Читать книгу Без восторгов и проклятий. Субъективные заметки по истории России - Аркадий Любарев - Страница 7

Мы тут обсуждаем то Горбачева (юбилей), то Сталина (годовщина смерти). И я вдруг подумал: а можно ли вообще рассчитывать на историческую справедливость?

Сразу вспомнился фильм «Доживем до понедельника». Как там говорит учитель: «Словно в истории орудовала компания двоечников».

Совсем недавно мне попалась статейка о событии, которое как-то раньше проходило мимо моего внимания (хотя что-то слышал). Но автор сумел заострить внимание. Речь о том, что в самом начале правления Романовых, в 1614 году, был публично казнен (повешен) трех- или четырехлетний сын Марины Мнишек, которого она с Заруцким пыталась поставить на престол под именем Ивана Дмитриевича.

Вот наша великая литература в лице Александра Сергеевича Пушкина и Алексея Константинович Толстого вынесла приговор Борису Годунову за убийство 9-летнего Димитрия, хотя вина Годунова не доказана. И даже есть точка зрения, что Смутное время послано народу как кара за избрание убийцы царем.

И что же у нас получается? Убийство царевича Димитрия (если это действительно убийство, а не несчастный случай) – преступление, убийство 14-летнего царевича Алексея Николаевича – преступление. А убийство четырехлетнего Ивана Ворёнка (как его официально называли в романовской России) – «государственная необходимость»? Никто из великих писателей царя Михаила Федоровича за это не осудил. Марина Мнишек, говорят, прокляла, но только проклятие сработало через много поколений – и даже уже не по отношению к собственно Романовым.

И сразу мысль об аналогии. Как-то у меня теперь обвинение Бориса Годунова в убийстве царевича Димитрия всегда ассоциируется с обвинением Ричарда III убийстве племянников – сыновей Эдуарда IV. По моим представлениям, в обоих случаях вина не доказана. Но даже если считать их виновными, их главная беда в том, что они проиграли. А их победители были уж точно не лучше.

В память засела повесть Джозефины Тей «Дочь времени» (или «Дитя времени»). Там сыщик из Скотланд-Ярда по фамилии Грант, прикованный к постели в результате травмы, пытается разобраться с убийством детей Эдуарда IV и приходит к выводу, что их убили уже после смерти Ричарда III – при Генрихе VII. Но, помимо этого, там в конце потрясающий фрагмент:

«Грант собирался было закрыть учебник, когда взор его упал на начало царствования Генриха VII и он прочитал: «Обдуманная политика Тюдоров состояла в устранении всех соперников, претендующих на трон, в особенности – потомков Йорков, оставшихся в живых ко времени воцарения Генриха VII. В этом Тюдоры вполне преуспели, хотя от самых последних пришлось избавляться уже Генриху VIII».

Грант воззрился на это неприкрытое, откровенное признание массового убийства, подтверждение уничтожения целого рода.

Ричарду III приписали смерть двух племянников, и его имя стало символом злодейства. Но Генриха VII, чья «обдуманная политика» заключалась в уничтожении целого рода, рассматривали как проницательного и дальновидного монарха. Не очень, быть может, любимого подданными, но делового, усердного и к тому же преуспевающего в своих начинаниях.

Грант сдался. Понять историю ему, похоже, не удастся. Логика историков коренным образом отличалась от той, к которой он привык, и, видимо, им просто не суждено найти общий язык… Нет, он возвращается в Скотленд-Ярд, где убийца именуется убийцей, и точка!»