расслабился! Если послушать свой ум, то он говорит, что педаль газа нужно вдавить, и гнать до посинения… Сердце же хочет расслабиться и поверить в чудеса. Но реальность теперь такая, что из-за любого угла может вылететь фургон, и попытаться подбить, или носом подцепить, пробить колеса, в угол задавить… Заставить следовать за ними. Потому что есть в этом логика и прослеживается связь. Судя по оперативности – они где-то рядом, но палить из пушек средь бела дня вряд ли станут. Это не уличные банды отморозков.

Или я не прав? Я думаю, время покажет. Ну а пока… – мы едем в безопасное место, где можно подзарядиться, перекантоваться часок-другой, связаться с отделом и запросить подмогу. Потому что с грёбаным спецназом я не в силах долго воевать. Моя задача – девку забрать, и обеспечить защитой; доставить в надёжное место, а с теми пусть другие разбираются.

Ну ладно… Я сворачиваю направо, выбираю ближайшие электрозаправки, и держимся крайнего ряда. Машины ползут, солнце крыши нагревает, а кривоватые пальмочки, покрученные от выхлопных газов, едва ли шевелят взлохмаченной шевелюрой. Два скучных потока машин тянутся в одну сторону, а более оживлённые – в другую. Я приказываю автопилоту тащить электро-корытце по прямому пути, а сам открываю полицейский коммуникатор. Там есть защищённый канал связи. Набираю вызов – тишина, повторяю – то же самое, ещё раз – пустота.

Неужели придётся руками? Как я это не люблю…

Беру в обе руки, выбираю пункт: «оперативные сообщения». Перехожу во вкладку готовых команд, и отсылаю «запросить подмогу». Жду ответа, наблюдая за вялым движением краем глаза. Мы спускаемся к перекрёстку. Машины пересекают дорогу, вторгаются в новый поток, автопилот мой держит расстояние… но вдруг, мимо меня пролетает фургон, за ним – ещё один, такой же, нарушая все правила. Им явно не терпится втиснуться в общий поток, чтобы встать за мной спереди.

Ну ладно, я переключаю управление в ручной режим, не спешу стартовать и жду, когда спереди успокоится движение – мне лишние нервы тут не нужны. Вроде всё наладилось, и продолжаем наше скольжение, но, при попытке уйти в левую сторону, сзади ползущее ведро, подсунув нос, меня предостерегает. Я прижимаюсь вправо, начиная соображать, как теперь вылезть из змеиного тела ползущих машин: за обочиной – люди с детьми, прохаживаются по узкому тротуару; слева – чуть оживлённый поток, но сзади поджали непонятные кастрюли, а спереди две черные «коробки» тормозят. Что же делать…? Неужели просекли?

Скатываясь к ещё одному перекрёстку, при попытке выйти влево, меня блокирует серый седан, отвечая сигналом. Ну хорошо, – направо так направо. Зато есть повод убедиться в том, что нас повели. Я сворачиваю вправо, показывая видом, что ничего не соображаю. Два фургона уходят тем же путём, а за ними – два седана-кастрюли с непонятными номерами… Хорошо они придумали – завели нас в закоулок, в котором даже бродячие собаки пробежаться боятся: по обе стороны какие-то бараки, бедные дома с закрытыми окнами и железными дверями. Дорожка узкая, а, вместо обочины – деревянный забор. Гетто.

Я вцепился в руль… Навигатор мне все уши прожужжал о возможном столкновении, и круглое тело стало вибрировать неистово, чтобы увеличил расстояние. Но, я не могу… Девка, увидев пистолет в моей руке, ещё сильней стала сжимать в объятиях свой рюкзачок – шею втягивает, и съезжает вниз. Мы переглядываемся, и я ей киваю: «Ты правильно делаешь».

Жаль мне новую машину, но придётся пострадать… Пока заряда батарей хватает для рывка. Не дожидаясь разрешения сопроводителей, давлю педаль в пол. Редуктор зажужжал, колеса завибрировали, и я бью влево раз, потом второй раз и ещё… пока нос потрёпанного седана не отлетает в сторону. Фургоны не хотели выпускать, но вылетаю на свободу! Пока дорога чиста, давлю педаль газа. Электромашина – хороший вариант, чтобы быстро давать дёру, но неудачный выбор, если увязалась погоня. Не имея коробки передач, я выигрываю время – ускорение бесконечное. Но, как дальше будет, – я не знаю.

Подбитый седан летит за нами. Тот, что сзади меня пас, растворился в тени фургонов, спрятал свой нос за их спиной и куда-то исчез… Мы же – подлетаем к повороту. Я кручу руль вправо… Колеса засвистели, девчонка вцепилась в седло – нагло влезаем в самую гущу дорожного движения. Смотрю я в зеркало – вроде никого. Меня чувства подхватили, подкинули до небес и резко опустили… да так, что до сих пор не могу понять, где моё сердце, и когда же вернётся на прежнее место.

Смотрю я в зеркало опять – нас догоняет седан. Ныряю влево, бросаюсь вправо, лавируя между машинами; через весь поток объезжаю по встречной – он держится за нами! Проклятье! Я снова улетаю вправо. Но, колёса засвистели, что-то сзади заскребло, девка выронила сумку и ухватилась за седло… – машину бросает, чуть заносит, и я понимаю, что задели чей-то нос. Но, пронесло! Выравниваю машину, придавив на газ. И руль мне в этом помогает.

Мы мчимся далее. На панели мигает красная батарейка, в руки вибрацией отдаёт, мне мешает односторонний поток, но я их облетаю с разных сторон, потому что тот, что сзади – подпирает, своим носом достаёт, и всё время поддевает, подныривает и за бампер цепляет то влево, то вправо… То с пути сбивает, толкая в зад. А мы летим, как бешеные, выскакивая на обочины, перелетая через бордюры… Разгоняем испуганных прохожих, разбиваем рекламные щиты, лёгкие ограды, ящички с прессой и бросаемся стульями. Я боюсь не за себя, не за девку свою, и даже не за людей, мне страшно от того, что в голове у водителя того седана: откроет ли огонь?

Вижу поворот… Умчаться влево, или снова вправо? Влево не могу – там тяжёлые машины, узкая обочина и столпотворение возле остановки. Пойти на таран – мы их не пробьём. Машина, может, вылезет – она живёт без двигателя, а вот нас задавит кузовом. Вправо нырнуть – поздно тормозить, нас развернёт, закрутит и выкинет куда-то к соседнему зданию. А тот, что сзади нас преследует, подхватит наживу, девку эту вытянет, а меня прикончит, воспользовавшись ситуацией. Значит, прямо.

Я чуть притормаживаю, но нас догоняет вторая… Объехав «блок» по периметру, на перекрёстке, ударив по заду, нас подбили, с другой стороны. Машину кидает, со свистом колёс, закручивает и выбрасывает на встречную полосу, оставив катится поперёк.

Шок, ступор, тишина… Я не знаю, что мне делать: хвататься за руль или искать пистолет? Педаль не работает – я давлю, а колеса молчат, ничего не жужжит, машина не едет. И панель не горит… – сдохла батарея! Но визг колёс меня будит… мозги, на долю секунды оживляет, но, что-либо делать уже поздно, куда-либо дёргаться – бесполезно. Осталось только сгруппироваться, и приготовится к ещё одному удару.

Машина снова крутится, два раза, и вылетает на перекрёсток. На мгновение, оглох. Смотрю на девушку – цела, достаёт из-под ног рюкзачок, тянется рукой к слетевшей шапке. Удар пришёлся на её сторону, но повезло, что сползла под сиденье: мягкая панель и шапка смягчили удар. Я же – вишу на ремне, потирая висок, и пальцами тянусь к ногам, чтобы вернуть пистолет. Второй – за поясом, я чувствую спиной.

Вдруг, напротив появилась тень, и показалось мутное лицо. Быстрый удар и хлопок… – кто-то тянется рукой, а я стреляю в упор… Девушка в шоке – прикрыв уши руками свернулась клубком, а я всё ещё не могу понять, кого я убил. Кого застрелил?

Ну ладно, секунду назад я был не в себе, но сейчас… Сейчас-то можно узнать? Я освобождаюсь от ремня, растягиваюсь вправо и накрываю девушку собой, дотягиваюсь до разбитого окна, чтобы посмотреть. Вижу маску, вижу тот же комбинезон, и вижу кровь… – всё нормально, это он. Это тот, кто хотел забрать её. Тот, кто мог меня отправить на тот свет. Минус семь.

Торопливые шаги меня в чувства приводят, и звук передёрнутого затвора даёт мне намёк не медлить со стрельбой. Драться больше не хочу, получать по голове – не моя прерогатива. Мой верный друг – пистолет, самый надёжный инструмент и первая в бою опора. Я открываю дверцу, и тихо выползаю через пассажирское место. Вижу посреди дороги подбитый седан, метрах в десяти – подвижные цели, вероятные враги, затаившиеся за мусорным баком. Машина, может, и пустая, а вот контейнер в состоянии спрятать двоих… Или троих. Пока что не знаю. Девушка шустрая – за мною уползает, ловко спускается на колени, и встаёт за спиной, собирая в руки свои вещи.

– Ты как? – спрашиваю я.

– Не знаю, – тихо отвечает растерянным тоном.

– По моей команде – идём к другой машине.

– Ага… Но куда? – спрашивает, едва ли слышно.

– Ты сама узнаешь… Просто, будь за мной.

Я подлезаю к крылу, и вижу спереди движение… Тот мусорный контейнер медленно поехал вперёд. Тихо заскрипела повозка… стали вспыхивать одинокие крики людей, отзывающиеся на выстрелы с другой стороны улицы. Там какая-то возня… – началась война. Я приподнимаюсь, направляя голову в сторону шума, но похоже, что стрельба пошла за каменным углом, и по звуку ясно лишь то, что одиночные выстрелы карабина пытались угомонить того, кто вышел с пистолетом.

«Неужели гражданские»? – вовремя думаю я. И это возможно, потому что многие возят с собой «официальный» ствол. Очень вероятно, что вторая машина, сбившая нас, напоролась на сопротивление обычных людей. В наши дни бывает… Именно такое, когда ты видишь, что по тротуару прохаживается тот, у кого в руках всевластие, а у тебя – ничего, и от спецорганов не дождаться защиты, возникает желание вооружиться, защитить себя и детей.

Но инфантильные мечты разбиваются с кончиной владельца карабина. По темпу стрельбы не трудно понять, что рот заткнул более опытный боец, в руках держащий пистолет. И мои мысли подтверждает контрольный выстрел в голову, что сеет ещё больший крик и панику, среди людей.

Девушка вздрагивает, спрашивая взглядом: «Это что… война»? Не знаю, Карин. Но, кажется мне, что это всё из-за тебя. Если так дело пошло, то мне нельзя сидеть и ждать, прятаться и уповать на защиту, на бронемашины, «мускулистый» спецназ, который спрыгнет с вертолёта и обрушит гнев из свинцового града. Я же полицейский? Я давал присягу людей защищать, их жизни сберегать и порядок сохранять. Но не отступать.

Я знаю, против кого я иду, на моём счету – уже пять. Я знаю, что нужно стрелять, к себе близко не подпускать, и войну с широких улиц перенести на безлюдные кварталы. Теперь, встаю и бегу! На мушке держу контейнер, из-за спины слышу мелкие шаги, чувствую, что за рубашку держатся кулачки, а я – целюсь в ногу… Стреляю, потом беру выше – попадаю в шею; подступаясь ближе, убиваю в голову. И глаз его я не знаю. Минус десять.

Крадусь далее. За спиною чувствую знакомое дыхание, меня радует цепкий хват, такая редкая тяга к жизни, и ни малейшего сострадания к тем, кого прикончил, минутой ранее. Для неё это игра, а для меня – задание.

Вижу ещё одну цель, теперь за железным столбом. Я знаю эти тёмные очертания, большие носки и чувствую знакомые движения: его дуло смотрит вниз. Сейчас я попаду в его поле зрения… Поэтому, я начинаю первым. Я повторяю пройдённый этап, стреляя в ногу, потом целюсь выше, провоцируя сделать движение, которое позволит мне его добить. Затем, я целюсь в голову, но чужая пуля прошивает мою ногу…

Я падаю… Внезапный дурман уходит прочь из головы: пуля выбила лёгкую дурь. Зачем мне уличная война? Зачем мне идеалы и геройские подставы? Лёжа на спине, я ликвидирую цель, что подло выбила мне почву из-под ног. Трачу четыре пули, всадив в подвижное очертание, уже знакомой мне фигуры. Второй, кого я не добил, решил воспользоваться шансом, пока валяюсь на спине, – он делает пару выстрелов, и пули пролетают у меня над головой. Не раздумывая, я и этого кончаю, послав ему «ответку», в область шеи. Минус шестнадцать.

Ну а теперь, когда ушёл из жил адреналин, самое время вспомнить о ней. Девка успела спрятаться за ещё одним ящиком с мусором, стоявший в паре с тем, которого второй боец разъединил. Прилипла к стене, заключив в объятия свой ценный рюкзачок… И в руке у неё – шапка. Как это странно наблюдать, но лицо её – всё так же молодое, глаза всё так же излучают жизнь, и короткая чёлка осталась вздыбленной дыханием ветра…

Когда последний из четверых уткнулся носом в землю, девка тянется ко мне.

– Офицер, ты живой? – спрашивает она. Я переваливаюсь на плечо, чтобы оценить повреждение: всего лишь голень, всего лишь мышца. Всего лишь боль, и всё. – Кто меня будет теперь защищать? – спрашивает растерянно опять. Не нравится мне этот эгоизм… Но я встаю, не кряхтя.

– За мной! – кричу я ей, хватая за руку, и направляюсь к потоку машин, брошенные хозяевами. Я чувствую сильную хватку, – ответный сигнал, что вызываю доверие, и возникает уверенность в том, что девушка – призрачный боец, воин в душе, который проснётся в нужную минуту. И ничего, что боится! Важнее то, что бежит, хоть и спрятавшись за широкой спиной.

Наконец-то слышу вой сирен… растерянные возгласы, всхлипы и одиночные крики людей со всех сторон. Выходят из шока… Я знаю: кому-то страшно за жизнь, кто-то боится за детей, а редким гадам просто интересно постоять в отдалённой толпе, поглазеть и поснимать, чтобы выложить в сеть.

Я углубляюсь в поток из машин, а люди бегут врассыпную, удаляются прочь от меня. Вижу движение вдоль улиц, узнаю панический бег: согнутые позы, хаотические перебежки, несут на руках детей… Хорошо. Я чувствую силу, во мне зарождается гордость за то, что веет страхом и смертью. Это странное чувство и очень опасная грань, на которой можно легко оступиться, поддаться страху и панике, и выстрелить в случайного зеваку. Потому – лучше бегите, неситесь без оглядки, чтобы не дай бог вас никто не зацепил.

Но, нам нужно бежать… Нам нужно быстро улетать! Те четверо вряд ли уже встанут, но примчатся патрули, для которых я – вероятный преступник, очередной безумный стрелок, кто не в ладах с головой. Сколько помню я случайных жертв, кто встал на защиту, а его хлопнули первым, потому что в руках был пистолет… Сколько времени прошло? Минуты четыре или пять, как нас остановили, развернули, и начали стрельбу. На мне нет формы, и не написано, что коп… что я – на задании, охраняю жизнь девки-свидетеля. Что мы уходим от преследования, пытаясь выжить. Ещё две минуты, – будет оцепление, будет задействован план-перехват.

Я знаю, как нам выехать!

Солнце светит подло мне в лицо, ветер поднимает края рубашки, обнажая второй пистолет. Но я вытаскиваю наружу мой блестящий значок, что многим внушает страх. Меня бросает то в жар, то окунает в холод, провоцируя дрожь… Естественно, мне страшно, мои жилы наполняет кислород, адреналин растворяется в крови, но я иду быстрым шагом, прихрамывая, и веду за собой важный объект, из-за которого убил восьмерых. И смотрю на машины, сбивая пот со лба, подыскивая взглядом безопасный седан или купе, универсал или пикап… Да хоть лимузин! Любые колеса, на которых умчимся до приезда патрульных.

Но вижу, есть смельчак… Один мужик, не пожелавший бросить свой Форд, на меня направляет ствол. Я чуть сбавляю ход, рефлекторно оценивая траекторию, подыскивая возможные варианты укрытия. В магазине ещё два патрона, но я не хочу стрелять! Мы хотим просто удрать, пока не нагнали патрульные. Но вариантов два: либо потратить остаток пуль, ранив в руку, или же сыграть на доверии…

– ПОЛИЦИЯ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА! НЕ СТРЕЛЯТЬ! – кричу я, как можно увереннее, и убираю с глаз пистолет. – Мы уходим от погони… Я защищаю свидетеля! – следом добавляю я. Хоть и получилось слишком глупо и наивно, но я должен… Хотя бы предупредить.

Не ожидая благосклонности и понимания, я принимаюсь за дело. Вижу: «Тойота Камри» шагах в пяти от нас. Машина двухтысячных годов, кремового цвета, с «вылизанным» носом. Скорее всего, коробка автомат. На ней можно было бы мигом удрать, но заблокирована – въехал старый «Форд». Из-за этого, её развернуло и уткнулась носом в спереди стоящего Доджа. Жаль, придётся забыть…

Но есть ещё одна! Такая же «Тойота», только «Королла». С этой я тоже был, когда-то, знаком. Машина лёгкая, динамичный разгон, но главный минус в том, что кузов у неё картонный, слабые стойки и защита радиатора не выдержит нескольких таранов. На ней нас легко можно подбросить в воздух, одним касанием крыла. Но есть «Форд», «Интерцептор»! Я долго служил на такой… Она убойная и прёт, как танк. Тяжёлая, массивная с непробиваемой мордой, но, глядя на неё и замазанные, над арками, дыры сомневаюсь, что не заглохнет в нужный момент.

Я огибаю плоские тела машин, девчонка повторяет мои движения, не отставая ни на шаг, и, в темных растянутых отражениях мне отчётливо видно её лицо, неподдельную озабоченность, сосредоточенность и выражение говорит о том, что хочет мне помочь. Я чувствую, как останавливает меня, но я не торможу, а поворачиваюсь к ней лицом, вполоборота, продолжая движение. Вижу, что держит в руках свои вещи, рукав в дорожной пыли, вместе с голубоватыми штанами, на коленках которых открылись новые дыры.

Снова тянет за руку и говорит:

– Давай в «Линкольн»! – и показывает мне головой на темно-синий «Таун-Кар». – Я знаю такую «рыбку»! Машина обычная – нас не заметят!

Девка дело говорит: «машина обычная». Хорошая «рыбка», чтобы раствориться в океане городского движения – самый популярный вариант не особо богатых калифорнийцев. Из-за высокого налога на экологию, богатые сбросили с себя топливные корыта, отдав предпочтение экомобилям. А первые их подбирают бесплатно, катаются год и продают в Восточную Европу. У неё, как и у Форда морда «железная», что можно срезать столбы, словно на тростниковой плантации, а тяжёлая «жопа» обеспечит устойчивость.

В общем, мы не в автосалоне…

Развернувшись резко, я тяну назад. Внутри – пусто, какие-то вещи, а в салоне лёгкий бардак… Но, подёргав за ручки, я узнаю, что она заперта! Какого чёрта?! Кто теперь так делает? Вдруг, слышу новые крики, шум мотора, одиночные выстрелы… Поднимаю голову и вижу людей, перебегающих дорогу, как испуганные кролики, согнанные хищником с мест укрытия. Что такое? Из чёрного фургона выбегает пара, чтобы забрать своих… Но, увидев нас, машина меняет направление, и двое прыгают внутрь, на ходу. Нас засекли!

Девушка ныряет вниз, пряча голову за дверью, а я бью рукояткой пистолета по стеклу. Один удар – ничего, повторяю ещё – трещина расползается по стеклу; ещё, и ещё – на голову девушки сыплется хрустальная крошка. Она вскрикнула, испугавшись хлопка. Я ныряю внутрь, проверяю замок – нет ключа. Рефлекторно, пальцами обследую кармашки, но там – один лишь мусор, какие-то бумажки. Не могу найти ключа: ни под ковриком, ни под сиденьем, ни в кармашке на солнцезащитном козырьке. Нигде нет…

«Да пошло оно все»! – говорю себе я.

Бросив эту рухлядь, я тащу девчонку за собой. Фургон от нас метрах в тридцати, а мы бежим между очередью машин, выбирая ту, что наши жизни спасёт. Но возможности выбора ограничены. Я вижу лишь нескольких, что посеяны вразброс позади застывшего потока: старинная ретро-кляча, ярко-вишнёвого цвета; пыльный фермерский пикап, парочка кадиллаков, брошенные чуть вдали, и отдалённый «островок»… а шум мотора приближается, крики разрастаются и, судя по скрежету водитель фургона пошёл на таран. Я разворачиваюсь, – так и есть: «тупорылый» нос фургона, прорывает себе путь в лесу машин.

Мы бежим быстрее. Я вижу вдали небольшой «островок». Но перед нами – «БМВ», вставший поперёк, какой-то пятой серии.

– Полиция Лос-Анджелеса! – кричу я, как бешеный. – Наружу… Пошла ВОН! – и выбрасываю на дорогу какую-то женщину. Жестоко, не по протоколу… Но, к чёрту правила, когда хочется жить!

Девушка мигом ныряет через водительскую сторону – не требует приглашения. Следом, и я запрыгиваю. Ухватившись за руль, ищу пальцами ключ зажигания, но, двигатель давно заведён, осталось воткнуть передачу, и утопить педаль в пол. Поднимаю глаза – чуть помятый нос фургона вылетает из хаоса застывших машин. До столкновения – каких-то метров семь. Я топлю педаль газа…

Мотор злостно заревел, колеса засвистели, и мы с места рвём, не успев закрыть свою дверь.

Я – такой себе ездок. По прямой – ещё бы хоть куда, где не особо кто мешает, но задом – расталкивая машины, разбиваю фары электромобилей и гибридов, разгоняю сигналом одичавших людей… Пробив ещё одно скопление машин, для себя открываем новую дорогу. Девка роется в углу, запутавшись в ремнях руками, а я смотрю назад и руль кручу на поворотах, чтобы в угол дома не влететь, ненароком.

– Не могу, – кричит она, уцепившись за ремень.

– Да оставь! – кидаю ей. – Упрись ногами!

Она, вроде бы, всё поняла, но потянулась к полу за вещами.

Слышу плевок… звук пробитого металла – в капоте есть дыра. Потом ещё одна ныряет к мотору… и ещё одна, прошив лобовое стекло, пролетает возле меня. Я вижу дыру, и чётко понимаю, что целились в меня. И, вообще, мне эти «паучки» знакомы! Тот, кто не посылает очереди пуль вдогонку, а бьёт прицельно, задержав дыхание, – охотник, у которого нет нервов, но есть желание прикончить жертву. Пройдёт одна, промажет вторая, но догонит третья; обездвижит четвертая, а прикончит – пятая.

– Держись! – кричу я, и разворачиваю машину.

Одна свинцовая мушка, пролетев мимо меня, разбивает заднее стекло. Я жму на педали и выкручиваю влево руля – машину завертело, колеса выкинули запах палёной резины, и мы боком срезаем опору фонарного столба. Девушка, растянувшись поперёк всего салона, очутилась на коленях у меня; застряла под приборной панелью. Но удар в жопу нас оживил… Она, тут же, решает к себе отползти, а я – педаль утопаю, вспомнив о своём предназначении.

Фургон нас подталкивает к движению, и тупым носом тянет вперёд, а я чувствую сближение машин, услышав новые свинцовые плевки. Теперь уже, с другой стороны.

– В ПОЛ! – кричу я, как обезумевший, и давлю на газ, прикрывая её голову рукой.

Девка снова лежит между панелью и сиденьем, прикрывая голову рюкзаком… а я гоню машину между серыми домами, параллельно авеню; лечу по тесному пространству узких дворов, задевая боком решётки, разгоняя носом картонные коробки, столбы из поддонов, кучи из тряпок, мусора и шмоток, пустые шалаши и разноцветные палатки, в которых вечно прятались бомжи.

Но, судя по лёгкости движения машины, внутри – ни души.

– Держись! – я снова бросаю знакомую фразу, готовясь к пересечению улицы, примыкающая к авеню. Девушка меня понимает, да и сама видит движение машин впереди, расслабленных прохожих на пешеходных дорожках… Готовится к возможному удару. Машины – ладно, с ними можно разобраться, и понадеяться на то, что металлические коробки сберегут сердца и головы людей, но, пешеходы…

Кто не успеет отбежать – разлетятся, как кегли.

Мы приближаемся к улице! Не хотелось это делать, но притормаживаю, как могу – лавирую, чтобы никого не задеть и проскочить эту узенькую улочку. Мы лихо пролетаем, но прохожие не поняли, и даже не задумались. Но дальше – носом пробиваем сетку, и влетаем на территорию складов, где много ящиков и железных контейнеров.

Девчонка развернулась на сиденье – вполоборота села, упёршись рукой в стекло, а я гоню машину, пока в голове моей ещё светло…

– О, боже! – кричит, вдруг она. Прячется за спинку и снова смотрит назад, будто не поверила своим глазам. Но, убедившись, возвращается в прежнее положение, с потерянным видом на лице. Да, это правда – пострадали мирные, кто не причастен к нашим, с тобой делам: как минимум двоих машина «растоптала», и ещё несколько отлетели в сторону.

Я кручу головой назад, чтобы проверить, чиста ли совесть того водителя, не притормозил ли он? Но, с чего бы вдруг такая гуманность? Тот, кто желает нас убить – не питает жалости к другим…

Но, слышу резкий крик.

– ЧЕЛОВЕК! – давлю на тормоза, и уж потом понимаю, что на капоте лежит чернокожий бродяга. Фургон – метрах в десяти, но я резко даю назад, чтобы стряхнуть пьяное тело с капота. Тот катится, как мешок, и отползает, куда-то в сторону. Резко даю по газам, но девку придерживаю за шиворот, чтобы угомонить юный норов, и не позволить выбежать, помочь алкашу…

– СИДИ! – грозно рычу, пересекая ещё одну улицу. – Совсем сдурела? – добавляю, чуть громче. Но она отворачивается, хлопнув дверью. Ничего мне не сказала, но блеснула недовольным взглядом. Очень хорошо, что она понимает. «Шутки кончились, – это не игра. Либо ты выходишь и поднимаешь руки, либо идёшь со мной до конца».

Я гоню машину далее. Слева вижу головы небоскрёбов Даунтауна – стекла двери уже нет. Справа нас преследует высокое строительное ограждение, с повторяющимися зелёными табличками: «территория стройки». А позади фургон не сдаётся… Мы оторвались достаточно, чтобы притушить прицельный огонь, но твари довольно упорные – зная, что любой дороге всегда приходит конец, продолжают преследовать. Потому что перед нами, метрах в пятидесяти, реет площадка, огороженная жёлтенькой ленточкой… Стоянка тяжёлой строительной техники, ознаменовавшая тупик.

Вот мы и приехали…

Делать полный разворот и пойти на таран, сыграть в игру, кто смелее и глупее? Нет, я так не могу – тут не «Голливуд», и за плечами у каждого, всего-то, по одной жизни. Въехать лоб в лоб, надеясь на удачу – это самый правильный способ закончить игру. Девушка вылетит через лобовое стекло, а меня пришьют к сиденью пулями ещё до того, как в грудь въедет рулевое колесо. Я уже понял: стрелять они умеют.

А теперь посмотрите, как умею я!

Ударив по тормозам, я разворачиваю машину вправо и выпадаю из своего седла через открытую дверь, потянув и девку за собой. Она меня понимает, и проползает следом за мной, – по салону, чтобы ступить руками на асфальт… И за плечами висит рюкзачок. Согнувшись, я подлезаю к колесу, параллельно, расчехляя пистолеты. Прячусь за одним. Она же – полностью копирует мои движения и приседает за спиной. Я чувствую знакомый цепкий хват.

Теперь ни за что не отпустит!

– Ты же знаешь, что делать… – спрашивает полушёпотом. – …Знаешь, офицер?

– Ничего не бойся, – я рядом, – выбрасываю заученную фразу, а сам не знаю, что со мной будет после того, как выбегут они. У меня есть два пистолета… в сумме – 20 патронов. Выбрать с полной обоймой, а два оставить на потом? Дурной вопрос… Только опытный боец знает, что нужен полный магазин. Мне бы знать: сколько их, и то количество патронов, что не жалко им потратить на меня. – Доверься мне, я знаю… – подумав, ей отвечаю.

Фургон тормозит, но, не дав мне шанса выглянуть из-за крыла, на нас бросают шквальный огонь из автомата. Я слышу, как обшивка машины проглатывает пули, панели и сиденья их полёт тормозят, лопается стекло и взрываются шины… Я чувствую страх и горький песок на губах – пыль дороги. Моё лицо выжигает солнце, пот обильно поливает кожу, а я стою на коленях, своим телом прикрывая девчонку. Она затаилась, в клубочек свернулась, уши руками заткнула и громко воет, пытаясь перекричать скрежет металла и барабанную дробь пуль. Она кричит… просто не в себе, от страха. Я чувствую её дрожь, понимаю её ненависть к шуму и выстрелам, но молю металл, пластик и резину чтобы задержали пули.

«Я знаю, Карин… К этому не привыкаешь, но, когда, за тобою гонится рой пуль, ты понимаешь: ты, либо бежишь и убиваешь, либо встаёшь и умираешь. Тут всё очень просто: ты звук выключаешь, отрываешь от земли колени, падаешь на плечо и стреляешь. Делаешь так, как это делаю я. Но я хочу, чтобы ты не почувствовала этого никогда».

Упав на плечо, я попадаю в одного… Сбиваю его с ног, выпускаю в его пятки четыре пули и, двумя выстрелами в шею, навечно усыпляю. Град прекратился – на них снизошло озарение, что ни живым, ни мёртвым меня не взять… Но я лежу, приготовившись дальше стрелять. Они молчат, фургон на месте стоит, и тот, что начал отвлекающий огонь убирает свой ствол; ныряет вглубь тени, спрятавшись за колёсами машины.

Я лежу и думаю: «Что же дальше будет»? Но фургон покатился вперёд, а в нашу сторону полетели пули, нацеленные на низ машины. Я мигом ныряю в салон. Оказавшись на пассажирском сиденье, мельком выглядываю: за двумя открытыми дверями, положив дула винтовок сверху, следуют люди. Они стреляют прицельно, но не по нам, а по машине. И бьют ей в брюхо, загоняют пули в зад, как будто хочется им в бак попасть…

Раз уж выдал себя, то почему не стрелять? Не время экономить патроны! Ноги, ноги! Где ваши ноги!? Я вижу лишь подошвы, но не вижу пяток! Ну и ладно, тогда начинаю считать… Приоткрываю дверцу и готовлюсь бежать. Но, всё же, я не безумец, и у них там не пулемёты, а обычная винтовка, – «М4 Кольт». Я слышу знакомые щелчки, снижение темпа и считаю: «Три, два, раз – пусто. Перезаряжаю»!

Я бросаюсь к тому, что слева от меня. Другому, у водительской двери, посылаю три пули, чтобы темп стрельбы задержать и уговорить не высовываться, но, как только до одного стало рукой подать, я прыгаю, и в полёте, начинаю стрелять. Делаю в грудь, наверно, раз пять, но тот, лишь повалившись, оклемавшись от шока, поднимает ствол опять… Я не должен молчать – посылаю пули в голову.

Но второй не стал меня ждать. Поняв, что он теперь один, стреляет вглубь салона, мечтая от себя отогнать, и следом – прыгает на сиденье в надежде удрать. Машина не задела, но я бросаюсь следом, посылая вдогонку пули в область водительского места. У меня осталось пуль шесть, и я хочу их все в «лобовуху» послать, представляя его голову. И уже тянусь левой рукой до второго, как машина поехала косо, и с грохотом врезалась в стену.

Я меняю пистолеты, целюсь в водительское место, и готов было пули выпускать, но с другой стороны слышится шум, – решил через пассажирское кресло удрать. Оббегаю спереди машину, готовлюсь встретиться опять, но вижу отдаляющуюся спину… Чёрт, не могу же я стрелять!? В спину, может, и не выстрелю, а вот с ног, пробив бедро, ничего не стоит снять. Но, подлец, мне с разворота отвечает…

Мы синхронно спускаем крючок и… Я первым попадаю обидчику в грудь.

Неистово кричу, приближаясь к нему:

– ЛЕЖАТЬ! – выбиваю пистолет из руки.

Срываю маску, и вижу старую картину: «Чёрная Колибри» на правой стороне шее.

Но выше – взрослое лицо белого парня с типично-европейской внешностью: короткими светлыми бровями, и серыми глазами, которыми таращится на меня, с ненавистью. Рот окровавленный, пробитая шея, – пуля попала в гортань. Но по униформе… что я скажу? Да это тот же «SWAT», с которым я знаком не понаслышке, но липучки чисты и без нашивок! А на груди бронежилет.

– На кого работаешь??? – кричу я, угрожая пистолетом. – Ну!?– но тот начинает кровью плеваться, и захлёбываться на моих глазах. Я одним движением разворачиваю животом вниз, и его нос упирается в асфальт. Теперь изо рта полилась юшкой кровь. – Имя заказчика! – снова я кричу, и не могу удержаться, чтобы не ударить головой об асфальт. Беру за волосы и ворочаю лицом к себе. Но тот лишь бешено дышит, выпуская вместо слов тёмную кровь, и мокрые хрипы. – Ты же сдохнешь вот-вот… – говорю чуть тише, пережав артерию, чтобы задержать кровотечение. – Скажи, хоть что-нибудь, – грозно умоляю.

Но тот, вперемешку с харканьем, бросает лишь два слова: FIND; DEVICE.

– Офицер, ты не ранен? – из-за спины слышу голос. Кручу головой на звук, и вижу свою подзащитную, прикрывающая шапкой рот. Её лицо напугано, щеки перепачканы дорожной пылью и слезами, волосы чуть взъерошены, с застрявшими кусочками стекла. Вернув свой пистолет за пояс, забираю себе его обойму и ещё несколько, опустошив всю сумочку. Быстренько прощупываю остальные кармашки в надежде найти хоть какую-нибудь информацию… Но там – ничего, пусто.

– Ты бегаешь хорошо? – спрашиваю, вставая с колен.